Мы с Витькой. Весёлые школьные рассказы

Мы вернулись в комнату. Здесь кипела работа: Авоськина и Петров вытирали подоконник, Никонова – зеркало, несколько человек спорили, кому мыть пол.

Участница партизанского движения все так же сидела в кресле с поникшим видом и держала в руках письмо.

– Слышь, Витьк. Может, все-таки поговорим со Светланой Петровной?

– Давай, – прошептал он.

Но в этот момент распахнулась дверь, и на пороге появились те, кто ходил в аптеку, а из ванной с ведром вышел Кешка.

– Вы бы все меня на улице подождали, а? – сказал он. – Пол надо помыть.

Вероника захлопнула блокнот.

– И правда, ребята, пойдемте. Не будем мешать Скворцову. До свиданья, Светлана Петровна!

Участница партизанского движения сказала уже совсем без улыбки:

– Послушайте, ребятки, ведь это так удивительно, – она показала взглядом на письмо, – наш командир, которого мы считали…

– Извините, Светлана Петровна, – перебила ее Вероника, – но нам надо бежать.

– Нам уроки надо учить! – подал свой голос Кельманов.

– А у меня – музыка!

– А у меня – фигурное катание!

– А у меня – танцы! – раздалось со всех сторон.

Участница партизанского движения только кивнула в ответ и опустила глаза.

Все двинулись к выходу.

Вероника застыла в дверях: как капитан тонущего корабля, она решила уйти последней.

Я не двигался с места.

– Тебе Синицын что, особое приглашение нужно? Не мешай Скворцову мыть пол.

…У подъезда уже стояли все наши.

– Так вот что значит шефство над ветеранами, – пробурчал Кельманов. – А я то думал…

– Что ты думал? – перебила его Вероника. – Мы хорошо поработали, я вот весь блокнот исписала… Оля будет довольна.

И тут я не выдержал:

– Тебе бы только писать. Нет, чтоб человека выслушать. Что с командиром отряда случилось? Письмо через столько лет пришло – неужели неинтересно было узнать, что в нем?

У меня вдруг перехватило дыхание. Как перехватывает каждый раз, когда мы с родителями идем по центральной площади 9 Мая в Бессмертном полку. Ведь мой прапрадедушка погиб на Курской дуге. Он был командиром разведроты.

И я сказал:

– Мой прапрадедушка погиб на той войне.

Я не смог унять дрожь в голосе.

И вдруг со всех сторон послышалось:

– А у меня – прапрапрабабушка!

– И у меня – тоже!

– И у меня!

– И у меня! – подхватил вышедший из подъезда Скворцов.

Все вдруг сбились в одну кучу. И мне почему-то показалось, что нас стало много. Очень много. Вовсе не десять человек, а гораздо больше.

Я вспомнил, что папа однажды рассказывал о чувстве единения. Оно возникает, когда люди думают и чувствуют одно и то же. Наверное, оно, это чувство единения, появилось сейчас у каждого, потому что все стали наперебой рассказывать о своих родственниках, погибших на той войне. И у всех на глазах выступали слезы.

Вероника сначала молчала, потом растерянно произнесла:

– Да что вы все… – и сразу превратилась в обычную писклявую Веронику. – У нас в семье тоже… Но слышали же, Оля сказала: быстро, оперативно, без лишних разговоров. Вот я и старалась… Что же теперь делать?

– Прийти еще раз! – сказал Витька. – Просто прийти. Поговорить. Без всяких записей.

– Может, вернуться сейчас? – неуверенно спросила Вероника.

– Сейчас неудобно. Давайте завтра! – подал голос Бронников…

– Точно, завтра, сразу же после уроков и придем! И узнаем, что все-таки случилось с командиром.

И тут я увидел стоящего в стороне Кельманова. Вид у него был недовольный.

– Ерунду какую-то выдумали, – сердито сказал он. – Добрые дела сделали? Сделали! Пол помыли, в магазин, в аптеку сходили. Вот эти, – он кивнул в нашу с Витькой сторону, – восемь картошек начистили! Так что еще-то надо?!

Сюрприз в веснушках для лучшего друга

Если девочка нравится

Сегодняшний классный час был посвящен дружбе.

Говорили о том, что значит быть настоящим другом. Хотя что об этом говорить, и так ясно: настоящий друг поможет в беде и порадуется твоим успехам. И тут вдруг выяснилось, что не у каждого в классе есть друг. И от этого я почувствовал себя счастливчиком: мы с Витькой дружим аж с самого детского сада! А потом Никулина прочитала стихотворения Расула Гамзатова, и мне сразу же в память врезалась строчка:

«Знай, мой друг, вражде и дружбе цену…»

Я думал об этом стихотворении всю дорогу домой, а когда сел делать уроки, то никак не мог сосредоточиться и понять условия задачи. В голове вертелись слова: