Губитель женщин

– Нет, не напрасно. Если обо мне судачат, я хочу знать.

– Ну… половина из них спорит, что ты выйдешь за Уэствуда замуж до конца сезона. Вторая половина – что один из вас попадет в Ньюгейтскую тюрьму за убийство другого.

Каллиопа прижала ладони к животу.

– А твой брат какое пари заключил?

– Каллиопа! Он никогда бы не стал…

– Да брось! Он же мужчина, держать пари – у них это в крови.

– Во всяком случае, он мне не сказал. Я и так рассердилась на него за то, что он не прекратил это безобразие.

– Люди не могут не сплетничать. Но им, наверное, отчаянно недоставало предмета для сплетен, если взялись за такую скучную особу, как я. Откуда они взяли эту чушь?

Эмлин пытливо взглянула на нее:

– Все-таки это не чистой воды фантазия. Ты и лорд Уэствуд при каждой встрече огрызаетесь и ссоритесь. Или бросаете друг на друга испепеляющие взгляды. Что же людям остается думать?

Каллиопе на самом деле стало нехорошо. Она тяжело опустилась на ближайший стул и обхватила себя руками.

– Ты что, неужели правда не знала? – спросила Эмлин.

– Я была слишком погружена в древнюю историю, – пробормотала Каллиопа. – Ломала голову над загадкой Вора Лилии. И наверное, плохо смотрела по сторонам. Мама всегда говорила, что нельзя слишком сильно погружаться в себя – это к добру не приведет.

– Ну, большой беды тут нет, – утешила ее Эмлин. – Тебя же не застали целующейся с ним! И ты права – это только глупые сплетни людей, которым больше нечем себя занять. Скоро об этом забудут и заговорят о чем-то другом. По словам брата, они спорят еще о том, не принц ли Вор Лилии? Так что сама видишь, какой чушью заполнены их книги для пари!

Каллиопа через силу рассмеялась. Предполагать, что принц, тучный, краснолицый, в своем скрипящем корсете, влезает в окно и открывает замок отмычкой, было до того абсурдно, что дурнота почти прошла.

– Лучше не обращать на них внимания, – сказала Эмлин. – Не пойти ли нам прогуляться в парке? День слишком хороший, чтобы сидеть дома, а нам нужно время, чтобы обдумать наши бальные планы.

– Да, мне что-то захотелось на воздух, – призналась Каллиопа.

– Отлично. Сейчас позову остальных.

Эмлин повернулась, чтобы идти, но Каллиопа удержала ее за руку:

– А ты сама что думаешь про меня и лорда Уэствуда?

Эмлин мягко улыбнулась:

– Что я могу сказать? Я такая же незамужняя девица, как и ты, и мой главный поклонник – Фредди Маунтбэнк. Я мало знаю о романтических чувствах. Ты вот говоришь, что он тебе не нравится. Допустим, но ты уверена, что только это принимается в расчет? Может быть, лучше спросить Лотти, как это бывает в ее романах?

Каллиопа в замешательстве смотрела вслед удалявшейся подруге. Она неплохо разбирается в памятниках античного мира, их можно изучать, классифицировать. Но с мужчинами-то так нельзя! Особенно с Уэствудом. Может, и в самом деле стоит помимо Аристотеля и Геродота почитать романы? Просто очевидно, что ей безнадежно не хватает наблюдательности, умения разбираться в современной жизни и романтических отношениях. Может быть, этот пробел восполнит «Ужасная тайна герцога»? Ведь при правильном подходе изучить можно все. Геродот тут точно не помощник.

Каллиопа встала и решительно направилась к подругам, уже надевавшим шали и капоры для прогулки.

– Лотти, – окликнула она. – Можно тебя на минутку?

* * *

После дождливого утра день выдался на удивление ясный и сухой, и народу в Гайд-парке было немало. По боковым аллеям скакали всадники, изредка останавливаясь у изгороди, чтобы поболтать со знакомыми, которые проезжали мимо в открытых ландо, демонстрируя модные обновки. Няни в крахмальных чепцах и накидках зорко следили, как их подопечные пускают кораблики в тихих темных водах Серпентайна или катят обруч по гравиевым дорожкам.

Каллиопа с удовольствием смотрела на смеющиеся личики и вспоминала, как няня, а иногда и мама приводила сюда ее и сестер. Девочки воображали, что Серпентайн – это Средиземное море, деревья и камни – священная роща вокруг храма Аполлона в Дельфах, а они – настоящие музы. Вдохновительницы искусств и наук. И внезапно Каллиопа почувствовала острую тоску по тем навсегда ушедшим временам, когда она считала, что любая мечта может сбыться и любую цель можно достичь. Даже стать такой же мудрой, как музы. А теперь Каллиопа иногда думала: правильно ли поступил отец, дав дочерям такие имена? Не обернутся ли они своего рода проклятием для нее и сестер?

Как ей сейчас хотелось вернуться к счастливому неведению детства. Вот она идет сейчас по дорожке, а вокруг, наверное, шепчутся: «Смотрите, вон Каллиопа Чейз! Та самая, которая бегает за лордом Уэствудом».

Эмлин держала ее под руку и весело улыбалась.

– Какой сегодня бодрящий воздух!

– И правда, – соглашалась Каллиопа. Ей и самой не мешает приободриться. Эмлин права: сплетни о ней и лорде Уэствуде – исключительно продукт праздных умов и скоро утихнут. Если она не будет давать пищу для них.

– Посмотри, вон мистер Смитсон! Он есть в списке? – спросила Эмлин.

– Гм. – Каллиопа задержала взгляд на джентльмене, который, поравнявшись с ними, вежливо приподнял шляпу. – Боюсь, что с ним я погорячилась. С его фигурой пролезть в окно просто невозможно.

– Как и с лордом Дирингом. Говорят, его мать – сущий дракон. Да она просто испепелит сыночка, если он уронит фамильную честь.

– Пожалуй, да, – засмеялась Каллиопа. – Но все равно нам лучше рассмотреть все кандидатуры, пусть и маловероятные.

– Вот именно. Потому что внешность бывает обманчива.

Каллиопа кивнула. Ей это очень хорошо известно благодаря изучению античного мира. Вот древние греки кажутся сейчас такими рациональными, бесстрастными, красота их строгая и возвышенная. А на самом деле их статуи и храмы были ярко раскрашены. Их представления о порядке, их философия и трагедии обнаруживают любовь к безумству, экстазу, ко всему иррациональному.