Беспокойство. Повесть

После этого Мила получила большой многостраничный труд об Арсении Тарковском. Начиналось послание с привычного приветствия:

«Здравствуйте, Эмилия Романовна!

«И в аорту, неведомо чью наугад…» («Смена» – №6—2002 г.)

Об Андрее Тарковском я кое-что слышал. Об Арсении Тарковском я не слышал ничего – услышал в первый раз! Арсений Тарковский принадлежит именно к таким поэтам: негромким, искренним и бесконечно талантливым.

Задавался ли кто-нибудь вопросом: это случайность или неизбежность, как сложилась бы судьба великих и признанных, если бы условия развития их таланта протекали по другому сценарию, нежели как было на самом деле? Как развернулась бы судьба Пушкина, если бы его родители не были бы так заняты собой, что маленькому Александру простолюдинка Арина Родионовна заменила родительскую ласку и тепло? Родились бы на свет такие великие произведения мировой литературы, как «Бесы», «Братья Карамазовы», «Записки из Мёртвого дома», если бы Достоевский не познал горечь каторги, а отсюда её муки?..

А мог бы Арсений Тарковский стать тем, кем он стал, если бы не творческая атмосфера домашнего очага, не увлечённость его домашних поэзией, драматургией? Если бы не перипетии его судьбы, когда ему, совсем ещё юноше, пришлось скрываться от шизофренической в своём фанатизме, революционной буйности советской власти? Если бы ему не повезло быть близко знакомым с Мариной Цветаевой и Анной Ахматовой? Если бы в его жизни не было трёх муз: Марии Вишняковой, Антонины Бохоновой и Татьяны Озёрской? Одно ли и то же родиться талантливым и стать талантливым?

Возникает слишком много «если бы», когда начинаешь всерьёз задумываться над этими вопросами. Мне кажется, что в одарённости, талантливости, гениальности свою роль играют задатки, вложенные в человека при рождении. Но ещё большее значение имеют условия становления интересов, увлеченности, характера, личности в первую очередь в детстве и юношестве, затем в молодости и зрелости. Таким образом, мне видится, что залогом творческой успешности являются не только лишь врождённые способности, а совокупность одарённости (врождённых качеств), условия её развития и … (как бы ни глупо и приземлено грубо это не прозвучало!) жребия судьбы!

Вы знаете, я иногда сам себя спрашиваю: «Антон, зачем тебе это? Займись лучше чем-нибудь полезным! Какая польза тебе от этих сочинений-пересказываний чужих мыслей?» И действительно, ничего своего, оригинального, занимаясь этой «писаниной», я не пишу. Времени и сил на это уходит много.

Вначале, когда ещё свежа память, когда ещё есть горячий интерес, подобных вопросов не возникает. Сомнения в смысле работы начинают одолевать на полпути или в заключении как, например, сейчас. Скажите, какая практическая польза может быть от этих сочинений? Стоит ли тратить на них время?

Эмилия Романовна, это серьёзный вопрос. Может быть, Вы мне что-нибудь подскажете, поможете обрести смысл, мотивацию»? С максимальной серьёзностью Мила, выбирая тщательно слова, ответила ему, что он занимается полезным и интересным делом:

«Во-первых, хочется поблагодарить Антона за труд сочинителя и переписчика, за то, что сдержал своё слово. Глубоко тронута. Дарственная надпись тоже не оставила равнодушной…

Во-вторых, попытаюсь начать свои заметки со слов В. Г. Белинского: «Сочинение, в котором есть чувство, не может быть без мысли. И естественно, что, чем глубже чувство, тем глубже и мысль, и наоборот… мысль, родившись в голове автора, дала, так сказать, толчок его организму, взволновала и зажгла его кровь и зашевелилась в груди». Почему именно к этой фразе я обратилась за помощью, когда прочитала статью об Арсении Тарковском? Видимо, потому, что я читаю уже третий вариант этого произведения и удивляюсь, что автору не наскучила эта тема, что он видит и находит скрытые интересные связи между явлениями, между вещами.

В-третьих, эта статья, это сочинение заставляет задуматься над тем, что автор замечает вокруг нас многое из того, что проходит мимо нашего сознания: «Родились бы на свет такие великие произведения мировой литературы, как „Записки из Мёртвого дома“, „Бесы“, „Братья Карамазовы“, если бы Достоевский не познал муку и горечь каторги?»

И возникает в сознании целая цепь ассоциаций…

В-четвёртых, можно отметить, что необыкновенную выразительность речи придаёт и особая интонация: «Возникает слишком много «если бы», когда начинаешь всерьёз задумываться над этими вопросами. Лично мне кажется, что в одарённости, талантливости, гениальности свою роль играют задатки, вложенные в человека при рождении… Таким образом, мне видится, что залогом творческой успешности являются не только лишь врождённые способности, а совокупность одарённости, условия её развития и … (как бы ни глупо и приземлено грубо это не прозвучало!) жребия судьбы!

Почему-то меня приводит в восхищение такая фраза: «Я не знаком с творчеством Арсения Тарковского, возможно, „не дорос“ до правильного восприятия его творчества. Но думаю, что его лирика гениальна, раз его так высоко ценили „бессмертные“ (Цветаева, Ахматова), приняв его в свою среду. Надеюсь, что при Вашем содействии лирика Тарковского войдёт: „И – в аорту, неведомо чью, наугад…“ – в мою духовную аорту!»

Автор, конечно же, создаёт литературное произведение «для себя», в силу внутренней потребности. Он не может не писать. Но в своём творчестве автор всегда имеет в виду и читателя, его внутренний мир. С целью стимулировать творчество читателя в желательном для себя направлении рассказчик мобилизует все имеющиеся в его распоряжении художественные средства.

Какое впечатление произведёт это сочинение на читателя? Что ему может понравиться?

Если бы читатель прочитал это произведение (представим, что это произошло!), в любом случае он получит эстетическое и нравственное впечатление, определённую пищу для размышления – а ведь именно этого и хотел автор, стремясь передать свои ощущения, но не навязывая их.

Ах, Антон, как же мне интересно всё узнавать и о вашей работе, и о вашей учёбе в ПТУ. Конечно, на работе у вас тяжёлая атмосфера; мне кажется, что те работники, чью работу вы контролируете, думают, что вы самоутверждаетесь за их счёт. Они скорей всего не могут отделить вас как должностное лицо от вас как личности. И, вероятно, даже не видят, что делают бракованную продукцию. Авось сойдёт!»

– Здравствуйте, Эмилия Романовна! Ваше письмо однозначно произвело на меня впечатление! Как-то смутно и не очень ясно я чувствовал в себе ответ на мучавший меня вопрос: «Какая польза тебе от этих сочинений-пересказываний чужих мыслей?» Проблема состояла в том, что я разучился доверять самому себе (или не умел этого никогда?), своим мыслям, особенно утверждениям. Мне было чрезвычайно интересно, что напишете Вы по этому поводу? Моё мнение о себе самом, безусловно, субъективно. И Ваше мнение обо мне, конечно, также можно назвать субъективным. Но всё-таки Ваше мнение против моего должно признать объективнее моего собственного мнения о себе!

Понравился мне и Ваш однозначно утвердительный тон. Он был настолько убедителен, что у меня не возникло и подозрения на то, что Вы, например, из вежливости, можете чуточку слукавить, сфальшивить, скрыть свои истинные мысли. Уж, простите мою испорченную натуру. Короче говоря, свой заряд уверенности или самоуверенности я почерпнул из Вашего письма. Благодарю Вас!

Глава 3

Уже май. Прекрасны майские дни! Одуряющий черёмуховый аромат разливается, разносится повсюду. В палисаднике, во дворе, огороде растёт черёмуха… Везде белые гроздья цветущих веток! Милочка сидит у открытого окна в своём доме и размышляет:

«Скоро Антон не будет приходить на мои уроки: наступят каникулы. Мы, учителя, переведём учеников в следующий класс. А затем выпустим из школы с аттестатом.

А у меня наступит отпуск. Что же буду делать я? Привычка – вторая натура. Мне так нравится присутствие Антона на моих уроках. Я привыкла к его склонённой голове и рукам, которые сжимают ручку и что-то пишут, пишут…

Впрочем, что он значит для меня? И что я узнала о нём за эти месяцы? Есть отец, мачеха, брат. Ещё дочка и жена. Учится на заочном в ПТУ, работает контролёром.

Вспоминаю прошедшие события. Все они так или иначе связаны с черноволосым Антоном.

О чём мы сегодня с ним говорили? Обо всём понемногу. Вопрос, который меня занимал в течение семи месяцев, удалось разрешить. Оказывается, он не жалеет о том, что не поступил в военное училище. И я порадовалась за него. Потом говорили об учёбе. И он мне сказал, почему я думаю о нём, что он вундеркинд, он же самая заурядная личность. Я не согласилась с ним, и на это он заметил, что до третьего класса он учился на «единицы и двойки». И только к восьмому классу начал учиться на «четыре и пять». Да и в десятом классе по обществоведению получил «тройку». Спросила, почему он перестал писать. На это он заметил, что голова занята другим.

Этой ночью Миле приснился сон. Он был неправдоподобно яркий.

Солнце поднялось уже высоко. Вершины могучих деревьев глухо звенели. Девушка бежала по лесной тропинке и улыбалась… Её тоненькое тело ловко обхватывала звериная шкура, открытые стройные ноги легко касались тропинки, и длинные волосы русой волной развевались из-за ветра. Она бежала и радовалась тому, что день выдался солнечным, что лес дышит свежестью после вчерашней грозы, что…

Из-за зарослей шиповника показался высокий бородатый мужчина с курчавыми тёмными волосами и тоже в одежде из звериных шкур. Она остановилась, вскинула вверх руки и замерла в ожидании… При виде девушки карие глаза мужчины радостно вспыхнули.

Увидев просиявшее лицо бородатого мужчины, девушка сделала шаг ему навстречу и протянула руки:

– Яр, охота удачная?

– Не совсем… – и он показал на небольшую связку убитых птиц.

– Не отчаивайся. После неудачи всегда приходит удача.

Её большие светлые глаза взглянули на него с такой нежностью, что он выронил убитых птиц, колчан со стрелами, лук и подхватил её на руки.

– Антон, – только и успела вымолвить она.

– Лада, моя Лада, Ла-да, – говорил он, целуя её. – Как мой сын?

– Он уже здоров.

Утром проснувшись, Мила раздумывала над своим странным сном: Яр превратился в Антона. А девушка похожа на неё в юности. И ещё эти звериные шкуры… И сын откуда-то взялся, хотя у Милы дочь и у Антона тоже дочь.

А на следующей неделе Мила зачем-то вызвала Антона на откровенность. А потом сокрушалась: кто тянул за язык?

– Ну, вот и всё, теперь красивый Антон уже не мой. «Чей?» – спросите вы. – «Не знаю». Жалею ли я о том, что он не мой. Конечно. Девять месяцев, которые я его знала, это же не девять минут и не девять дней. Это же месяцы – больше, чем полгода! Это же большой срок, чтобы узнать человека. Ну, пусть небольшой, но достаточный…. Я никого не виню в том, что вчера случилось: ни его, ни себя. Сделанного не воротишь, не сделанного тоже…

Странное существо человек: он жалеет о том, что сделает и также жалеет о несделанном… В частности, я.

Все эти девять месяцев я находилась между небом и землёй, иногда поднимаясь в небо… И вот уже ничего этого нет. Я твёрдо стою на земле, да, теперь я не упаду, не споткнусь.

Что же всё-таки произошло? Я вызвала его на откровенность, и он мне сказал то, что я боялась услышать и, самое интересное, что ожидала… Он сказал, что у нас ничего не выйдет, ничего не получится и просил только одного: оставить всё как было раньше.

На что же я надеялась?

Глупо… Просто я «не хотела ждать у моря погоды»… А сейчас что? И кого ждать? Некого… нечего… Хочу я только одного: славы. Вы не поймёте и скажете: «Вздор. О чём думает эта странная женщина?»

Вот таковы были размышления Милы о том, что отношения разладились. Тёплый июньский вечер, Мила сидит у окна и читает Бунина, его рассказ «Лёгкое дыхание».

При слове «лёгкость» ассоциация у Милочки связывается почему-то с разноцветными мыльными пузырями, которые сверкают при электрическом или солнечном свете, раздувшись, увеличившись в размере, лопаются через некоторое время. В этом рассказе главная героиня Оля Мещерская очаровывала мужчин своей внешней красотой, лёгкостью, игривостью. Если рассказ разложить на составные части и расставить события в хронологическом порядке, то какая-то несимпатичная – доступная особа получается. И к ней применимо слово «сексуальная». Ну, на то, видимо и талант мастера, чтоб написать завораживающий рассказ, несмотря на трагическую развязку.