Саламандра

Саламандра
Алиса Дерикер

Сказка о маленькой любопытной саламандре, повелительнице огня. Не всем путешествия идут на пользу.

Алиса Дерикер

Саламандра

Аваз ибн Юсуф ибн Шакир Мирза Ктесифон был старшим сыном торговца пряностями. Его отец был уже немолод и требовал, чтобы Аваз вникал в тонкости семейного бизнеса и продолжил его дело после смерти. Хотя отец и отличался хорошим здоровьем и до смерти его было далеко, он, предпочитая уют своего жилища лишениям путешественника и ссылаясь на больные колени, уже сейчас полностью переложил на Аваза бремя торговли с Европой. И потому молодой Аваз вел караваны в Дукль, а затем и в Зальцбург, пока отец закрывал лавку и неспешно направлялся в чайную, чтобы посидеть и поговорить с друзьями.

Солнце уже садилось, когда караван Аваза сделал привал. Его хумра была вся в песке, песок был в носу и в глазах, но в пустыне это обычное дело. Те, у кого глаза чересчур чувствительны к песку, не смогут вести караван.

Нужно было развести огонь, чтобы согреть воды для чая, разбить шатры и приготовиться к ночлегу, а потом уже можно было совершать намаз. Отец Аваза считал, что шатры – это роскошь. Его люди привыкли спать прямо на песке, на земле, где придётся. Но Аваз полагал, что шатры необходимы хотя бы для того, чтобы защититься от змей и насекомых. К тому же, по мере продвижения на север, погода становилась всё холодней, и даже летом мог пойти дождь, не говоря уже о росе – влажность значительно портила качество товара, и потому Аваз обязательно убирал все тюки поровну в оба шатра, и всегда пересчитывал их поутру. Надо сказать, это сильно способствовало тому, что товар в полном объеме прибывал в Европу, и очень отражалось на выручке, но отец продолжал ворчать по поводу шатров.

Хабир развёл огонь, Шакирт принёс воды для омовения рук – их запасы подходили к концу, но Аваз надеялся, что они найдут источник в течение дня сразу после того как пересекут пустыню. Рузаль, всегда счастливый, полностью оправдывающий своё имя, достал финики и остатки лепёшек. Их пища была скромной, но у них оставался чай, который наполнял трапезу удовольствием. Всего в караване Аваза было одиннадцать человек, вместе они воздали хвалу Аллаху и, после короткой молитвы, принялись за еду. Когда они окажутся в христианских лесах, то смогут поймать там дичь, а пока что они будут довольствоваться тем, что есть.

Подкрепившись, Аваз достал свой джай-намаз и расстелил его. Ему не нравилось, когда что-то отвлекало его во время намаза. Солнце уже почти село, только малиново-багряное небо ещё было светлым, ещё хранило следы золотых лучей, воздух же уже был сер и тускл. Авазу было не по себе, он не любил сумерки и боялся их, они были для него словно граница между двух миров, словно приоткрытая дверь в дом духов, и он всегда чувствовал смутную тревогу, глядя, как угасают последние оранжево-алые блики. Аваз верил в джиннов, марид, гуль и ифритов. Ифриты вселяли в него ужас.

Однажды, когда ему было только шесть, Аваз стал свидетелем того, как горел дом их соседа. Из дома доносились крики, и никто не решался туда войти. Все соседи тушили огонь, и только Дильдар, сын сапожника, вошел в дом, а маленький Аваз стоял в стороне (мать заставила всех детей выйти из дому, так как боялась, что огонь перекинется и на их крышу). Дильдар вынес на руках Лэлех, она была уже без сознания, а потом вынес двоих её детей. А Аса, их сосед, и его младший сын Фанис погибли в огне. Лэлех плакала, что это ифриты забрали её мужа и сына.

Мать рассказывала им с сестрой потом, что прежде, чем сотворить человека из глины, Аллах экспериментировал с чистым огнём. Результатом стал Иблис – Сатана. Потому Аваз всегда тушил костёр на ночь: Иблис мог указать путь к ним другим злым духам, мог привести к ним злых людей, или спалить их шатры и товар, и даже их самих.