Убить или Влюбить. Книга 2

Москва, наши дни

В особняке на Малой Бронной тихо и сумрачно – семья на отдыхе, прислуга в отгулах, только старый Тенгиз на службе – принял у курьера посылку и принес в кабинет Алексея.

– Вскрывать сами будете?

– Да, Тенгиз, отдыхай, на сегодня всё.

Алексей остался один. Не торопясь, плеснул в хрусталь виски. Щурясь, глядел на посылку, сделал глоток, отставил бокал…

Открывал несдержанно и нервно, срывал обёртку с вожделением, как-будто обнажал давно желанную женщину. «Любовь моя… Вот ведь как встретились…» Алексей смотрел и не мог насмотреться. Аккуратно, как положено в традиции – за краешки – поднял на вытянутых руках и… поклонился.

Иркутск, наши дни

Драмтеатр стоял на ушах… Театр Но из Киото, древней столицы Японии, традиции и правила – как только в райдер на 10 листах уместили! Гримерки не готовы, в отеле прорвало канализацию! Директор сходил с ума и в своём безумии родил план – подготовить гримерки так, чтобы ведущие актёры японской труппы провели в них пару дней, как в отеле – с максимальным комфортом. А мы развлечения организуем, чтобы не особо на канализации циклились!

Киото, 1374

Представление театра Но в Киото посетил сёгун Асикага Ёсимицу. Был он первый воин, и было ему 16. Игра великого Киёцугу и сына его Мотокиё поразили сёгуна. Искусство Но – это маски, которые намекают, но не выражают. Лишь талант актера, голос, жесты могут заставить маску жить и говорить. Асикага Ёсимицу стал почитателем искусства Но и покровителем труппы Киёцугу. А сына его – Мотокиё – он взял себе в пажи. Аристократы осуждали этот шаг, но паж был любимцем сёгуна, и знать носила ему дары, пытаясь удивить и порадовать. Всех поражали бархатные глаза и шёлковая кожа Мотокиё. Мальчик, такой нежный, что вполне мог бы быть девочкой. Но ведь девочка не могла играть в театре – это невозможно, как восход Солнца на Западе.

Иркутск, наши дни

Акихико смотрел на Таню и не верил своим глазам. Золотые волосы до попы, голубые глаза как два озера, крутые бёдра – она как-будто сошла с экрана его любимых анимэ… В Японии таких женщин не было, он точно знал, он видел многих… Ведущий актёр, «наследник Киёцугу», умеющий оживлять древние маски, он учился у несравненной Хикэри Ямагути – единственной женщины, которой было позволено играть в театре Но и – единственной – кому позволили носить маску Мотокиё! Оригинал маски XIV века хранится в музее Киото, а в специальной шкатулке, которая стоит здесь на гримером столике, лежит копия, в которой Акихито будет играть. Завтра… А сейчас – золото волос и омут голубых глаз!

Таня ушла на рассвете. И не с пустыми руками – в пластиковом пакете из Магнита она несла какую-то коробку – не иначе, сувенир из далёкой Японии.

Киото, наши дни

Мамору работал охранником в Музее Истории в Киото уже 45 лет. Работу свою он любил и знал экспонаты не хуже искусствоведов. Особенно любил он театральные маски – такие старые, что возраста им нет, и такие ценные, что цены им нет. Совершая очередной обход, он остановился возле маски Мотокиё. Великой актрисе Хикэри Ямагути позволили играть в ней для Императора, когда давали спектакль в честь визита Президента России и сопровождавших его важных лиц в 2000 году.

Что-то остановило Мамору – не сразу, но он осознал, что тень от маски Мотокиё была другая! Это не оригинал – понял старик, когда сердце сжалось в болезненной судороге. Он успел нажать «тревожную кнопку», рухнул на пол. Через 30 минут с диагнозом «обширный инфаркт», его доставили в отделение интенсивной терапии центральной больницы Киото.

Токио, 2000

Визит Президента России в Японию. Делегация состоит из разведки, контрразведки, дипломатов, переводчиков и олигархов, которым есть что предложить японским корпорациям. Алексей, молодой но очень крепкий олигарх, с поддержкой как в разведке, так и в контрразведке, очень не хотел идти на представление каких-то древних масок – скучно… Но то существо на сцене – непонятно, мужчина или женщина – заставило его внимательно смотреть все три часа подряд. Маска как-будто жила, двигалась, улыбалась и хмурилась, страдала и смущалась.

Дальше был приём с участием актёров. Атташе по культуре представил – и Алексей познакомился с актёром – оказалось, это актриса, что вообще было уникальным событием в культурной жизни Японии, и стало уникальным событием в личной жизни Вахтанга. Хрупкая, даже тощая, темноволосая, с острыми чертами лица властная женщина оживляла не только маску – она оживила Алексея, на два последующих дня заставила его улыбаться и хмуриться, страдать и смущаться. Вахтанг был влюблён совершенно и бешено. В России таких женщин не было – он точно знал, он видел многих… Вахтанг отбыл с делегацией, чтобы вскоре вернуться. А через три дня референт сообщил о внезапной кончине великой японской актрисы Хикэри Ямагути. Разведка и контрразведка подтвердили – якудза.

Ни один из предполагаемых контрактов Алексея в Японии не состоялся.

Москва, наши дни

В особняке на Малой Бронной было тихо и сумрачно. Алексей методично пил. Иногда он подходил к коробке, в которой лежала маска Мотокиё, аккуратно брал её за края, где дырочки для завязок – как велит традиция. Держа маску на вытянутых руках, он произносил «Любовь моя…”, кланялся и бережно клал обратно в коробку. И снова методично пил.

Дарья Бритара

(@darya_britara)

ЖЕМЧУЖНАЯ МЕЧТА

1929-й. После головокружительного успеха «Крыльев» Уильям Уэллмэн готовится снимать новую картину, детектив с Ричардом Арленом в главной роли. «Опасный рай» должен выйти в прокат уже в сентябре.

Мэри Уикс, крошка Мэри, как её звал отец, родилась в Мэдфорде, штат Орегон. Как и многие её подруги, она хотела стать актрисой и часто представляла себя в роскошном вечернем платье рядом с Ричардом Диксом или Дугласом Фэрбенксом. С твёрдым намерением пробиться в Голливуд, собрав однажды свой чемодан, Мэри перебралась в Лос-Анджелес. Отбор на роль главной героини она не прошла, радужная мечта столкнулась с реальностью, и пришлось искать себе «земную» работу. По счастью для съемочной площадки набирали технический персонал, удалось устроиться помощницей костюмера. Её святой обязанностью стал контроль за сценическими костюмами и помощь участникам киносъемок в переодевании.

Конечно, не так она представляла свое будущее. Но внутри теплилась надежда, ведь именно так в Парамаунт с самых низов начинал Ричард Арлен, случайно попав в объектив камеры. Поначалу его не воспринимали всерьёз, но кинолента получила «Оскар» и в миг сделала Ричарда популярным.

Голливуд был красивой сказкой и манил к себе души мечтателей, а они, словно бабочки, слетались из самых отдалённых участков страны, чтобы сгореть в огне страстей или быть безжалостно раздавленными этой огромной машиной.

В тот день была весна. Но Мэри не замечала её. Дни напролёт она проводила в помещении, заполненном костюмами, ремонтируя и приводя их в порядок. Самое сложное время наступало вечером, когда после полного дня съёмок перед ней вырастала гора одежды, которую нужно было разобрать и подготовить к следующему дню. Бывало так, что она просто засыпала на работе.

– Мэри, не забудь, пожалуйста, про туфли. Завтра будут снимать сцену в саду, и они непременно потребуются мисс Кэролл.

– Хорошо, мистер Хардвик, – старший костюмер в течение дня дежурил на съёмочной площадке, и его рабочий день заканчивался намного раньше, чем у его помощницы.

В помещении царил беспорядок. Огромный стол в центре комнаты был завален вешалками и чехлами, рядом с ним высилась гора одежды. Тут же стояла широкая гладильная доска с тяжёлым утюгом. Слева, вдоль стены, под напольными вешалками в специальных ящиках хранилась обувь, а на полках стояли коробки с головными уборами и аксессуарами. В правом углу была зона примерки с ширмой и огромным зеркалом.

В этой обстановке Мэри жила уже полгода. Устало опустившись на табурет, она посмотрела на гору одежды у стола. Сегодня Нэнси зацепила подол платья, и его теперь надо починить, ведь завтра сцену будут переснимать. А Рикардо никому не сказал, что пролил лимонад, и к вечеру на рубашке красовалось липкое жёлтое пятно. Поправив локон, выбившийся из причёски, девушка вздохнула и осмотрелась. Не об этом она мечтала. На глаза попалась длинная жемчужная нить, и все её существо наполнилось восторгом, в предвкушении закрыв глаза, Мэри надела бусы. Словно и не было усталости, девушка бросилась к вешалке с платьями. Её взгляд был прикован к короткому платью тёмно-синего шёлка. Без промедления она стала сдергивать с себя ненавистную рабочую одежду, оставшись перед зеркалом в нижнем белье.

Перламутровый жемчуг загадочно блестел, и кожа от этого казалась ещё более молочной. Глядя в отражение, Мэри приложила платье к себе. Синий шёлк оживил её глаза, они засияли от радости. Она была влюблена, она любила Голливуд за мечту, за то, какой она могла бы в нём стать. Мэри стояла перед зеркалом, представляя себя на съёмочной площадке рядом с Ричардом Арленом и на вечеринке танцующей с Кларком Гейблом.

– Мисс, Вы из массовки? А костюмер уже ушёл…

Никогда ещё возвращение с небес на землю не было столь резким. У неё за спиной стоял сам Дикий Уилл. Восторг и радость сменились нарастающей внутри паникой.

– Вынужден признать, Вам очень идут эти бусы, – мужчина приобнял её. Мэри оцепенела, чувствуя себя беззащитным крольчонком во власти матерого хищника. Никто не отказывает Дикому Уиллу, о чем бы он ни попросил.

Она стояла не в силах отвести глаз от отражения. Уилл ещё некоторое время смотрел в зеркало на замершую девушку, а потом прикоснулся губами к её шее, и обхватив ее руки, плотно прижал к себе. Словно не выдержав натиска, жемчуг разлетелся по полу.

– Не переживайте, мисс. Завтра Вас здесь уже не будет, а уборщица всё соберёт. К тому же нам есть чем заняться, – Дикий Уилл улыбнулся и вернулся к завязкам на белье.

Перламутровые бусины были повсюду, в глазах Мэри застыли слезы. Её мечта разлеталась на осколки. Может, и хорошо, что это будет Уилл. Рано или поздно это бы произошло. К тому же жемчугу не место в Голливуде…

ПРОКЛЯТОЕ ЗОЛОТО

1979-й. Серра Пелада, Бразилия

– Луис, я больше не могу так жить. Я словно землеройка. Земля повсюду. Она въелась в кожу, она скрипит у меня на зубах. Когда я закрываю глаза, я вижу землю, я снова и снова гружу мешок и поднимаю по этим бесконечным лестницам. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, потому что не в силах отличить сон от реальности. Мне снится, что земли становится так много, что я просто не успеваю её выгребать.

– Нанду, я прошу тебя ещё немного потерпеть. Мы почти вычислили их. Потерпи ещё недельку – другую…

Пару дней в этом аду…

Все начиналось вполне невинно. Когда-то давно назад жизнь на время свела их пути, сделав товарищами по оружию, чтобы потом развести их дороги. Луис остался служить Бразилии, а Фернанду вернулся на ферму отца, занялся семейным делом и вскоре женился. Апельсиновая роща семьи Сантос давала богатый урожай много лет. Фернанду с десятком рабочих следили за деревьями, а когда приходила пора, собирали апельсины, аккуратно заворачивали их в бумагу и укладывали в деревянные ящики. Обычно после этого Фернанду уезжал на своём маленьком грузовичке в Сантарен или Макапу, где можно было выгоднее продать собранный урожай.

Именно там, в Сантарене, и было суждено ему вновь встретить теперь уже капитана Луиса Жоао Альвареса. Капитан был направлен вместе с отрядом в Пару, где в окрестностях Лысых гор обнаружили золото. Фернанду слышал от своих рабочих о людях, бросивших свои семьи и работу и отправившихся за мечтой в прииск Серра Пелада. Золотая лихорадка охватывала округу словно болезнь, и многие, желая попытать удачу, становились гаримпейрос.

Нанду не знал, что именно повлияло на его решение: радость от встречи со старым другом или рассказы о золотых самородках. Но он недолго сомневался, когда Луис позвал его с собой в Марабу. Ему требовался проверенный человек среди старателей. Сезон работ на ферме подошёл к концу, апельсины были проданы. Сборы заняли всего пару дней, и, простившись с семьёй, Фернанду Мурило Сантос отправился покорять горы.

Конечно, он и представить себе не мог, как в действительности обстояли дела на прииске. Мараба не произвела хорошего впечатления. Городок на берегу притока Амазонки был полон сомнительных личностей, здесь гаримпейрос расслаблялись и спускали на ветер заработанные деньги. Множество питейных заведений и публичных домов ждали счастливчиков, желая удовлетворить их нужду. Воровство, пьяные драки, насилие, убийство были скорее нормой, чем исключением. Это было ужасно, но худшее было ещё впереди. От Марабы до палаточного городка ходил грузовик. Здесь же шло распределение участков. Остальной путь до карьера предстояло пройти пешком. Приехав, Фернанду сразу закрепил за собой пару метров земли. И влился в толпу загорелых старателей.