28 июля

Только в этот момент Роузмари заметила взгляд своей матери, что так и замерла в дверях гостиной. Девушка понимала, что её мать что-то злит, поэтому поспешила встать и подойти к ней.

– С тобой мы поговорим позже, – очень тихо проговорила она своей дочери, и направилась ближе к миссис Фергюсон.

Порка. Подобное наказание было для Роузмари чем-то странным, неоправданным и слишком жестоким. Когда гости были провожены из дома, миссис Фёрт с самым дружелюбным видом попросила дочь подняться с ней наверх. Вдвоём они прошли в комнату Роуз, там же она была и избита.

На теле девушки остались красные следы, кровоподтёки и синяки, образуя рисунок на ее плечах, спине и ногах. Но Роуз ни разу даже не вскрикнула и не дёргалась от боли, пытаясь вырваться из рук матери из-под плети.

Роуз была оставлена в своей комнате в разорванном платье с и растрепанной прической, и, только когда её мать вышла из комнаты, позволила себе заплакать.

– Моя дочь распутная девица, – повторяла миссис Фёрт, наказывая дочь.

Внизу было тихо, и Роуз не знала, наказали ли Эдварда. Поправив волосы и вытерев слезы, она переоделась и спустилась вниз, словно никаких порок и не было.

Эдвард с самым обычным видом сидел в гостиной, допивая вино в своём бокале и листая какую-то книгу, закинув ногу на ногу. Сначала Роуз сочла, что внизу ничего не происходило вовсе, но, когда она вошла в гостиную, она увидела в другой части комнаты в кресле миссис Фергюсон, которая закрыла лицо платком и усердно работала веером. Рядом с ней стоял её муж с очень строгим видом и мать Роуз.

Комната была не идеальна. Здесь явно пытались драться, так как столик посередине комнаты был перевёрнут. На полу лежала перевёрнутая бутылка вина, светлый ковёр впитывал в себя пролитое спиртное. На стене покосилась картина.

Роуз молча оглянулась и вдруг миссис Фергюсон заговорила:

– За что мне такое наказание? Мать не слушает, отца не слушает. Может только пить, веселиться и приводить в наш дом этих бандитов! Так ещё и от свадьбы с мисс Стрикленд отказывается!

– Что стоишь слушаешь? – сквозь зубы спросила миссис Фёрт у Роузмари.

Девушка бросила последний взгляд на Эдварда и решила выйти из комнаты, слыша стоны миссис Фергюсон:

– С отцом подраться! С отцом! Управы на тебя нет, Эдвард! Позор ты мой! Семью так опозорить перед гостями! И Роузмари в таком свете выставить! А ведь она ещё дитя…

– Что ты, Марта! Роузмари сидела среди них осознанно. Не удивлюсь, если она и выпила вина. Негодница!

Девушка ушла в комнату напротив – столовую. Там можно было тихо сидеть, чтоб ее никто не увидел и слушать негодование миссис Фергюсон. Она понимала, что в одной из соседних комнат сидит ее отец, делая вид, что страшно занят пришедшими письмами, какими-то документами или книгой, но на самом деле слушая возмущения миссис Фергюсон и своей жены.

– Кетрин, девочка у тебя хорошая. В комнате этой она оказалась по удивительной случайности, я уверена. Не знает она, что друзья моего сына бандиты…

– Они кавалеристы, они военные, матушка, – послышался голос Эдварда, – они армия Британской империи!

– Ты слышишь, Кетрин? Он смеет спорить со мной!

Мистер Фергюсон стоял молча.

– Потому что Вы не правы, мама, – говорил Эдвард, – Ваши слова вздор!

Миссис Фергюсон вскрикнула. Её муж крикнул что-то нечленораздельное, и в гостиной снова началась потасовка.

Роузмари осталась на своём стуле в столовой, как вдруг кто-то тихо подошёл к ней со спины.

– Отец? – шепотом спросила девушка, понимая, что ее отец вошёл в столовую со второй двери, ведущей с кухни.

– А ты знаешь, Роуз, что подслушивать плохо, – ответил ей мужчина и сел рядом с дочерью.

Роузмари не успела ничего ответить, как из гостиной послышался звук битого стекла. Мистер Фергюсон крикнул что-то не приличное, и его жена вскрикнула: «Милый!».

– Вот спектакль! – мистер Фёрт усмехнулся. – Твоя мать и её кузина одна сатана! Вечно устраивают конец света из-за пустяка.

В гостиной стало стихать, снова начались стоны миссис Фергюсон.

– Вы считаете произошедшее пустяком? – спросила Роуз, глядя на отца.

– Конечно, очень плохо, что ты оказалась во все это втянута. Понимаю, ты сама гостья и не могла отказать Эдварду в своём присутствии в гостиной. В то, что ты пила вино, я не верю.

– Правильно, что не верите, отец, – проговорила Роузмари, – я не сделала ни глотка! А то, что эти люди… бандиты, я и не знала.

– Они не бандиты, Роуз, не бандиты. Так только кричит миссис Фергюсон, потому что она хочет, чтоб ее сын дружил с работниками банка и женился на мисс Стрикленд, а не дружил с военными и мечтал о жене на свой выбор.

– Мама высекла меня, – проговорила Роузмари, – называла распутной девицей.

– Она была всегда слишком строга к тебе, – мужчина пожал плечами и поправил очки, – что-то они совсем притихли.

Стоило сказать об этом, как в гостиной раздался страшный грохот, и в коридор выбежал Эдвард. Роузмари выбежала к выходу из столовой и посмотрела на юношу.

Взгляд у него был сумасшедший, волосы стояли дыбом. Он тяжело дышал, растягивая ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха и вдруг крикнул:

– Не женюсь я на мисс Стрикленд! Я другую люблю.

В этот момент все замерли. Даже стрелки у часов встали, замолчало тиканье.

Не дожидаясь ответа шокированной матери, Эдвард сорвался с места и убежал вверх по лестнице. Где-то наверху хлопнула дверь.

– Любит другую? – спросил словно сам у себя мистер Фергюсон.

– Любит, – ответил ему мистер Фёрт.

Все стояли в коридоре.

– Но кого? – спросила миссис Фергюсон.

– Это сможет сказать только он, – ответила мисс Фёрт.

Повисла тишина. Долгая, тяжёлая, неприятная тишина, которую каждый присутствующий хотел разрушить, но не мог на это решиться.

В конце концов, прислуге было поручено прибрать в гостиной. Им было необходимо собрать осколки вазы, вычистить ковёр, собрать обломки сломанного падением шкафа и держать язык за зубами, чтоб до семьи Стрикленд не дошли такие ужасные факты о семье Фергюсон.

Вечером к ужину должны были прийти гости. Стрикленд посещали их почти каждый вечер. Гостиная к тому моменту была приведена в идеальный порядок, поэтому миссис Фергюсон была полностью уверена в том, что её будущие родственники ничего не узнают о семейной ссоре.

После самого ужина мужчины начали вновь свой разговор, в котором Роуз мало что понимала. Миссис Стрикленд и миссис Фёрт играли в шахматы, миссис Фергюсон за ними наблюдала, читая книгу, а сама Роуз осталась вместе с Вайолет, Эдвардом и своей вышивкой.

– Вы все ещё не закончили ее, мисс Фёрт? – заговорила мисс Стрикленд.

– Да, шить удаётся только по вечерам, и, – Роуз вдруг укололась.