Штык ярости. Том 3. Суворов против Наполеона

В голосе его было столько отчаянной жалости к себе, что я даже и слова не мог вымолвить. Впрочем, сейчас было не до него, а требовалось остановить нашу карету, неудержимо мчащуюся по улице. Впереди Нева, разогнавшиеся скакуны вполне могли пробить ограду и вынести нас в еще холодную по весеннему времени реку. Я, по большому счету, был совсем не против ледяного купания, но тут же учитывал, что наши убийцы все еще могли догнать нас, а затем перестрелять и утопить в реке, как слепых котят. Да, как говорится, положение не из легких.

Уподобясь каскадеру из приключенческих фильмов, я сказал Стрельцову: «Крепись, браток, крепись!», а сам полез на место извозчика. Кушников оглянулся назад, погрозил бегущим следом стрелкам кулаком и бросился к товарищу на помощь.

Оказывается, мчащаяся на огромной скорости, даже царская карета способна ощутимо качаться на ходу, подобно кораблю, прыгающему по волнам. Едва не вылетев из экипажа, я сумел-таки пробраться к недвижному кучеру и выхватить поводья из онемевших пальцев. Люди на улице, по которой мы неслись, испуганно прижимались к стенам домов, а я натянул поводья, что было силы.

Бесполезно. Кони продолжали скакать к реке, а сзади раздавались негодующие крики наших злоумышленников: «Стой, не уйдешь!». Кроме того, я слышал, как стонет Стрельцов, а Кушников хрипит: «Витя, немедленно останови карету!». Ага, сейчас, как будто я сам не хочу этого больше всего на свете! Лучше бы помог мне натянуть эти проклятые поводья, вместо того, чтобы бессильно пищать мне в спину.

Казалось, чтобы остановить наших разбушевавшихся скакунов, потребуется подъемный кран, но у меня все-таки это получилось. Ржущая девятка разгоряченным табуном вынеслась на набережную и резко остановилась, чуть не перевернув нашу карету. Я стоял на облучках с поводьями в руках и, не веря своим глазам, глядел на волнующихся лошадей. Неужели я смог остановить такую махину?

? Ну, чего ты застрял, помоги! – закричал Кушников и я опомнился.

Сначала пощупал пульс у кучера и сразу понял, что он уже не жилец. Жаль, несмотря на растерянность, он действовал вполне разумно, слушался меня и почти спасся от пули. Оставив бедолагу, я перелез в карету и подполз было к стонущему Стрельцову, но не смог оказать первую медицинскую помощь. К нашей карете подбежали отчаянные головорезы и полезли к нам. Тут уж, конечно, было уже не Стрельцова.

Истратив на нас боеприпасы, преступники уже не успели перезарядить ружья и действовали холодным оружием. Мне повезло, что у адъютантов оказались сабли, причем не церемониальные, а боевые.

? Помогай, видишь, что творится?! – заорал я Кушникову и схватил саблю Стрельцова.

Нападавших было пятеро, вокруг на набережной собралась целая толпа мирных горожан, а мы устроили в карете настоящее побоище. Я считал главной своей задачей оборонять рубежи нашего тарантаса и не допускать злоумышленников внутрь. Поэтому я вовсе не стремился поразить негодяев точным ударом по голове или рукам, а старался держать их на расстоянии, справедливо полагая, что время играет в нашу пользу и скоро на помощь нам придут городовые или военные патрули.

Кушников тоже опомнился и, выхватив свою саблю, тоже принялся отбиваться от наседающих злодеев. Улучив удобное мгновение, он вдруг вытащил из-за пояса пистолет и гулко разрядил его прямо в лицо одному из нападавших. Противник с воплем схватился за окровавленное лицо и упал под колеса кареты.

Врагов осталось четверо, но это ничего не меняло, поскольку один из них, кажется, главарь, оказался чертовски ловким малым. Его голова была замотана в черный платок, он крутился на месте, как юла и пару раз чуть не задел меня саблей в бок, несмотря на то, что я находился в карете и был выше него. Жаль, что здесь отсутствовал мой друг, великолепный фехтовальщик Юра Уваров, павший в горах Гиндукуша от подлой гранаты предателя, уж он бы мигом расправился со всеми противниками.

Впрочем, тот факт, что мы сражались не в песках Туркестана, а на улицах Петербурга, в конце концов, и вправду сыграл нам на руку.

? Позвольте, господа, ? закричали в толпе. – Уж не на Суворова ли они напали? Что же мы стоим, надо спасти славного нашего князя.

Из кольца зрителей выбежали около десятка молодых людей с пистолетами и шпагами в руках. Какая, однако, своевременная помощь! Я изловчился и рубанул саблей по голове главаря, но в последний миг он дернулся в сторону и я лишь успел сорвать платок с его лица.

Когда он оглянулся, я чуть не выронил саблю, потому что узнал этого человека. Вот уж кого я ожидал встретить в этом месте меньше всего на свете!

Глава 3. Рандеву на набережной Невы

Главарем свирепых убийц, устроивших стрельбу на улицах столицы, оказался, конечно же, Егор Рябой Кролик. Я сразу узнал этот бешеный прищур узких глаз, эти рябинки, разбросанные по начавшему бледнеть, но все еще смуглому лицу. Казалось, я должен был оцепенеть от неожиданности, но, наоборот, кровь моя тут же вскипела и, спрыгнув с кареты, я бросился на того, кого считал главным своим врагом весь прошлый год.

Английский аристократ, давным-давно орудующий в наших краях, я уж успел позабыть, как его зовут на самом деле, тоже давно узнал меня. Я понял это по насмешливым морщинкам, собравшимся вокруг уголков его глаз. Поначалу я недоумевал, почему он все еще продолжает неудавшееся покушение, ведь он давно понял, что они полностью промахнулись с Суворовым и вместо полководца напали на его заместителя. А затем я услышал его злобный шепот и сразу все стало на свои места.

– Ладно, путешественник во времени, – сказал он негромко. – Если не Суворова, то тебя прикончим, хоть какая-то польза будет.

Я снова убедился, что врагам откуда-то известно о моей тайной сущности. Вот уж кого бы поймать и хорошенько расспросить с пристрастием, чтобы узнать, какая такая крыса рядом с Суворовым подслушивает его тайны и выдает англосаксам? Но об этом хорошо будет думать потом, в тепле и уюте особняка Хвостова, а сейчас нужно избежать страшной сабли Егора, в мастерстве владения холодным оружием не уступающего лучшим нашим фехтовальщикам.

Кушников и неожиданные помощники из толпы занялись остальными участниками покушения, на мою долю остался британский шпион. Увы, но мой уровень владения саблей был в разы ниже, чем у противника. С самого начала Егор стремился ранить, а то и убить меня, поэтому, едва я бросился на него, он с легкостью отбил мою атаку, а затем сам ринулся в нападение.

Надо сказать, что я зря спустился с кареты и потерял все преимущества своего положения. Лучше было оставаться там и продолжать прежнюю тактику по обороне от назойливых наемников, дожидаясь подхода сил правопорядка.

Но теперь делать было нечего, Егор напирал на меня, собираясь пришпилить к дверце кареты, как огромную бабочку в коробочке энтомолога. Ну да, наверное, в его коллекции еще не было такого редкостно глупого экземпляра, как я.

Со всех сторон слышались пронзительные свистки городовых, спешащих на место происшествия, и мой противник удвоил натиск. Сабля в его руке мелькала с невероятной скоростью, я скорее чутьем угадывал, где будет следующий удар, чем понимал это осознанно.

– Ну что, докторишка, готов получить дыру в брюхе? – задыхаясь, спросил англичанин.

Что же, похоже, на то, что он действительно добьется своего, отступать мне уже было некуда, поскольку я уперся спиной о твердую поверхность кареты, а ногой задел колесо. Егор торжествующе улыбнулся и замахнулся саблей для последнего удара, в то время как рядом звенели клинки его и моих товарищей.

Неподалеку сухо выстрелило ружье и в голове моего противника немедленно образовались две дырки: сначала в затылке, когда пуля угодила в цель, а потом во лбу, когда, сделав свое дело, пуля образовала окровавленное выходное отверстие и вышла из черепной коробки вместе со сгустком крови и ошметками хитроумного мозга.

Не говоря ни слова, Егор повалился лицом вниз и распластался на мостовой прямо у моих ног. Я увидел, что в шагах в десяти от нас стоит пожилой сухопарый мужчина в старомодном мундире карабинеров и закидывает за спину ружье, из которого и застрелил моего заклятого врага.

– Ишь ты, на нашего отца, Александра Васильича, руку хотел поднять, – старческим глухим голосом сказал он и кивнул мне. – Мы с ним всю Польшу и Турцию вдоль и поперек прошли, а тут какие-то олухи на его адъютантов средь бела дня лезут!

Мне осталось только облегченно выдохнуть, в очередной раз избежав смерти. При виде гибели главаря его подельники тут же обратились в бегство, хотя двое тоже лежали, постанывая, на земле, прикрывая кровь, хлещущую из ран, а еще один прихрамывал.

Наша сторона тоже понесла потери: Кушникова ранили в руку, да один из неистовых юношей-защитников, побледнев, сидел на камнях, зажимая раненую шею. Да, веселая у нас вышла поездочка в карете, предоставленной царем!

Как раз к этому времени подоспели и городовые, успевшие к тому же скрутить всех беглецов при попытке скрыться.

Не желая лишний раз попадаться в лапы правоохранительных органов этой эпохи, с которыми я уже успел свести неприятное знакомство в прошлом году, когда только попал в эту реальность, я попробовал притвориться невинной овечкой, случайно пробегавшей мимо по набережной Невы и тихонько закинул саблю под карету. Я не надеялся особо на успех и уже готовился объясняться с полицией, но, к великому моему удивлению, мне вполне удалось избежать их назойливого внимания.

В первую очередь, блюстители порядка занялись ранеными участниками схватки, я же залез в карету и склонился над Стрельцовым. Наш товарищ хрипло дыша, так и лежал на дне, при виде меня он с надеждой прошептал: «Помоги, Витя!».

– Я здесь, здесь, сейчас поможем, – торопливо сказал я, приблизившись к нему и осматривая рану.

Хоть я и липовый медик, но за время похода насмотрелся достаточно всего, чтобы сразу понять, что наш друг сильно пострадал, но, к счастью, не смертельно. Кровотечение почти прекратилось, пуля попала в плечо и вышла у ключицы, не задев жизненно важные органы. В общем, поваляется немного Стрельцов в госпитале, да и выйдет через несколько недель на свет божий целехонький.

– Ты кто, чего тут делаешь? – закричал мне городовой, подходя к карете и держась за саблю. – Кто там у тебя?

– Я доктор и оказывал помощь раненому, – объяснил я, скромно потупив глазки. – Разве это не наш долг?

Заглянув в карету, представитель полиции увидел Стрельцова и закричал:

– Эй, Тошка, тут еще один подстреленный! Быстрее давай всех вяжи, ему помощь нужна!

Короче говоря, в суматохе блюстители порядка приняли меня за сердобольного прохожего, оказавшего помощь раненому и забыли о моем существовании. Это было весьма кстати и я с легким сердцем отправил всех участников стычки восвояси: раненых в больницу, а уцелевших – в ближайший участок для разбора полетов. Кушников уехал с полицией, слишком возбужденный битвой в центре города, чтобы помнить обо мне, причем злополучную царскую карету они забрали с собой.

Я поглядел им вслед, до сих пор не в силах прийти в себя при виде смерти Егора. Еще в походе он казался мне неким бессмертным существом, полубогом или, вернее, кровожадным демоном, способным летать по небу и убивать ударом молнии. Но нет, оказалось достаточно единственного выстрела из ружья, чтобы могущественный агент пал раз и навсегда.

Толпа постепенно разошлась и я остался один. Оглядевшись, я направился было домой к особняку Суворова и внезапно заметил девушку, неспешно идущую передо мной по набережной. Что-то в ее походке показалось мне знакомым и мое сердце снова екнуло, в который уже раз за этот сумасшедший день.

Ускорив шаг и все еще не веря глазам, я нагнал девушку, длиннополое светлое платье которой развевалось по ветру и заглянул незнакомке в лицо.

Само собой, это оказалась Ольга, моя прекрасная любовь из Оренбурга. Сегодня прям день встреч и свиданий, надеюсь, я не увижу под вечер Махмуд-шаха или Атаке бия.

Поначалу при виде Ольги меня на мгновение охватила знакомая робость, но я смог пересилить себя и ободрить мыслью, что после похода на юг стал чуточку смелее, в том числе и в общении с девушками. В конце концов, разве заговорить с красавицей на улице страшнее взятия крепости? Ничего, мне доводилось брать и более неприступные укрепления!

– Здравствуйте, Ольга! – сказал я девушке и по чуть порозовевшим щечкам сразу догадался, что она давно уже видела меня, может быть даже еще со времени драки с Егором. Наверняка, еще и намеренно медленно шла передо мной, надеясь, чтобы я догнал ее!

Впрочем, глянув на меня, она тут же изобразила неподдельное изумление и я в душе восхитился ее актерскими дарованиями.

– Как, это вы? – спросила Ольга, широко распахивая бездонные глаза, которые чуть не свели меня с ума в недавнем прошлом. – Что вы здесь делаете, простите, не помню вашего имени?..