Мутация в моем сердце

Он стащил с меня штаны, приближаясь сзади, пока я поясницей не почувствовала его мерзкие касания, которые вот-вот должны были меня настигнуть.

В тот момент, когда казалось, что надежды больше нет, на лестнице раздались тяжелые шаги. В комнате стало еще темнее, как будто сама ночь сгустилась вокруг нас, и дверь с треском распахнулась.

В дверном проеме стояла Амели. Виктор был так пьян, что даже не слышал ее тихие приближающиеся шаги.

– Сдохни, сволочь! – злобно сказала она с тоном, который я никогда ранее не замечала в ее нежном тонком голосе.

Амели держала в руках металлический ржавый прут. И где она только успела его отыскать? Словно он был с ней с самого появления в этой комнате.

Она вскинула прут над головой, размахнувшись с яростью и отчаянием. В этот момент время, казалось, остановилось. Каждый ее мускул напрягся как натянутая струна, каждое движение было отточено и неумолимо.

Спустя долю секунды прут с глухим свистом рассек воздух и со всей силой обрушился на голову Виктора. Звук удара был оглушительным, как рев грозы. Железо не пощадило плоть и кости – прут вошел в череп, как нож в масло, пробивая его насквозь.

Виктор заорал от невыносимой боли, пронзившей его сущность, но крик оборвался внезапно, сменившись хрипом агонии. Еще мгновение в его глазах читались шок и ужас, но вскоре они заледенели, утратив любые признаки жизни.

Тело Виктора замерло, и он рухнул на землю безжизненным мешком, оставив после себя лишь тишину и следы крови. Амели стояла над ним, тяжело дыша и ощущая, как весь мир вокруг сжимается в одну точку, уплывая от реальности. Справедливость была достигнута, но ценой ее собственной душевной раны, неизлечимой и клеймящей ее навечно.

Все это произошло словно в замедленной съемке – звуки, образы, события.

В следующее мгновение, когда реальность стала возвращаться ко мне, я ощутила невероятное облегчение. Руки Амели нежно обхватили мои плечи, она взглянула на меня с такой заботой, что на миг мне показалось, что передо мной стоит мама.

Амели вытащила меня из комнаты, и под покровом ночи мы навсегда покинули это предательское место, которое я еще недавно считала частью своей нынешней жизни.

– Как ты? – спросила меня Амели с голосом полным переживаний.

– Спасибо тебе, – ответила я, не добавив ничего более.

Кошмар уходил, растворяясь в свете фонаря, что прорезала тьму, и я поняла, что, наконец, спасена.

Глава 5

Палящее солнце неумолимо опускалось за горизонт, окрашивая небо оттенками кровавого заката. Я и Амели шагали по пустынной улице, некогда оживленной артерии большого города, теперь погруженной в истощающее безмолвие апокалипсиса.

Заброшенные здания стояли по обе стороны, их фасады с трещинами и облупившейся краской были подобны глухим свидетелям катастрофы, которая стерла все, что мы знали.

На асфальте были разбросаны остатки прежней жизни. Покореженные автомобили, чьи кузова, разодранные и ржавые, казались мертвыми зверями, лежали на обочине. Брошенные детские игрушки, наспех собранные сумки, разорванные бумаги – все это свидетельствовало о стремительном исходе людей, пытавшихся избежать неминуемой гибели.

Тишина была пронизана духом безысходности и одиночества, казалось, что даже воздух пропитан горечью утрат и страха. Однако, несмотря на этот гнетущий антураж, внутри нас пылала решимость. Мы сбежали из убежища, оставив позади лишь переживания, запертые внутри.

Я не знаю, почему Амели ушла вместе со мной в тот день, чего она боялась? Вероятно, она давно хотела сбежать, а это был лишь повод.

– Я рада, что ты со мной, – улыбнулась я Амели, закидывая удочку на интересующий разговор.

– Давно пора было свалить оттуда, – ухмыльнулась она, подхватив меня под руку. – Не хочу жить среди тех, кто тайно подговаривает изнасиловать невинную девочку.

На мою голову словно обрушилась лавина. Я взглянула в синие глаза Амели, пытаясь разобраться с тем, что она только что проговорила.

– О чем это ты? – вскрикнула я, не ожидая подобных признаний.

– Я подслушала разговор Фриды, – начала она, недовольно скорчившись от воспоминаний о чернокожей женщине, – она предложила Виктору навестить тебя этой ночью. Фрида показала ему твою комнату, кажется, эта тварь решила тебе отомстить.

Ах, Фрида. И почему я совершенно не удивлена? Только что же я сделала этой странной женщине, чей возраст около пятидесяти? Какие у нее могут быть недомолвки с девушками, которые годятся ей во внучки?

– За что? – разозлилась я.

– Ты лучше, чем она, – пожала плечами Амели. – В первый день моего прибытия в общину Фрида подговорила Грегора подсыпать мне порошок в пиво. Мне еще никогда не было так плохо, они почти оставили меня умирать на дороге, пока я извергалась блевотиной.

Стало ясно, почему Амели решила свалить из этого свинарника. Люди в общине казались невинными, но душа их прогнила, подобно навозной яме, находиться рядом с которой просто невозможно.

– Не стоило нам уходить, – взбунтовалась я, – Фрида хотела от нас избавиться, и у нее это получилось. Нам следует вернуться и указать ей на ее жирное место.

Амели промолчала. Я не знала, поддерживает ли она мои слова или считает их совершенно глупыми, но она молчала, сомнительно глядя в небо, словно оно могло дать ей ответ на мой вопрос.

Я невольно коснулась ее руки, она была такая маленькая и белая, как у ребенка, но именно эта самая рука спасла меня от Виктора прошлой ночью. Амели знала, что удар в голову убьет Виктора. Она могла ударить его в любое другое место, чтобы обездвижить, но она ударила именно насмерть. Имеет ли она какие-то свои счета с этим козлом или просто так сильно решила отомстить за меня?

– Ты убивала раньше? – голос Амели прекратил наше долгое молчание.

– Никогда. – Призналась я. – А ты?

– Дважды, – она ответила кратко, продолжая вглядываться в небо.

Я знала, что для Амели воспоминания – больное место, лишний раз заставлять ее испытывать волнение я не хотела, но этот разговор начала она.

– Я убила женщину, которая целилась в мою голову из пистолета, – вдруг решила поделиться Амели.

– Из-за того, что ты заражена? – пыталась угадать я.

– Из-за того, что мы любили одного мужика, – отрезала она и вновь отвернулась.

Амели никогда не делилась со мной ранее чем-то откровенным. Я не знала ничего о ее семье, о бывших отношениях, о том, как она оказалась в общине.

Я рассказывала ей о себе все, стараясь казаться добродушной, в то время как от нее я слышала лишь одну единственную историю: воспоминание о зараженной женщине, которая убила на глазах Амели своего ребенка. То самое единственное воспоминание, что вернуло ей разум.

– Ты никогда не говорила о своей семье, – решила я сменить тему, но она, судя по всему, проигнорировала все мои слова.

– А вчера я убила снова, – ответила Амели совершенно иное, что не имело никакого отношения к ранее сказанному мной. – Я ненавижу Виктора, я рада, что он мертв. Я специально ударила его в голову, хотя стоило для начала отрезать ему яйца.

Амели достала из кармана пачку сигарет. Я не видела раньше их у нее, кажется, ночное происшествие заставило ее нервничать слишком сильно, отчего моя спутница решила даже закурить.

Она подожгла сигарету, вдыхая черный дым в свои легкие, словно это могло помочь ей расслабиться, и вдруг посмотрела на меня.

– Ты готова убить? – спросила она так грубо, словно речь шла о моей смерти.

Я задумалась, торопиться с ответом мне не хотелось, но я понимала, что речь идет о Фриде.

Я не считала Фриду плохой женщиной, но она поступила очень подло и, кажется, делает это постоянно, учитывая рассказ Амели о Грегоре и странном порошке. Чего же этой женщине не живется спокойно?

Я не знала, заслуживает ли она смерти. Кто я такая, чтобы решать это? Однако в ту ночь Фрида не задавалась тем же вопросом, когда надоумила Виктора изнасиловать меня спящую, учитывая, что мне даже нет восемнадцати лет.