Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

– Ирина Ивановна, что это такое? – спросила Люба дрожащим голосом.

– Привыкай, милая, это учебная тревога. Их часто проводят, отрабатывают быстрый сбор лётчиков и техников. Успокойся, всё будет хорошо. Нелёгкую ты выбрала жизнь, – продолжала Ирина Ивановна, – мой сынок служит давно, а у них вещей почти нет, в два чемодана всё помещается. Частые переезды и тревоги, тревоги – вот и вся их жизнь. Невестка Наташа работает на телефонной станции, детей у них нет, Бог не дал.

– Спасибо, Ирина Ивановна, вы меня успокоили.

– Приходи, милая, всегда буду тебе рада.

С этих пор между ними завязалась тесная дружба. Ирина Ивановна оказалась хорошей наставницей для молодой девушки, её дружеские советы очень были кстати. Люба на весь день оставалась одна в комнате. Ей, не привыкшей сидеть дома без работы, было скучно и как-то тревожно. Школы в гарнизоне не было, и она по совету Наташи Букреевой пошла в штаб, куда её взяли на работу телефонисткой.

Утром Егор завтракал в лётной столовой, нарком К.Е.Ворошилов утвердил бесплатные завтраки для лётчиков и техников, обедали лётчики тоже бесплатно, а техникам вместо обедов выдавали дополнительный паёк, масло, мясные и рыбные консервы. Егор всегда обедал дома, приходил счастливый, ведь дома ждала его любимая жена. В комнате стояла всё та же железная кровать, стол, стулья, патефон, примус и швейная машинка – приданное Любы от отца. Среди друзей они считались не бедными, у других и этого не было. Очень выручал примус, подарок командира. Однажды придя на обед, Егор застал Любу в слезах, сидящей на полу с корытцем и тяпкой.

– Что случилось, голубка моя?

– Палец порезала, хотела мясо порубить и сделать тебе котлет.

– Успокойся, бывает и хуже, а это что такое? – Егор показал на дорожку из теста, идущую от печки.

– Это пирог, хотела испечь, но тесто убежало.

– Не плачь, всему постепенно научишься, не всё сразу делается.

Егор пообедал консервами, попил чай и убежал на службу. Вечером их пригласил старший техник Лепетёнок на свой день рождения. Егор и Люба зашли в комнату и смутились, что пришли первыми. Они были немного моложе хозяев.

– Мы больше никого не приглашали, садитесь за стол, будем чествовать юбиляра, – сказала хозяйка, – водку пить не будем, угощу вас вишнёвой наливочкой.

На столе стояли тарелки с винегретом, колбасой и рюмки. Егор предложил тост:

– Нашему дорогому имениннику пусть будет жизнь – как рай, счастья – через край, любви – хоть отбавляй! Доброго здоровья, Филипп Макарович! Счастья, Александра Александровна! Кавказского вам долголетия!

Не успел он сказать эти слова, в комнату без стука вошёл заместитель начальника штаба старший лейтенант Баград, увидел накрытый стол, рюмки.

– Выпиваете? Нехорошо! – сказал и ушёл, хлопнув дверью.

Филипп расстроился, пошёл курить, некурящий Егор за ним, постояли, поговорили.

Филипп был для Егора примером скромности, рассудительности и трудолюбия. В Финскую, в сорокаградусный мороз он не уходил греться в палатку, переходил от одного самолёта к другому – а их было три в звене.

Егор и Филипп переживали, что их вызовут к начальству за застолье, время было беспокойное. Но этого не случилось, или Баград не доложил, или начальство сочло эпизод незначительным.

На душе у Егора было радостно и тревожно, его воспитанники-мотористы сдавали зачёты на механиков. Комиссия была строгая, Егора пригласили в число экзаменаторов.

– Стартех, как вы думаете, я сдам экзамен? – спросил моторист Конгин.

– Выдержите, только отвечайте уверенно и спокойно, – ответил Егор.

Члены комиссии не придирались, но спрашивали строго. Главное, что нужно знать механику – проверка компрессии в цилиндрах, регулировка зажигания у магнето, регулировка флетнера, если самолёт клонит вправо или влево, влияние регулятора оборотов винта «Р-7» на шаг винта и так далее. Зачёты закончились успешно, все мотористы, которые занимались, отвечали правильно, сдали на механиков и остались на сверхсрочную службу.

В выходной день после завтрака Люба вдруг говорит:

– Егор, ты говорил, что мы будем жить на берегу Балтийского моря, а где же оно?

– Это граница, пограничники не разрешают выходить на берег, но если хочешь, пойдём.

Быстро собрались и пошли в лес. По узкой тропинке между соснами и елями они пробирались к берегу. По обочине, как брызги солнца, желтели головки одуванчиков, нежные ландыши склоняли свои бусинки колокольчиков в их сторону. Люба сорвала несколько стебельков и с поцелуем протянула Егору. Ему казалось, что запах ландышей идёт от самой Любы, эти мгновения запечатлелись на всю жизнь, ландыши до конца жизни остались его любимыми цветами, их запах постоянно возвращал его в ту весну.

Вдруг лес распахнулся и открыл лазурную голубизну моря. Огромные волны бились о валуны, белыми барашками набегали на берег и с шумом растекались по мелким камешкам. Величественный шум моря дополнялся криком чаек.

– Это не земное! Это рай небесный, – сказала Люба.

Они стояли, будто завороженные, и не слышали, как к ним подошёл пограничник.

– Как вы сюда попали? Это запретная зона.

– Это я виновата, – сказала Люба, – я никогда не видела моря и уговорила мужа пойти.

– Покажите документы!

Егор достал удостоверение личности и в развёрнутом виде показал пограничнику. Тот посмотрел на фото и на дату выдачи.

– Задерживать вас не буду, но чтобы впредь вас тут не было. Немедленно идите домой.

Домой идти не хотелось, и они пошли гулять по лесу. Набрели на вышку, вверху на площадке никого не было и ничего не было установлено, и они решили залезть на эту вышку.

– Здесь загорать можно, – сказала Люба, – комаров ветер отгоняет.

Егор разделся до пояса, постояли, позагорали и решили спуститься вниз.

– А где же лестница? Как слезать будем? – спросил Егор, посмотрев вниз.

Постояли в недоумении, задумавшись, куда же исчезла лестница.

– Ну что, перепугались? – послышался голос.

Они посмотрели вниз и увидели Женю Складаного и Серафима Фурцева. Оба сдали зачёты на механиков.

Поставили лестницу.

– Слезайте, пленники! – сказал Женя.

Дело шло к обеду, и их пригласили покушать. Пока Люба готовила обед и накрывала на стол, завели патефон и стали слушать пластинки.

– Больше всех мне нравится Клавдия Шульженко, – сказал Серафим.

– Леонид Утёсов разве хуже? А Изабелла Юрьева? Чем не хороша? – возразил Женя.

Автомеханик 12-й КОИАЭ

Складаный Евгений Фомич. 1940 г.