Григорий. Школа чародейства и волшебства

– Не-а, – сухо бросил Григорий, чтобы не выдать раздражения, которое вызвал этот вопрос, тут же сменил тему: – Слушай, ты сказал что-то про Ягайлу, кто это?

– О-о, это та, чьё имя вызывает страх и ужас у многих волшебников… и у меня тоже, – оглядываясь по сторонам со сморщенным от страха лицом, сказал Тихон.

– Она настолько ужасная, что съест меня? – скептически усмехнулся Григорий.

– Ты даже не представляешь, что она может с тобой сделать, если найдёт… бр-р-р… Мне даже думать страшно. Ходят слухи, – шёпотом продолжил Тихон, – что она может превратить кого угодно во что угодно и заставить себе подчиняться. Был один мальчик, с которым они дружили в детстве, но тот её обидел чем-то, так она его превратила в чёрную крысу. И вот уже много лет он бродит где-то по земле и не может принять человеческий облик. Правда жутко звучит?

– В крысу?! Д-а-а… фантазия, конечно, хромает у этой Ягайлы, можно было бы и поинтереснее что-то придумать, – насмешливо ответил Григорий.

– Ты вот не веришь, а это всё чистой воды правда, зря ты так! – даже немного обиделся Тихон.

За беседой ребята не заметили, как прошли в обеденный зал. Емельян Егорович провёл их к столу и, попрощавшись, ушёл.

Обеденная представляла собой комнату с длинными деревянными столами по обе стороны и такими же тяжёлыми скамейками к ним. В одно и то же время здесь завтракали, обедали и ужинали все учащиеся школы. У каждой группы была своя зона. Первокурсники сидели в самом начале стола, а дальше по нарастающей.

Из соседней комнаты вышли два повара – толстопузые добряки-шефы с радушными улыбками. Одеты они были в белоснежные костюмы и белые перчатки. Редкие волосы на головах прикрывали белые колпаки. У каждого было по три помощника. Один из шефов сделал несколько хлопков в ладоши.

Григорий и Тихон сели на первые свободные места.

Помощники по кухне держали два больших круглых серебряных блюда, закрытых металлическими крышками-куполами. Они поднесли блюда главным поварам, а когда те подняли крышки, то на подносах оказались аккуратно сложенные ткани.

Затем повара подошли к каждому столу и одним взмахом разложили материю. Это оказались накрахмаленные белые льняные скатерти.

Потом повара синхронно произнесли:

– СамаварисАма!

Скатерти поднялись, словно от дуновения ветра, по каждой прокатилась волна. Неожиданно на столах стали появляться разные яства для учеников. На первое был гороховый суп. На второе – гречневая каша с котлетой. Сдобная булочка и ягодный компот из сухофруктов – на десерт.

При виде еды у Григория заурчало в животе. Ему казалось, что он не ел целую вечность. Схватив приборы, которые появились на скатерти вместе с блюдами, Григорий накинулся на тарелку с супом.

Сидевший рядом рыжеволосый кудрявый парень сморщил нос:

– Эй, дружище, тебя что, голодом морили?

Григорий поднял голову и повернулся к юноше с вопросительным выражением на лице. Рыжеволосый смутился и попытался оправдаться:

– Прости, просто ты так стал уплетать свой обед.

Григорий по-прежнему смотрел на него молча.

– Это была шутка… Ты чего, шутки не понимаешь?

За столом повисла тишина.

Прожевав еду, Григорий рассмеялся и продолжил есть суп.

Тихон выглянул из-за Григория и дружелюбно спросил:

– Тебя как зовут, шутник?

Григорий оглянулся на Тихона:

– Ты со всеми здесь знакомиться будешь?

– А что, новые знакомства могут быть и полезными. Тебе тоже не помешало бы быть по приветливее чуточку, – ответил Тихон.

– Гм.. гм… поддерживаю, – вмешался в разговор парнишка. – Я, кстати, Филимон.

– Я Тихон, а это Григорий, – с улыбкой представился Кох и повернулся к Григорию. – Знакомое имя… А ты в какой комнате будешь жить?

– В триста двадцать пятой. А вы?

– Так вот где я видел твоё имя! – вспомнил Тихон, щёлкнув пальцами: – В списках на заселение. Я тоже в триста двадцать пятой комнате. Будем соседями!

В этот момент Григорий поперхнулся компотом и закашлялся.

– Всё в порядке? – постучал его по спине Тихон.

Григорий, откашлявшись, посмотрел на одного юношу, затем на другого, сделал глубокий выдох и произнёс:

– Пуп-пуп-пуп, значит, я тоже ваш сосед.

Осознание, что именно с ними он будет засыпать и просыпаться в одной комнате на протяжении многих месяцев учёбы, стало для Григория неожиданностью и, возможно, не самой приятной.

В школе у него был друг Тимофей, с которым они дружили с первого класса. Они хорошо знали друг друга. У них были одни интересы и взгляды на жизнь. Им всегда было весело вместе, всегда было что обсудить и чем заняться. И сейчас Григорий вспомнил Тимофея, представил, как рассказал бы ему обо всём, что с ним приключилось, как посмеялись бы вместе над этим. На душе стало теплее.

Но теперь рядом сидели два абсолютно чужих ему человека, которые совсем не похожи друг на друга, и на Тимофея тем более.

На несколько минут за столом воцарилась тишина. Каждый осмысливал услышанное и смирялся с тем, как и с кем ему придётся жить.

Тихон казался Григорию чересчур болтливым, возможно, немного назойливым, но в тот же время довольно доброжелательным и открытым парнем. С Филимоном всё было сложнее. Его самолюбование затмевало всё хорошее, и это было первым, что бросалось в глаза при знакомстве.

«Возможно, я их просто плохо знаю. Возможно, ещё получится с ними подружиться», – думал он, но вслух ничего не сказал. Однако это сделал Тихон, прервав долгое молчание:

– Ну и отлично, что мы здесь вместе вот так встретились! Будем жить и дружить, правда ребята?

– Придётся, – вполне обнадёживающе поддержал Филимон.

Григорий, сдвинув брови и закатив глаз, молча воткнул вилку в котлету и откусил кусок. Остальные тоже вернулись к обеду.

В обеденном зале было довольно шумно. Сидящие за столом ученики что-то обсуждали, знакомились друг с другом, делились впечатлениями и планами.

Вскоре к столам вышли повара, и один из них спросил:

– Всё ли было вкусно? Всем ли понравилась еда?

Учебники хором ответили: