За что мне это?

И вот мама обречённо присела на другую табуретку рядом со мной для разговора, скрестив руки на коленях. И заговорила, наконец, предварительно взяв с меня твёрдое обещание никому не рассказывать о нашем разговоре. Теперь уже нет на этом свете ни мамы, ни того соседа и я не нарушаю свою детскую клятву рассказывая эту невыдуманную, простую и сложную одновременно, историю.

В то время наш город был очень молод, только начали строить новенькие многоквартирные дома для нефтяников Башкирии, и начали появляться первые улицы из новостроек. Жилья катастрофически не хватало всем рабочим и специалистам, прибывшим на новое нефтяное месторождение со всех республик огромной страны. Поэтому и мы сначала жили в неуютном и холодном от сырости бараке до того, как нас переселили в квартиру. Вынужденно на время в новые дома заселяли по две семьи в одну квартиру. Мы тоже с самого начала жили с подселением с другой семьёй по фамилии Барановы. Предполагалось скорое расселение семей в отдельные квартиры, но этот процесс начал затягиваться. И нам уже всем очень хотелось жить в своих отдельных квартирах, всех начинало немного утомлять совместное проживание с чужими семьями и жизнь с оглядкой. Мы, дети, постоянно подслушивали разговоры взрослых на лавочке во дворе о том, как это будет и когда.

А дома только и слышали от своих родителей приглушённое предупреждение:

– Дочь, туалет занят сейчас, подожди когда выйдут.

– Сейчас в кухню не заходи, там тётя Люда готовит ужин.

– Дети, тише, не шумите, дядя Миша отдыхает, он сильно простыл и заболел теперь. Ему надо поспать, а вы мешаете.

Мне, неугомонной торопыге, сильно досаждало это постоянное торможение в свободном передвижении по квартире. К обоюдной с Барановыми радости, нашу квартиру расселили в числе первых, потому что нас в семье было трое детей и у них ещё двое. Поэтому в доме шум и гвалт стоял хороший, как в мини – детском саду. Переезд соседей был одновременно радостным и печальным событием, для обеих семей, потому что мы дружили – и родители и дети.

О чём это я… Ах, да, – вот тогда, после ухода соседа, опустив глаза к полу, – было видно, что маме неприятен этот разговор, под страшным секретом мама рассказала мне:

– Всеми нами уважаемый сосед, позавидовал нашему расселению и задумал самостоятельно ускорить этот процесс в его квартире. Он не стал ждать своей очереди на расселение и решил, для этого применить свои профессиональные знания юриста.

Я знала, что семья Ефима Яковлевича жила в двух комнатах такой же трёхкомнатной квартиры, как наша. Третью дальнюю по расположению комнату в квартире с ним занимала одинокая женщина тётя Надя Чернова с дочерью, которая немного постарше меня по возрасту. Тётя Надя была очень худой и некрасивой, чем вызывала во мне оторопь и жалость к ней. А её отталкивающая внешность самым комичным образом совпадала с её фамилией.

У нее было очень худое вытянутое длинное лицо с темной землистого цвета кожей. На этом уже достаточно непривлекательном лице были тонкие, почти незаметные губы и заметные усы. В довершение, над всей этой непривлекательностью, нависал тонкий длинный горбатый нос крючком. А если ещё учесть, что у нее были черные, жидкие неухоженные волосы, то можно было сделать очевидный вывод, что это и было причиной её одиночества. Мужчины у неё не было. Мне, как и Ефиму Яковлевичу тоже, наверное, не хотелось бы встречать тётю Надю каждое утро на своей кухне. Наша соседка по квартире тётя Люда была гораздо симпатичнее и приветливее.

Но при такой отталкивающей внешности, тётя Надя не была шумной и скандальной, а напротив, умела всегда быть какой-то тихой и незаметной. Такой вот несимпатичный молчаливый и, совершенно беззлобный и безобидный человечек жил в добрососедстве со всеми. Удивительно, что от неё можно было иногда услышать несколько скупых слов. Она просто работала и растила одна дочку Люсю, и больше ни в чем она мной замечена не была. А от таких, как я любопытных и вездесущих детей трудно что-нибудь скрыть.

Расстроенная мама через силу продолжала:

– Ефим Яковлевич решил оклеветать тетю Надю для того чтобы её поскорее отселили от него из квартиры.

Вздохнув, мама добавила:

– Это желание скорейшего расселения понятное и естественное, но метод достижения цели очень непорядочный. Предлагаемое мне на подпись заявление не было простым ходатайством в местный комитет профсоюза об ускорении его расселения с тетей Надей. Он написал заявление о том, что она не даёт ему спокойно жить, пьянствует и водит к себе разных мужчин. Куда денется оклеветанная им одинокая женщина с ребёнком – ему было не важно. Куда он хотел эту свою бумагу направить, мне тоже неизвестно, наверно в милицию, а может сразу в суд, не знаю, да и не это важно.

Чем больше говорила мама, тем шире у меня открывались глаза. Когда мама договорила о помышлении соседа и подняла взгляд на меня, то она поразилась моей бурной реакции, поэтому тут же ещё раз предупредила меня о молчании. Она объяснила мне:

– Этот человек проявил себя непорядочным в высшей степени, он может причинить вред и нам, если услышит от других наши комментарии о нём, и может задумать отомстить мне за то, что я не поддержала его клевету.

И предупредила меня как вести себя дальше:

– Поэтому теперь и тебе и нам всем надо быть с ним внимательней, осторожней в словах и поступках.

Но на эти слова я даже не обратила тогда внимания, потому что меня захлестнула буря эмоций негодования. Да так, что я слова не могла вымолвить, и кипела, как самовар. Я только глазёнки таращила и, шарами надув щёки, со свистом выпускала пар возмущения. Так мне стало обидно за эту, и без того несчастную женщину! Тогда я не страх, а только это чувствовала в своей детской душе, а осмысление, почему мама и все опасались этого соседа, пришло гораздо позже, по мере взросления.

Только сейчас я понимаю, какой отважной была моя мама, потому что она рисковала спокойствием своим и всей нашей семьи, для того, чтобы не позволить приклеить позорное клеймо распутницы невинной женщине. Немного позже мы все успокоились, потому что выяснилось, что никто из соседей не подписал эту проклятую бумажку – все жильцы дома проявили порядочность.

Главная героиня моей книги расцвела и торжествовала! Зря Ефим Яковлевич старался в сочинении своей бумажки, ходил по квартирам и уговаривал всех соседей подписать её, потому что эта затея только подорвала его авторитет и опозорила его самого, а не его жертву. Так я впервые в своей жизни стала свидетелем того, как работает вселенский закон «бумеранга». И это было только начало ответа ему свыше.

Новые дома тем временем строились, их сдачу в эксплуатацию ускорили и вскоре после его сорвавшейся попытки все семьи нашего дома расселили в отдельные квартиры. Суета переездов и светлая радость того события хранится в моей памяти и по сей день. Мы все потом стали ходить в гости друг к другу и, продолжая дружить, вместе отмечали дни рождения и свадьбы, вместе провожали в последний путь ушедших от нас навсегда. Всё происходило, как в известной песне “Городок”.

К нашей общей радости и тёте Наде с дочерью тоже дали отдельное жильё. Они переехали в новую собственную квартиру на соседней улице, и зажили там спокойно. А вот незадачливый Ефим Яковлевич вообще оказался в полной изоляции от всех, оставшись один не только в квартире. Вскоре на работе у него тоже произошли какие-то крупные неприятности, и он вынужден был уволиться с хорошей должности на крупном промышленном предприятии. Даже мы дети с тех пор не водили дружбу с его детьми ни дома ни во дворе. И если раньше мы побаивались их отца, то после этой истории, даже мимо их двери пробегали с невольным чувством брезгливости.

Вот так, только попытавшись оклеветать беззащитного невинного человека, оказывается можно причинить немалый вред себе. Вселенная не оставляет такие поступки без ответа.

Вот, что по этому поводу говорила всемирно известная Доктор Лиза (Елизавета Глинка):

– Однажды у меня на руках умирал от рака священник – человек, который сам утешал других всю свою жизнь. Я спросила его:

– Какой грех самый большой?

А он ответил:

– Самый большой грех – обидеть слабого.

– Почему?

– Потому что это легче всего сделать…

Эта мысль меня поразила – самый тяжкий грех сделать легче всего…

– Передайте эти слова детям.

И как после этого забывать в нашей повседневной суете о моей главной героине? Надо ориентироваться на неё и не только в действиях по отношению к беззащитным людям, а всегда и везде исходя из собственного инстинкта самосохранения. Человеческие отношения отличают нас от животных понятием порядочности, то есть общепринятых законов морали, и наверно не стоит опускаться ниже этих планок для того чтобы человеческое сообщество не деградировало обратно до животного состояния.

Поэтому и я, опираясь на слова умирающего неизвестного мне священника, не боюсь создать впечатление зануды говоря о порядочности.

Глава 3. Мой бумеранг.

Он прилетает, призывая к ответственности за поступки и я сама стала не просто свидетелем, а пострадавшей стороной в реальной и очень драматичной истории. В ней не только разрушилась семья одна, вторая, и не состоялась третья. Совсем уж печально, что тогда любовью была убита любовь, вот уж так получается, когда всего один человек попрал понятия о порядочности. И будет глава посвященая настоящей трагедии матери и её сына.

Ей предшествовали не менее драматичные события в 1981-1982 годах. Прилетел мой бумеранг и по самому чувствительному месту – детям за моё безответственное, даже преступное отношение к себе и близким мне людям.

Как я уже говорила, мы жили в городе моего детства Октябрьский – нефтяной столице Башкортостана. Нашу с мужем Салимом тихую семейную жизнь омрачил обоснованный прогноз педиатров о возможности наступления инвалидности у моей младшей дочери Дарьи. Я считаю, что это моя расплата за то, что делала, что левая нога захотела. Виню себя в этом, но вернусь к этому позже и обязательно расскажу позже о своём неприглядном не порядочном поступке.

У нашей годовалой дочери была родовая травма шейного отдела позвоночника, и Дарья не могла вставать на ножки, она вставала только на цыпочки, потому что ступни тянуло судорогой и она очень страдала от постоянных сильных головных болей. Её чудесные большие голубые глазки почти всегда были красными от выступающих кровеносных сосудов. Существовала серьёзная опасность кровоизлияния с тяжёлыми последствиями. А наши ночи, предназначенные природой для оздоровительного сна, превратились в кошмар надрывного безостановочного детского плача с получасовыми перерывами, когда она просто отключалась от переутомления. Я тоже в изнеможении падала в обнимку с ней на постель, пытаясь хоть немного успокоиться и отдохнуть, пока она не плачет. Я очень вымоталась за первые год её жизни, пока педиатры проводили с ней несколько курсов лечебных массажей и лечения в физиотерапевтических кабинетах, которые не дали ощутимых результатов.

Невольно я пришла к выводу, что мой родительский долг выполнить последнюю рекомендацию врачей. Они сказали:

– Путёвку на месяц лечения в Черноморском санатории мы вам обеспечим, но месяц не решит проблему, нужен больший период времени на реабилитацию ребёнка с таким диагнозом. Вам нужно переехать жить к морю. Опустить девочку в морскую воду весной и вынуть её оттуда только осенью.

Больше, по мнению медиков, ничто не могло облегчить состояние дочери. И я начала смиряться с мыслью о нашем переезде на постоянное место жительства к Чёрному морю. О чём я никогда раньше не думала и не помышляла, но надо было решиться и так поступить сейчас.

Назревал сложный разговор на эту тему с мужем Салимом, потому что я сама пока не представляла себе, как можно решить эту задачу со многими неизвестными составляющими. В начале лета я заговорила с ним в надежде, что он выслушает мои доводы, а потом мы вместе с ним будем обдумывать план наших действий в этом направлении. Со скучающим видом, просто дав мне выговориться и не больше, муж категорически отказался прервать нашу привычную устоявшуюся и внешне благополучную жизнь и даже возмутился:

– Твою дивизию! Как ты легко рассуждаешь. Ну ты и придумала. – Куда мы поедем? Что там есть? Здесь всё: квартира, работа, родня, друзья!

Не осознавая тщетность своих попыток, я продолжала уговаривать его:

– Ну, люди же переезжают не только туда, но и сюда в Октябрьский. Сначала снимают квартиры и устраиваются на работу, потом получают квартиры от предприятий. Будет новая работа и новые друзья, как у всех. Все вопросы решаемы и вместе мы всё преодолеем.

Всё было бесполезно. Его волновал только собственный комфорт, он даже не спросил о том, что будет с дочерью, если ничего не делать. И не собирался ни под каким предлогом покидать обжитую квартиру и оставлять любимую работу электрика на большом механическом заводе в родном городе. А я так вымоталась с больной дочерью от бессонных ночей, что когда после нашего бесплодного разговора для меня в один момент рухнул целый мир от его равнодушия, то у меня даже не нашлось сил обижаться на него. – Передо мной сидел чужой человек, и я неожиданно для себя осознала, что семь лучших лет своей молодости отдала предателю.