Мёд и Лимон

Руки дрожат, а ноги неожиданно превращаются в растекающуюся массу.

– Айк?

– Ханна, где ты?

– Я недавно вышла с работы, – я секунду мешкаюсь, пытаясь соврать как можно правдоподобней. Айк ни в коем случае не должен знать, что я сейчас еду в неизвестном направлении с практически незнакомым парнем. – Что-то случилось? Мама?

– Все хорошо с мамой. Мне звонили из клиники.

– Из клиники?

– Ты не ходишь на приемы.

– Я не успела, – еле слышно шепчу я, пытаясь не дать подслушать себя Дастину. Но в маленьком салоне его авто, это практически невозможно.

– Ты не ходила туда ни разу.

– Ходила. Они что-то перепутали, наверное.

– Ничего не перепутали. Почему ты не ходишь туда? – крик брата выпрыгивает разъяренными комками из телефона и буквально скачет по всему салону.

– Давай поговорим позже. Мне сейчас неудобно разговаривать.

– Тебе никогда не удобно разговаривать. Только по пятницам!

– Я позвоню тебе сразу, как только освобожусь.

– Я жду объяснений, Ханна! – телефон разрывает его крик.

Лицо Дастина абсолютно непроницаемо. Я не могу понять, о чем он сейчас думает.

– Отвези меня домой, я прошу.

– Что-то случилось?

– Не делай вид, что не слышал. Мне нужно поговорить.

– Мобильные телефоны придумали именно для этого. Чтобы люди могли общаться вне дома, например, по дороге в кафе.

– Прекрати.

Паника, которая нарастает как снежный ком, не дает мне расслабиться. Я не могу ничего контролировать. Я не могу ничего решать. Я никто и всегда была никем. Я так не могу! Так не будет!

– Не-е-е-е-т! – я кричу, набрав воздух в легкие. Мой крик глушит все. Он поглощает мой разум, мои остатки самообладания. – Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты ничтожество! Ненавижу тебя!

Боль вырывается из недр моего сознания! И больно бьет по щекам, лицу, плечам, рукам. Тело горит от ярости и бессилия. Я слаба, но я не могу сдержать себя.

– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Умри! Умри! Умри!

– Ханна! Ханна! Ханна!

Глава 7

Белый свет окружает меня повсюду. Слишком больно разглядывать эту пустоту. Я снова одна. Я должна быть одна. Только я. Моя ненависть никуда не ушла. Она затаилась, как хищник перед прыжком. Она ждала своего часа, своей минуты. Мы не можем скрыться и избавиться от самих себя. Также, как и не можем пытаться стереть себя из этой жизни. Наказание и есть жизнь. Жизнь со всеми своими воспоминаниями.

Бледно-розовые разводы на простынях развешаны повсюду. И справа и слева. Рисунки такие красивые, я не могу оторвать от них взгляд. Есть что-то магическое и завораживающее в этой легкости и белом цвете. Я касаюсь одной из простыней кончиками пальцев. Прохладные.

Я пытаюсь понять, кто их развесил и зачем. За одной из простыней кто-то есть. Нет, там точно кто-то есть. Я отдергиваю прохладу простыни.

Зеркало. Нет, это не зеркало. Это всего лишь я. Я сама.

Это не я.

Это другая Ханна.

Ханна из прошлого.

Ей 14.

На ней красивое красное белье.

Трусики с кружевными оборками.

Мои любимые.

Но почему Ханна плачет.

– Не плачь!

Но Ханна молчит. Я пытаюсь дотронуться до нее. Она делает несколько шагов назад.

– Не бойся.

– Ты сама этого хотела.

– Не бойся. Не плачь!

– Я не плачу. Это ты плачешь.

Провожу рукой по щеке. Это плачу я? Но почему?

– Что случилось?

– Ты сама виновата.

– Что я сделала?

– Ты сама так хотела.