Творчество и потенциал. Выпуск 3/2024

Сон нулевой

– «Лис перестал писать, задумался, перебирая бумаги на столе», – прочитал вслух писатель. – Какого чёрта он вообще что-то пишет? И кто этот лис? Откуда вообще взялся такой образ? Моё подсознание сегодня просто в бреду, надо пойти спать.

Где-то в неизвестности

В это время Лис писал свою историю, ухмыляясь от сознания того, что именно он является вершителем судеб, сводя тех, кому суждено быть вместе.

Юлия Загоруйко

Родилась в Усть-Каменогорске (Казахстан). В раннем детстве переехала в г. Киржач Владимирской области РФ, где и окончила школу.

Ей повезло встретить замечательного педагога – художника, прозаика и поэта И. В. Четвертакова. Получила профессию педагога, переехала в город Кольчугино той же области. Преподаёт детям художественное ремесло.

Изобразительное искусство в жизни Юлии тесно переплетено с творчеством литературным. Тёплые отклики читателей помогли ей поверить в свои силы, она стала принимать участие в престижных литературных конкурсах и получила признание читателей. Постановлением Российского союза писателей удостоена медалей имени С. Есенина и Ф. Достоевского. Состоит в РСП, член клуба «Творчество и потенциал» при издательстве «Четыре» (Санкт-Петербург).

Истина

Не тот человек больше всего жил,

который может насчитать больше лет,

а тот, кто больше всего чувствовал жизнь.

    Ж.-Ж. Руссо

Пролог

Много сказанного было людьми на этом свете, много написано, но еще больше осталось навсегда неизвестным в их душах и мыслях. Те, кто мог писать, о том писали, те, кто мог за то сражаться, сражались, и только некоторые молча несли на себе свой судьбоносный крест, не прося ни у кого помощи, лишь надежда на самого себя и молитва к Всевышнему. В любое время и в каждый человеческий век были трудности и страдания, а также радость и искушение. Каждый выбирал свой путь и шёл по нему.

Так и у этого старца когда-то было всё: и дом, и семья, и богатство, и слава. Никто даже предположить тогда не мог, что у этого человека судьба заберет всё. Оставит его один на один со своим горем без крыши над головой и куска хлеба. Всё когда-то он раздал бедным людям, а теперь остался у разбитого корыта.

Долго сидел и думал старик, как жить дальше. Стыдно было идти к людям с горем и просить помощи, и отправился он бродить по белу свету – искать истину.

Долго брёл он лесами русскими, полями бескрайними, пока на малоходимой людьми тропинке не нашёл мальчика лет трёх, оставленного возле ручья с куском рваной материи.

Мальчик постоянно кого-то звал и плакал, искал на поляне спелые ягоды, но приходилось съедать только зелёные.

«Видно, давно он здесь, – подумал старик, – такой же бедолага, как и я, только совсем маленький».

Солнце стояло высоко, летний день просто парил от зноя. И только прозрачный ручей давал прохладу под тенью сосен-великанов.

– Давно ты здесь? – спросил старец.

– Давно.

– А где мама и папа?

– Ушли по делам…

– Ну а где же твой дом?

– Здесь… – И мальчик показал небольшое укрытие в корнях старой сосны, похожее на заброшенную нору дикого зверя.

– Давай поедим. Садись рядом, не бойся, я тебя не обижу.

Старик достал из сумки кусок чёрствого хлеба и протянул малышу:

– На, погрызи, а там подумаем, как нам быть дальше. Как звать-то тебя?

– Власом, – с жадностью грызя сухарь, ответил мальчик.

Старик смотрел на ребёнка со взглядом взрослого человека и пытался понять, как можно предать или кинуть, словно котёнка, такого крошку. Что могло родного человека подтолкнуть на такой просто необъяснимо жестокий поступок?.. Но спросить Власа о его беде он не решился, ведь мальчик и так был на грани отчаяния, со слезами на глазах.

– Не плачь! Теперь мы вместе! Кушай, сынок.

– А ты, дедушка?

Старик молча сдержал слезу: не каждый ребёнок, который долго не ел, предложит и без того маленький кусок другому. Видно, детское сердце прониклось состраданием и к старому малознакомому человеку, который за несколько часов стал больше чем родным, и боль стала общей и, может, даже судьба.

– Кушай, родной, кушай! Я поел дорогой.

Но малец не унимался. Всё-таки сумев разделить сухарь, он протянул его своему спасителю со словами:

– Кушай! Так надо.

И, посмотрев в эти широко распахнутые детские глаза, старик просто не смог отказать.

Поев, они ещё долго сидели, глядя на прозрачный поток ручейка, и думали каждый о своем. Сколько времени тогда прошло, никто не знает, но их молчание то сменялось разговором, то опять возникало.

Солнце стало более ласково, не так знойно. И два «мудреца» решили идти дальше.

Дорога была пыльной и плохо проходимой – то упавшее старое дерево, то колея от колесниц, которые ездили здесь лет сто назад, заросла так, что была еле видна.

Куда шли, они не знали, как им дальше быть, не знали тоже. Но теперь, вдвоём, им было намного легче преодолеть даже самого себя, было ради чего бороться, просто дышать.

Дорога извивалась, пропадала и снова появлялась. Лес становился всё выше и гуще. Солнце клонилось к закату.

– Страшненько! – сказал Влас и взял покрепче старика за руку.

– Ничего! Мы вместе. Сейчас найдём подходящее место для ночлега и остановимся.

Комары беспощадно впивались в них, словно больше нечем было поживиться. Но «мужики» шли вперёд, не сдаваясь.

Пройдя ещё километра полтора, они увидели, что стена леса расступилась и перед ними открылось душистое поле клевера.

– Хорошо!

– Да! – согласился малец.