Самый лучший апокалипсис 2

– А рисовала-то что?

– «Шедевр» – как потом говорил Безухий. Я жуть как старалась! Трижды картину правила, перерисовывала пару раз, Безухого по полдня выслушивала – совсем достал меня своими просьбами дурацкими. То цвет не тот, то размеры не эти. Там ему подрисуй, здесь исправь – только сбивал меня, мешал на работе концентрироваться. Чего он лез вообще – не понимаю. Стар же как пень и кроме «серого» никаких цветов не различает. Я его из норы по итогу выгнала, а сама внутри заперлась, три дня не выходила. Творила «шедевр»! Всю краску истратила, сама перепачкалась, но нарисовала. Как сейчас помню. Огромный такой, здоровенный, прям во всю стену, гигантский волосатый ху…

– ПОНЯТНО! – не дал я договорить зубатой. – Дальше не надо, я всё понял!

– Вот так, – испуганно втянула голову в плечи сутулая собака, боязливо уставилась на меня. – Я х-х-художница.

– И не поспоришь, – прикрыл я лицо рукой.

Над головой просвистело. Фонарный столб, в узел завязанный, унёс за собой двух неудачливых армейцев – практически надвое перерубленных железной болванкой нерасторопных вояк. Послышался подозрительный грохот и характерный стук – из фундамента вырвали ещё один фонарный столб и металлическую лавочку, разделили на четверых. Я присмотрелся. С каким-то маниакальным азартом в глазах и побитыми рожами на огонек спешило мускулистое подкрепление. Запрыгивая во двор через крыши домов, прорываясь сквозь плотный огонь вооруженных солдат, к нам приближалась целая ватага силовиков – тех самых мордоворотов, устроивших с бородатыми интервентами смертельный бой у затопленной автостоянки. Я ещё мимо проходил, где-то минут двадцать назад. С диким воплями и криками «НАШИХ БЬЮТ!» обладатели известной характеристики торопились помножить на ноль плотные ряды озлобленных солдат и защитить от чужих нападок огромную Настасью Павловну. Директора рынка эти громилы, что удивительно, как-то сразу приняли за своего и даже организовали вокруг натужно хрипящей тетки живой заслон. Гром-баба по двору уже не бегала, еле ходила. Подобное развитие событий для военных оказалось не очень-то и большой неожиданностью, шустро перегруппировавшись и засев в обороне, армейцы открыли плотный огонь по стероидным громилам. Я нахмурился. Такое количество народа в мои планы не входило и подобраться к Настасье Павловне становилось не в пример труднее.

– Так, ладно, – стал я форсировать события, повернулся к своему голодному волосатому попутчику. – Давай договоримся.

Ткнув пальцем в сторону девятиэтажки, предложил арахниду прогуляться на самую её крышу и поискать себе обед среди бывших подопечных Настасьи Павловны:

– Повкуснее этой выдры будут, – заверил я насторожившегося паука. – Молодые, сочные… симпатичные. Если для тебя это, конечно, важно, – стал я уговаривать голодное насекомое. – Легкая добыча. И пауков наверняка бояться. Ну? Чего уставился?

– А в следующий раз вообще деликатес тебе выберем, – добил я задумавшегося над моим предложением арахнида. – Любого, кого захочешь. Я даже возникать не стану. Хоть главную инопланетянку, – пообещал я восьмилапому. – Но выдру мне надо отдать. Ну что, по рукам?

Глядя на то, с каким воодушевлением убегает в сторону девятиэтажки волосатое чудовище, я засомневался над адекватностью своего предложения этому товарищу. Может, не стоило так горячиться? Понятное дело, что шанс повстречать предводительницу бородатых интервентов крайне мал и только сумасшедший будет целенаправленно искать подобные контакты. Но, что если это каким-то образом случится?

– Неудобно выйдет, – бубнел я себе под нос, распаковывая притихшую выдру из паучьего кокона.

Неожиданно, в затылок уперлась какая-то раскаленная металлическая трубка. Послышалось передергивание затвора.

– Вот ты где, скотина! – процедили за моей спиной. – Руки за голову, повернулся! Медленно!

Стараясь не делать резких движений, я обернулся, обнаружил наставленное мне в лоб дуло автомата и перекошенное от злости лицо военного.

– Это тебе за Игнатова! – прошипел армеец, вдавливая курок.

Церемониться со мной никто не собирался. Я попытался было телепортироваться. Всеми силами пожелал оказаться за спиной у солдата, искренне надеясь, что сработает тот фокус, как с Игнатовым. Не вышло. Автомат у армейца, к моему великому сожалению, тоже не заклинило. Даже ржавчины на нём не появилось. Это конец.

Вояку срубили как подкошенного. Аккуратная женская ручка опустилась на кевларовый котелок, разбивая каску и отправляя бедолагу в тяжелейший нокаут. Я поднял глаза на свою спасительницу. На четверых. Бывшие подопечные Настасьи Павловны, те, кого я спас от неминуемой расправы, плотной кучкой стояли напротив, жались друг к другу.

– Спасибо, – кивнул я заторможено.

Образы взбешенного солдата до сих пор стояли перед глазами.

– Что-то не так? – задал я вопрос секунду спустя, обвел настороженным взглядом молчаливых девушек и бородатую свиту у них за спиной.

Выжившие интервенты – пленные, кого женская братия конвоировала неизвестным маршрутом, плотной кучей толпились позади девчонок и вели себя на удивление смирно. Боязливо оглядываясь по сторонам, испуганно шарахаясь звуков стрельбы и взрывов, инопланетная братия отчего-то не спешила нападать, не пробовала убегать и вообще, выглядела заодно с бывшими подопечными гром-бабы. Я помолчал. Не рискуя провоцировать такую толпу на необдуманные действия, выждал пару секунд. Не дождавшись ответной реакции, потянулся к валяющемуся на мокром асфальте бесхозному автомату:

– Что-то не так? – повторил свой вопрос, аккуратно подбирая оружие.

Ближайшая девушка неожиданно выхватила АКМ из моих рук. Буквально выкрала его у меня из-под носа, торопливо дернув за пластиковый приклад. Поглядывая на меня огромными испуганными глазами, прижимая к груди сворованное, силовик робко промямлила:

– Спаси Н-Настасью Павловну! – наставила дуло автомата мне в грудь эта сумасшедшая. – П-пожалуйста…

– Чего?! – я удивленно похлопал глазами.

Нервничающие девчонки вновь переглянулись. Помявшись с ноги на ногу, вытащили из-за спины ещё по автомату, боязливо направили в мою сторону:

– Помоги нам! Спаси Настасью Павловну! – хором заявила женская братия.

Я хмурым взглядом обвёл всех присутствующих:

– А может, вам лучше бежать? Без Настасьи Павловны, – задал я резонный вопрос, изучая направленные в меня дуло автоматов. – Она же всех вас в страхе держала. И пленников ваших, – кивнул я в сторону топчущихся бородачей, – чуть не поубивала.

– Настасья Павловна добрая, – шмыгнула носом главная из женской четверки. – Просто… Просто с этим апокалипсисом ей крышу… сорвало! Сначала характеристики эти непонятные, потом в магазине её нахалка какая-то избила. Потом в мобильном телефоне задание странное появилось.

– Её п-п-переклинило просто, – робко поддержала говорящую другая девчонка. – А так она добрая! Всегда доброй была!

Всё ещё пребывая под впечатлением от происходящего, я кивнул в сторону мнущихся бородачей:

– А эти, значит, тоже добрые?

– Да! – пискнула третья из девчонок. – Это беженцы! Ну… инопланетные. Они сами нам так сказали. Они никому вреда не причиняли! Просто так получилось, что мы их…

– Это Василий Александрович во всём виноват, – горячо зашептала последняя из девушек. – Это из-за него у Настасьи Павловна окончательно в голове помутнилось. Наговорил ей всякого, наобещал… невероятного. Как снег на голову всем нам свалился и давай нашептывать, про беженцев рассказывать, про инопланетянку главную, про захват власти и победу коммунизма на чужих территориях.

– А Василий Александрович этот ваш, представительный такой, да? – уже догадываясь о ком идет речь задал я вопрос. – В дубленку дорогую одет, язык подвешен, за советскую власть умело агитирует. Верно говорю? Парень с ним ещё был, молодой. Макаром звали.

– Да! – удивленно переглянулась вся четверка. – А ты откуда знаешь? Друзья твои?!

– Не хватало ещё. Слишком мутный тип этот Василий Александрович, – поморщился я.

– Вот-вот, – согласно закивали мне в ответ. – Мутный-мутный! Это он во всё виноват! А Настасья Павловна наша теперь страдает! И мы тут все, заодно!

– Спаси её! Пожалуйста! – прощебетала вся четверка жалобными голосами, уверенней перехватила свои автоматы, наставила мне прямо в лоб. – Мы знаем, ты можешь! Мы всё видели! Иди спасай!

Не знаю, что они там «видели», но продолжать выслушивать эти жалобные угрозы настроение закончилось. Более того, направленное в меня дуло автоматов к налаживанию конструктивного диалога не располагало и с любопытством заглядывающие в салон перевернутого автомобиля бородатые рожи начинали понемногу напрягать.

– Убери ствол от моего лица, – попросил-приказал я не свойственным для себя ледяным тоном.

Моя вторая личность, раздраженная и не склонная к переговорам, снова проснулась.

– Скажите этому бородачу, – бросил я холодный взгляд на кружащих вокруг авто иномирцев, – чтобы отошёл от машины. Дважды повторять не буду.

Окутывающий нас полумрак резко уплотнился, загустел, будто только и ждал, когда моё и без того херовое настроение рухнет к отметке «ниже плинтуса». Сколы и трещины, вперемешку с трухой и ржавыми наростами проявились на полированном металле АКМов, медленно но уверенно поползли к аккуратным ручкам их владельцев. Инопланетная братия, копошащаяся возле авто, неожиданно схватился за желудок, стошнила себе под ноги чем-то кровавым.

– Стреляйте!! – испуганно завизжала главный заводатор, вдавила курок своего трухлявого АКМ.

Грянула автоматная очередь. Выбивая искры на мокром асфальте пули изрешетили пустое пространство. Я, с монтировкой в руках и выражением полного спокойствия на лице, уже стоял за спиной этой неблагодарной, решал внутреннюю дилемму «бить или не бить», а если и бить, то куда.

– Мамочки, он сзади!! – охнула другая из девчонок, развернулась в мою сторону, трясущимися руками попыталась направить ствол автомата.

– Дура! Он за спиной, у тебя!