Недолгое счастье Фёдора Макарова

– Думаю, не вернётся. – Главный менеджер по работе с кадрами покачал головой. – В тюрягу его здесь закатают точно, уже как рецидивиста. Это к бабке не ходи. И потом, если честно, мало, что его здесь держало. Жена от него ушла, дети разъехались. Вот он и отправил повестку в мусорное ведро, а сам отправился во Внутреннюю Монголию. Там на границе с провинцией Шэнси самые большие угольные разрезы. И жить там можно – вполне себе не тужить. Жильё дешёвое, еды навалом и заработки приличные. Мастер шахтной поверхности, к примеру, получает в пересчёте на доллары около двух тысяч в месяц. Плохо ли, скажи?

– Скажу, что всё-то вы знаете. И ничего от вас не скроешь.

Фёдор произнёс эти волшебные слова не только с целью польстить начальнику, снабдившему его ценной информацией, но и чтобы навести на ложный след. И, кажется, ему это удалось.

– А то, – заулыбался чрезвычайно собой довольный кадровик. – Работа у меня такая. Будешь во Внутренней Монголии – Мосунову привет передавай.

– А то, – ответил в той же манере Фёдор. И, посчитав визит законченным, вышел из начальственного кабинета, полный сил и оптимизма.

Причина было простой: после разговора с кадровиком он окончательно уверовал в то, что найденные в каньоне миллионы подарены ему Судьбой, а Мосунов являлся никем иным, как её посланником, призванным рассказать, как эти миллионы можно легализовать. Тогда, в тайге Фёдор этого не понял, лишь копил глухое раздражение. Типа, где он, и где те огромные деньжищи, о которых талдычит этот мутный тип, таскающийся за ним по горам с тяжёлым рюкзаком, набитым инвентарём и кусками пустой породы. Раздражение временами переходило в тихое бешенство с желанием отрубить рассказчику голову мечом. Кстати, если кто помнит, с Иоанном Крестителем, который тоже был своего рода посланником, именно так и поступили.

Фёдор ничего не знал ни об Иоанне Крестителе, ни о постигшей того участи. Зато он узнал об участи, постигшей Мосунова, который, не без санкции высших сил, был, по исполнении своей миссии, нейтрализован путём отправления на чужбину с билетом в один конец.

Сообщивший об отъезде Мосунова кадровик владел лишь голой информацией, сакральная же суть этой истории была понятна только Фёдору, что укрепляло его в ощущении избранности.

Таким образом, все части пазла сложились в единое целое. Невозможное стало возможным. Путь на Москву был открыт.

Оставалось лишь восстановить в памяти всё, о чём говорил Мосунов. И желательно в деталях.

Вначале инженер просто врал, заявляя о своей полной невиновности. Обвинял судей в предвзятости и продажности, проклинал свидетельствовавших против него в суде своих коллег и сотрудников космодрома «Восточный», ужасался условиям содержания в СИЗО, где в камерах вместе с приличными людьми сидят злодеи, изверги, мучители, настоящие звери в обличье людей. Но самую жгучую ненависть он испытывал к следователям, которые путём угроз, запугивания и даже прямого физического насилия вытрясли из него честно заработанные деньги. В ходе дальнейшего повествования, однако, выяснилось, что это были не совсем честные деньги, а если говорить прямо – совсем не честные, а наворованные. И было их так много, что Мосунов в бытность инженером на хорошей должности всерьёз озаботился проблемой их легализации.

– На что бы ты потратил деньги, если бы внезапно разбогател? – спросил он как-то раз у Фёдора.

Ответом было угрюмое молчание, но Мосунова это не смутило.

– Вложил бы в недвижимость, конечно. – Он указал пальцем в небо. – Деньги, что галки, всё в стаю сбиваются. И куда же они со всей страны летят? В Москву, конечно. В Подмосковье, на Рублево-Успенское шоссе. Именно там находятся хитрые риелторские конторы, которые хоть и внесены в Единый государственный реестр юридических лиц, да вот только в Росфинмониторинге на учёте не состоят. Росфинмониторинг – это финансовая разведка, если ты не знал.

Фёдор напряг душевные силы, чтобы не дать ему в морду, но Мосунов, конечно, этого не заметил.

– Есть ещё и другие, самые надёжные, – продолжил он в том же духе. – Эти на учёте в Росфинмониторинге вроде бы состоят, да только антиотмывочный закон посылают лесом. Согласно этому закону риэлторы обязаны проверять все сделки на предмет чистоты денег и непричастности к финансированию терроризма. И, конечно, обязаны информировать финансовую разведку обо всех подозрительных случаях. Но, если риелтор проводит сделку наличными и никуда об этом не сообщает, то и Росфинмониторинг никогда ничего не узнает. Откуда же ему знать, если выездные проверки он практически не проводит. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто знаю и всё.

Фёдор всё больше наливался злобой, на скулах вздувались желваки, но Мосунов, словно не замечая этого, упорно продолжал посвящать его в тонкости приобретения загородной элитной недвижимости. Он сообщил, что сам лично обзвонил с десяток столичных риелторов – представился советником высокопоставленного провинциального чиновника – и все, абсолютно все, согласились работать с наличкой и сопровождать сделку на подставное лицо. Особенно хорош был некий Цилькер Александр Самуилович. Мосунова он подкупил фразой: «Если бы мы выясняли у всех источники их доходов, то ни одной сделки не было бы». И ещё тем подкупил, что сразу предложил зарезервировать для такого хорошего клиента чудесный дом с большим участком и прекрасными соседями. Четыре спальни, гостиная, столовая, кухня, кабинет, биллиардная, зимний сад с джакузи, не считая подсобных помещений, – всё это за смешные шесть миллионов долларов.

– Всё же уже было на мази. – Лицо Мосунова скривилось в плаксивой гримасе. – Они же мечту мою зарубили! Понимаешь, мечту!

Он повторял эту историю много раз, всё с новыми подробностями и пространными, уводящими от главной сюжетной линии объяснениями, ну и немало удивляя бывалого геолога Фёдора Макарова умением виртуозно расцвечивать речь матерными выражениями и нецензурными лексическими оборотами.

Ещё были повествования о трудном детстве, о неустроенной юности, о неудачном браке и неблагодарных детях-спиногрызах, и конечно, о начальниках, хапнувших миллиарды и вышедших сухими из воды. Вот эти рассказы вспоминать, точно не стоило. И Фёдор обратился мыслями к тому главному, что он извлёк из глубин своей памяти. Главным, без сомнения, был Александр Самуилович Цилькер.

Поисковая система Яндекса, как всегда, не подвела. И вскоре выяснилось, что данный персонаж не только владел агентством по продаже элитной загородной недвижимости «Best Estate», но и являлся публичным человеком – композитором, поэтом, бардом. Слыл хорошим организатором – редкий фестиваль самодеятельной песни обходился без его участия. На некоторых он и председательствовал. И всегда и всюду обзаводился друзьями, что при такой, как у него, располагающей внешности, было совсем нетрудно.

О его человеческой привлекательности свидетельствовали интернетовские изображения полноватого, красиво седеющего мужчины, с неизменной ироничной улыбкой на губах и с верной спутницей-гитарой в руках. Круглое, добродушное лицо с двойным подбородком украшали очки в дорогой оправе и небольшие усики, естественным образом завивающиеся вверх, что придавало всему облику некоторую молодцеватость.

Кстати, если уж речь зашла о гитаре, то вот как отозвалась о песенном творчестве Александра Самуиловича одна очень образованная дама – хозяйка литературной гостиной:

«В песнях Цилькера соединены блоковский щемящий надрыв и убийственный сарказм Заболоцкого. Но питательной их почвой остались низовые, почти лубочные вирши, которые с давних времён сочиняли, распевая под гитару анонимные народные менестрели. Цилькер нашёл в них художественный ход, позволивший говорить об эпохе языком внятным ей и вполне её достойным. Он понял, что такой язык необыкновенно пластичен, ибо подходит для патетики и шаржа, для высокой гражданственности и ситуаций, граничащих с абсурдом, но в особенности – для монолога героя, любимого его героя, маленького человека наших дней. И вот эти монологи, эти баллады, в которых общество, смеясь и плача, узнаёт самоё себя, сделались центром поэтического мира Цилькера. Если хотите, его фирменным знаком».

Изо всех размещённых на ютюбе цилькеровских виршей Фёдору особенно понравилась таёжно-туристическая песня, в которой присутствовал и щемящий надрыв («Как тяжко, братцы, жить без тех костров, вина по кругу и золы картофельной»), и убийственный сарказм («А нынче мне в палатку не залезть никак, и пальцы часто путают лады»). Ну и мелодия песни понравилась – простая такая, легко запоминающаяся.

Собственно, это и решило дело. Ощущение, что он взял верный след, превратилось в спокойную уверенность – Цилькер и никто другой. Недаром же любимым героем Александра Самуиловича был маленький человек наших дней. Особенно тот, кто придёт к нему однажды «в потёртых джинсах и кепчонке ношеной» (это тоже слова из песни) не с пустыми руками, а с видавшим виды рюкзаком, в котором завалялось несколько лимонов в твёрдой валюте.

Добираться до Москвы Фёдор решил на перекладных, чтобы не светиться в аэропортах и на вокзалах. По опыту знал – лучше всего, когда подвозят дальнобойщики. Для них перегон в двести, триста километров – норма, даже в пятьсот – не предел. При этом не стоит заезжать во всякие малонаселённые деревушки и городишки – через них мало кто едет на длинные расстояния, так что можно застрять, и надолго. Ну и последнее правило – поддерживать из вежливости разговор с водителем, сообщая о себе лишь то, что хочешь сообщить, отсекая ненужные вопросы.

Фёдор сразу сообщал, что он геолог, в рюкзаках – камни – ничего ценного, пустая порода, но порядок есть порядок. Поэтому везёт он их для отчётности в Москву, в Главное управление геологоразведки. А не отчитаешься – денег не получишь, это во всех отраслях так.

Никто из водил ни разу за всё время пути в рассказе Фёдора не усомнился. Да и как могло быть иначе, если весь его облик внушал доверие. Мужественное, обветренное, бородатое лицо, куртка-ветровка, рабочие брюки, тяжёлые армейские ботинки на шнуровке и старая брезентовая шляпа-панама – такая пятнистая и бесформенная, что самый вид её говорил о суровой борьбе с дождём, ветром, солнцем и дымом костров.

Ещё Фёдор отметил, что водителям явно нравились слова о порядке и о Москве, в которой всё решается, и которая этому порядку является гарантом. Это их как бы даже вдохновляло.

Самого Фёдора вдохновил паломник – бородатый блондин с длинными волосами, босоногий, – шёл в абсолютной глуши на перегоне из Томска в Омск. Там едва ли одна машина проезжает в день – с одной стороны – леса и болота, с другой стороны – леса и болота, и он, такой, – с большим портретом царя Николая Второго – поднял руку, как бы благословляя.

С этим благословением Фёдор перевалил через Урал, полдня провёл в Казани, добрался на перекладных до Нижнего Новгорода, оттуда – автостопом до Иваново, а там уже было рукой подать до Великих Лук – города, где он родился, и где старом родительском доме проживала его сестра с семейством.

Долго задерживаться у родственников Фёдор не собирался. В планах было лишь немного передохнуть и сменить имидж. В местном торговом центре он коротко постригся, сбрил бороду, а также приобрёл спортивный костюм «Champion», кроссовки «Reebok» и две вместительные сумки из прочной, водонепроницаемой ткани, с молниями, крепкими ручками и заплечными ремнями. В сумки перекочевала из рюкзаков драгоценная евровая наличность. Правда, не вся. Малая часть её была впихнута в трёхлитровую стеклянную банку и зарыта в глухой предрассветный час на огороде за сараем, рядом с большой компостной кучей.

А в шесть утра по местному времени Фёдор в новом прикиде, с сумками наперевес уже садился в междугородний автобус, чтобы через восемь часов ступить на московскую землю. От столичного автовокзала «Северные ворота» до деревни Жуковка, что на Рублёво-Успенском шоссе, он добирался на такси. И всю дорогу, мысленно представляя себе встречу с Александром Самуиловичем Цилькером, обдумывал линию поведения. То, что придётся врать и выдумывать сомнений не вызвало. Вопрос был в другом – насколько он одарён, как самозванец. Сможет ли, импровизируя по наитию, подать насквозь лживую историю так, чтобы она дышала правдой. Когда у Фёдора от мандража уже начали стучать зубы, вдруг очень кстати вспомнился совет некоего подвизающегося на Яндекс. Дзене психолога с ником «Спокойно, гвардейцы!». Звучал он так: «Если обстоятельства вынуждают вас сказать неправду, – начните врать со слов «в общем», «в общем-то», «вообще-то».

Вообще-то Фёдор волновался зря. Небольшой, отделанный по фронтону серым мрамором особняк с белыми колоннами – место дислокации агентства по продаже элитной загородной недвижимости «Best Estate» – гостеприимно распахнул перед ним свои двери. Вежливый охранник, узнав о цели визита, немедленно препроводил в апартаменты секретарши, где та, сверкая белозубой улыбкой, предложила подождать немного в мягком кожаном кресле, пока она переговорит с начальством. Не прошло и пяти минут, как Фёдор уже сидел в точно таком же мягком кожаном кресле, только в кабинете Цилькера, к ногам, словно верные псы, жались сумки с деньгами. Перед этим стороны представились и обменялись рукопожатиями. Усевшись напротив, за большой письменный стол, заставленный разнообразной оргтехникой, Цилькер спросил:

– Вы ведь не местный, Фёдор Петрович, так?

– Не местный, – подтвердил Фёдор.

– А откуда к нам прибыли, если не секрет?

– Из Великих Лук. Город есть такой – Великие Луки.

– Понятно, – Цилькер удовлетворённо качнул головой. – И бизнес ваш тоже там?

– В общем, да, – сказал Фёдор.

– На луке, значит, поднялись?

– Вообще-то, не совсем, – сказал Фёдор после небольшой заминки.

– Да это я в шутку спросил, – засмеялся Александр Самуилович, демонстрируя отличные белые зубы. – Если человек из Великих Лук, значит, и поднялся на луке. Смешно, правда? А если серьёзно, то расспрашивай мы клиентов об источниках их доходов, ни одной сделки не заключили бы. Ну, Фёдор Петрович, вы ведь сюда не случайно заглянули? Гуглили, наводили справки, расспрашивали знакомых, ведь так?

– Так, – подтвердил Фёдор.

– Значит, не будем терять время, поедем смотреть дом.

– Что, так сразу? – поразился Фёдор.

Он-то думал, что перед ним развернут карточной колодой красочные проспекты с изображениями домов, садов и интерьеров, да и соответствующие ролики на мониторе компьютера покажут под разговоры об объектах элитной загородной недвижимости, их достоинствах и недостатках. Всё оказалось намного проще.

Впрочем, выбора у него не было. Цилькер уже поднимался из-за стола со словами:

– Да этот дом только и дожидается такого хозяина, как вы. Сами всё увидите, поехали. Сумки можете здесь оставить, у нас есть специальная комната с бронированной дверью. Там ведь у вас деньги?