Его невинная добыча

– Приступай! – крепко держа за волосы, выдавил, чувствуя, как лава собственной крови обжигает меня. Желание почувствовать её рот, её язык было почти что животным.

– Руслан, – она упёрлась ладонями в мои бёдра, попыталась вывернуться.

– Что?! – ещё сильнее сжал тяжёлые чёрные пряди. Да… пахнущие ванилью чёрные пряди, которые теперь струились по моей ладони. Её дыхание, её пальцы: вот, что мне было нужно. – Что, Руслан?

Приспустив штаны, я высвободил член и опять ткнул девчонку. Сильная, дрянь!

– Пожалуйста! – она попыталась отползти, перехватила мою вторую руку, едва я попытался ухватить её за подбородок. – Пожалуйста… – всхлипнула она. – Руслан…

Голос её наполнился слезами, задрожал сильнее. Кровяная лава рассыпалась искрами. Внутри как будто перемешалось чёрное и красное. Я видел её карие глаза с янтарными искорками. Карие глаза, наполненные слезами. Желание рвало внутренности, губы её были так близко…

– Убирайся! – рявкнул я, грубо толкнув её от себя.

Не удержавшись, она села на задницу, повалилась, ударившись локтём. Отползала от меня, тяжело дыша, так и смотря своими огромными глазищами. Слёзы уже текли по её лицу.

– Убирайся! – заорал так, что у самого в ушах зазвенело. – Пошла вон отсюда!

Подскочив, она, спотыкаясь, метнулась к двери. Выбежала из кабинета, оставив за собой запах ванили. Теперь я чувствовал только его – сладковатый, отделаться от которого было невозможно.

Его и дикое желание.

Зарычав, свернул попавшееся под руку кресло, всадил кулак в дверцу деревянного шкафа. На пол полетели лежащие на столе бумаги, книги…

Тяжело дыша, я стоял посреди собственного кабинета. Да, чёрт возьми! Я бы мог взять её сейчас, но… Что было бы, если бы я сделал это?! На слёзы её мне было плевать – боялся я другого.

Я боялся, что как только попробую её, пойму, что она ничем не хуже и не лучше других, всё кончится. Всё, что она будит во мне. И что тогда? Что останется?! Ничего, мать её! Ничего! Трахнуть я могу любую, а она… Она – единственное, что дарит мне возможность хоть что-то чувствовать. Интерес, злость, желание, раздражение. Она и ещё море, порт.

Застегнув ремень, я вышел из кабинета и, на ходу приказав одной из горничных, чтобы привела там всё в порядок, набрал Алексу.

– Ты предлагал выйти в море? – зло выговорил я, стоило тому ответить. – Как насчёт того, чтобы сделать это прямо сейчас? И да, Алекс… Без баб, – невесело усмехнулся, услышав ответ. – Н-да… Хотя нет, одну бабу я возьму, – зашёл в гостиную и, окинув взглядом содержимое бара, взял бутылку хорошего коньяка. – Да… Уже взял, – зажал горлышко и сунул телефон в карман джинсов.

Девчонка, порт и море… Что же, пока хотя бы порт и море.

Широко расставив ноги, я вглядывался вдаль, слушая, как ударяются о металл беспокойные волны. Погода для выхода в море была, мягко говоря, дерьмовая, но меня это не волновало. Алекса, судя по всему, тоже.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросил он, встав рядом со мной.

Брызги солёной воды попали мне на лицо, очередная волна, врезавшись в борт, заставила яхту покачнуться.

– Чёрт его знает, – признался я честно.

– Заметь, я не уточнял, с чем именно, – он крепко держался за металлическую ограду.

Становящийся всё сильнее северо-западный ветер трепал волосы, шумел в ушах. Поправив ворот тёплого вязаного свитера, я застегнул куртку под горло. С сожалением подумав об оставленной внизу бутылке коньяка, я проводил взглядом торопящуюся к берегу чайку и отозвался:

– Я тоже.

Уголок губ Алекса чуть заметно дрогнул. Волна, особенно наглая, ретивая, принесла с собой новую порцию брызг.

Ничего не сказав, я всё-таки спустился вниз, к каютам. Качка здесь ощущалась не так сильно, но там, на палубе, мне нравилось куда больше. Когда-то, будучи ещё совсем пацаном, я мечтал о дальних плаваньях. Мечтал вести судно в море, а потом, спустя месяцы, возвращаться обратно, на большую землю. Сейчас это казалось далёким и неразумным. Жизнь, грязная, уродливая, как она есть, вытравила из меня недееспособного романтика, оставив в сухом остатке то, что есть.

Вернувшись, я встал на прежнее место и, принявшись откупоривать бутылку, бросил:

– Мы забыли нашу леди.

Алекс всё так же стоял у борта. Судя по бронзовому оттенку кожи и выгоревшим волосам, несколько предыдущих недель они с женой провели вне дома. Может быть, в Испании, где, как знал, они бывали частенько, может, у чёрта на рогах.

– Кстати, о леди, – заговорил он. – Может быть, ты всё-таки объяснишь, нахрена тебе эта малышка?

Я невесело усмехнулся. Вынул пробку и, сунув её в карман, сделал глоток. Поморщился, глядя на разгулявшееся море. Плеск волн стал громче так же, как и гул ветра. Здесь, в открытом море, он мог играть нашим жалким судёнышком, как огонь с попавшей в него спичкой. Сожрёт и не заметит. Не самый плохой конец, надо сказать. По крайней мере, куда лучше, чем быть пережёванным собственной искорёженной машиной или сдохнуть в чистой палате на белых простынях под носом у бестолково сожалеющей толпы друзей-родственников.

– А тебе твоя зачем? – огрызнулся я.

Вопрос резанул по нервам, напомнив о том, что случилось в кабинете. Карие глаза, наполненные слезами. Проклятье! Нужно было сделать то, что собирался, и дело с концом. В прямом и переносном смысле.

– Не сравнивай, – резко ответил Алекс.

Я презрительно хмыкнул. Да, пожалуй, сравнивать тут было нечего. Принял нашу пузатую «леди», как эстафетную палочку. Сколько лет мы были знакомы с Авериным? Давно. Пожалуй, даже слишком давно. Считал ли я его другом? Раньше мне не доводилось думать об этом, но сейчас, стоя рядом с ним на раскачивающейся яхте, я понимал – да. Одним из тех, с кем можно не пересекаться месяцами, а потом вот так запросто оказаться посреди штормящего моря, одним из тех, кто, не задавая лишних вопросов, достанет пушку и встанет плечом к плечу.

– Знаешь, Аверин, – проговорил я задумчиво, – порой я ловлю себя на мысли, что нахрен мне всё это не сдалось. Каждый день одно и то же дерьмо…

Он молчал пару секунд. Забрал у меня коньяк, глотнул.

– Так вперёд, – он кивнул на тёмную воду. – Дело недолгое.

Я не ответил ему. Прищурившись от ветра, всмотрелся в линию горизонта.

– Недолгое, – проговорил наконец всё так же задумчиво.

– Так что мешает?

– Понятия не имею, – ответил я, взяв бутылку.

У самого же в мыслях вспыхнул образ черноволосой девчонки.

Мне было интересно наблюдать за ней, рассматривать её. Тайна, что в ней жила, была для меня ребусом, разгадывать который я не торопился. Те несколько дней, что она была в моей жизни, дали мне, должно быть, куда больше, чем проведённые в горах месяцы. Жена…

Я сделал большой глоток. Жена, чтоб её! Первый выход в люди не за горами.

Едва я подумал о предстоящей свадьбе братца, губы искривила презрительная усмешка. Малышка Маугли на балу у заносчивого аристократа. Да… вот это будет по-настоящему забавно.

– А ведь желания хлебнуть соли нет, правда? – неожиданно Алекс развернулся ко мне и, схватив за грудки, швырнул на борт. Бутылка ударилась о палубу, кровь зашумела в ушах. Зарычав, я перехватил руку Алекса. Брызги воды попали на шею, борт как будто накренился.

– Не хочется, да? – процедил он, продолжая держать меня.

Несколько секунд дали ему преимущество. Я дёрнулся, заехал ему под рёбра, и он, стиснув зубы, разжал кулак.

– Не хочется, – повторил утвердительно.