Золотой миллиард 2

– Двадцать отжиманий от стены.

– Вольно. Лазить по стенам умеешь?

– …да.

– По физиологии пройдемся, – перелистнул Иван, – как ощущения нового тела?

– Фантастические. Всё встало на свои места, мне не хочется ничего переделывать, сопротивляться, бояться.

– А приказы выполнять хочется?

– Это долг. Я помню условия протокола.

Почти все суррогаты заявляют о гармонии, о тишине мыслей внутри себя, о том, что смотрят на себя со стороны и довольны изменениями. И если каменная часть не нуждается в питании, оболочку и живой мозг поддерживать надо: кроме крови им «капают» глюкозу. Есть предположение, что рано или поздно недостаточное питание отразится на сохранившейся человеческой оболочке. Другими словами, кожа и мышцы слезут с каменного каркаса. В этом случае – увы – пострадают глаза. Это уже пусть Львовский дорабатывает.

– Встань на носочки. На пятки. Сними обувь. Одень обувь.

Из коридора, со стороны пункта наблюдения донеслось: – Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда…, – а по коридору кто-то быстро шел. Дверь распахнулась, появился взволнованный Щукин и с ходу выпалил:

– Джеки звонила. Не может дозвониться. Аня пропала.

– … в них женщины проносятся с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами…, – орало из коридора.

– Какая Аня?, – спросил Иван, вспоминая всех соседок с этим именем.

– Ваша Аня. Суровина.

Глава 2

Тот же день, Иста, 22:05 ч

По телевизору крутили в мире животных десятого года выпуска, в мире животных должно быть ничего не изменилось с тех пор, львы все также ловят антилоп. А вот на следующих кадрах львы бегут по саванне, готовятся к нападению на отбившуюся от стада зебру. Интересно, как они там, в Африке сейчас? Неужели совсем ничего не поменялось? Даже не верится, что когда одна половина мира столько сильно изменилась, другая может жить прежней жизнью.

Старший лейтенант Владимир Большов сделал пару глотков подостывшего чая и прикрепил винт к хвосту деревянного вертолета МИ-35, осторожно повернул, рассмотрел и остался доволен. В глазах офицера вспыхнул мальчишеский блеск, и он достал из шкафа коробку с акриловыми красками и кисточками и подтянул ближе настольную лампу. Света не хватает: света от ажурного светильника над столом, который стоит в эркере и света настольной лампы мало. На двадцать пять квадратов эркерной кухни-гостиной этого мало для точных мазков. В двух спальнях, построенного и отделанного самым современным образом на времена начала эпидемии купир и вовсе темно. Здесь даже умный дом имеется: просто настраивать лень, итак всё устраивает не вылезающего со службы старлея.

Чтобы правильно оценить покраску модели, он включил верхний свет в гостиной-кухне и только сделал первый мазок, как за окнами пронеслась тень, и зазвонил телефон. Большов бодро подскочил и принес из спальни свой старенький ПМ, отодвинул в зале гардину и ответил на звонок:

– Привет, – сказал голос брата, – я сегодня у Лики остаюсь. Завтра во сколько заедешь?

– Я так и понял, что у Лики. В пять на выход.

Леха почти переехал к своей девушке Лике. Осталось только кое-какие вещи перевезти и считай, если остался ночевать у брата, то гостит. Лика на три года старше своего жениха, в остальном – вопросов нет: симпатичная, с характером как надо и братом-подростком. Втроем они отлично сжились: днем делают дела, вечером гоняют по сетке.

– А что так рано?, – спросил Леха.

– Что?, – переспросил старлей, вглядываясь в освещенный одним фонарем у ворот, двор.

– Почему так рано? Почему в пять?

– Оружие надо принять, из штаба партия пришла. Хочу сам посмотреть.

– Может нам «Холеру» отправили, – с иронией спросил Леха, потому что такое мощное оружие просто так не дадут, а если вышлют, то под конкретную задачу. Его мало было найти, надо было еще и повторить. Повторили. Говорят в пяти экземпляров, другие говорят – больше выдают только группам, котороые выходят за стену. Зона поражению у них километров десять, а чтобы накрыть куполом весь Урал, нужно новый спутник запустить. Те, что пока крутятся вокруг голубой планеты, на это технически не рассчитаны. Китайцы вроде взялись, пообещали отправить новый спутник к две тысячи сорок третьему году, но это еще дожить надо, да и обещать то можно обещать, а что по итогу получится или не получится, неизвестно.

– ….

– Вован, у тебя там всё нормально?, – получив в ответ молчание, спросил Леха.

– Да, – неуверенно ответил старший брат, – аааа, хотел спросить: почему вы задержались утром в Градоуральске?

– Сложные погодные условия, и Джек с мешком таскался: у Катиной тетки по дороге забрал.

–….

– Что происходит?!, – не выдержал Леха очередного молчания.

– Во дворе будто кто-то прошел. Показалось…может…, – не успел договорить старлей, как в окно ударили с такой силой, что стекло треснуло, а потом последовали второй и третий удары, размоловшие стекло на осколки.

– Камни!, – закричал Большов-старший, отбежал и несколько раз выстрелил незваному «гостю» в голову, отчего тот навсегда «успокоился», а с улицы донесся звук бьющегося стекла, ударов по соседскому штакетнику и женский, пронзительный крик. Вова подобрал телефон и спросил:

– Ты здесь?

– Я уже бегу, – тяжело дыша, ответил Леша.

– Нет! Слушай приказ…мать твою, их тут много. Бери дробовик, врубай сигналку, буди всех гражданских, всех в укрытие. Исполнять!, – выключил телефон старший лейтенант, в темноте быстро нашел свою походную куртку-камуфляж, обувь и осторожно открыл дверь, держа оружие наготове.

– Нет! Пожалуй…!, – закричал и резко стих женский голос. Прям гвоздем по забору: ну как так-то? Владимир зажмурил глаза от дикого холода беспомощности. Эта женщина жила на противоположной стороне, ближе к тупику «аппендикса». Так истовцы называют отдельную от поселка улицу выглядящую, если посмотреть сверху, пристроенной к поселку сбоку. После основной застройки, коттеджный поселок застраивали частями и, застроив и продав «ядро», застройщик принялся за землю вокруг. Двор – чисто. Камни реагируют на звук, и атаковали соседний дом слева, так что вероятней всего прут от леса. Большой рванул к воротам мимо внедорожника и включил на заветную кнопочку в красном ящике, висящую на электрическом столбе. Кнопка загорелась синим цветом, завыла сирена, а шедшие по дороге из тупика камни ничуть не сбавили шаг. Как будто ничего и не случилось и не включилось! Идут и поблескивают в лунном свете каменными телами.

– Сломалось! Что-то сломалось, – судорожно подумал старлей и отступил в тень. Вернувшись во двор, он услышал, как у соседей за присыпанной свежим снегом изгородью, бьются стекла. В темных окнах загорелся свет, Большов глазам своим не поверил, потому что свет включили камни. Включили и достали из подпола, которые в Исте положено делать во всех жилых домах, мужа и жену Костюченко и трех детей. То есть голосящих детей скоро бы достали, потому что когда потащили Гришку – одиннадцатого мальчишку, Большов подбежал, как можно ближе и из пистолета выстрелил в стоящего ближе всего к окну камня. Попал – не попал, факт – не убил. Камень развернулся и тогда уже от следующего выстрела упал и больше не встал, а двое других камней в соседском доме переключил на Большова и прямо через окно бросились к старлею.

– Бегите!, – закричал он еще чудом живым Костюченко, и прыгнул в свой внедорожник Трэвэл. Новенький. Зимой бесхозную машину нашли в лесу у пруда, а так как у старлея талоны на бензин – ему и отдали. Ни на каждый раз – жрет много: когда пацанов нужно подобрать и небольшой груз увезти. Последнее, что старлей увидел перед тем, как протаранил ворота, это как Костюченко достала скалку и смотрит на удаляющихся камней, пока ее муж поднимает младших девчонок. Смешная. Тут вопрос поможет ли мужику топор? Со скалкой легче от мух отбиться, чем от камней. Большов решил отвлечь камней от людей на себя. Идите сюда, твари! Устрою нам один погребальный костёр.

Он включил фары, музыку, как раз заиграло что-то бодрое, и, не переставая сигналить, доехал до выезда из «аппендикса», и на перекрестке покрутился на месте, набирая Подбережного.

– Да! Что за шум?, – выпалил градоначальник Исты.

– Камни в Исте! Включи оповещение, сигнализацию. Свяжись с дежурным и скажи: нам нужен «Сатана» и «Холера»! Действуй!, – бросил трубку, и больше никому позвонить не успел, выжал в пол, решив увести камней дальше от жилых домов, а тут дорога одна – по объездной, налево-направо – большой разницы нет. К своему ужасу, старлей насчитал не менее тридцати поблескивающих фигур. Надо бы еще пацанов своих поднять и мужиков местных. Темно ведь. Ночь. А это больше каменное преимущество. Машина летела по объездной, а люди как назло из домов повыскакивали, свет в домах включают: что учи их, что не учи.

– Бегите! Бегите! Прячьтесь!, – кричал он в открытое окно. Камешки посыпались: прямо из канавы вылетел или так показалось. Мелькнула тень, камень «приземлился» на капот и уставился на водителя.

– Взгляд сосредоточенный, чересчур умный для камня, – подумал Большов, а камень насмотрелся видимо, головой ударил в лобовое стекло, и еще раз, и еще разок. Вова пристегнулся, и повел машину резко влево и резко вправо, решив сбросить «пассажира». Закричали люди. И тут почти повезло: камень не удержался, сорвался и пока перекатывался, вместо того, чтобы просто упасть и сдохнуть, вцепился в дверь. Пальцами раздавил корпус и удержался, ноги волочились по дороге. Он подтянулся, всё поставил на кон, рискуя сорваться, и вцепился Большову в руку. А это считай всё: с рукой можно попрощаться. Старлей тоже пошел ва-банк, машина полетела в кювет. И всё хорошо так стихло, рука освободилась, и стало спокойно-спокойно, что просыпаться не хочется. А Юдин что-то бубнит, тело куда-то тащат ползком, крики, выстрелы. Пришел в себя Большов уже в доме Джека, в коридоре, где горел только ручной фонарь.

– Свет выключите, – прохрипел старший лейтенант и потрогал живот. Целый, кишки не задело. Голова только гудит.

– Выключили, а отсюда снаружи не видно. Надо что-то делать, товарищ старший лейтенант. Помочь людям, – ответил Джек, сел рядом и поднес к губам спасенного командира кружку с водой. На улице снова загрохотали выстрелы, и слышны крики и маты и всё это страшным образом сливалось и выливалось в такой весенний вечер, в который разум отказывался верить.

– Дежурному позвонили?, – спросил Большов.

– Сообщили, сказал, ждите помощи. Минут двадцать.