Очередная история Попаданки

Время неумолимо шло вперед и подходило к моменту моего поступления. Все документы для этого уже были готовы. Даже брачный договор был составлен и подписан двумя сторонами, как назвал нас клирик Ронан.

Габрион, при подписании, был смущён не меньше меня. Было забавно видеть, как он краснел, когда Ронан указывал ему места, где нужно поставить автограф и пару раз мужчина едва не расписался в моих графах.

Я же просто свою загогулину подмахнула, не глядя, памятуя о том, что меня же всё-таки обидели, не помню, правда, чем. Но на всякий, сохраняя вид оскорбленной невинности, развернулась и вышла из кабинета, не попрощавшись ни с кем.

На обеды и ужины я не спускалась принципиально, а завтраки благополучно проводила не в столовой, а на кухне с Кристин.

Поэтому, в большинстве своём, в те два месяца, что прошли с нашего последнего сильно эмоционального разговора, мы особо и не пересекались с Габрионом.

И вот сейчас я лежу в кровати, сильно уставшая, но абсолютно не засыпающая, и в очередной раз думаю, как же я поступлю, какими будут вступительные испытания, смогу ли я их пройти с достоинством, чтобы не опозорить «мужа» и себя заодно. На какой факультет меня распределят, на тот, что выберу сама или… поступлю ли я на факультет менталистов и лекарей, или на факультет боевых искусств, к которому предрасполагает моя огненная магия, не знаю.

Нагнетало обстановку бессонную ещё и то, что экзамен первый уже через пять дней, если я верно поняла. Нервы зашкаливают. Настойки, которыми снабжает меня Кристин, уже не успокаивают, а как в том анекдоте: и цвет, и запах бесит.

Ворочалась, ворочалась с боку на бок, так не удобно, и так жарко, и подушка жесткая, и одеяло какое-то не мягкое… В итоге решила, что раз сегодня я уже не усну, можно бы спуститься вниз, в кухню и полазить по закромам, утащить пару вкусняшек и потом зайти в библиотеку, пообниматься с любимым фолиантом об истории драконов.

Сказано, сделано.

Накинула на свой любимый, прозрачный провокационный, пеньюар розового цвета шелковый халатик, небрежно запахнула полы, завязала пояс и потихонечку, как мышка, выскользнула из комнаты.

В коридоре оглянулась по сторонам. И на цыпочках, высунув язык от концентрации, с нахмуренными бровями, пытаясь не скрипнуть ни одной половицей, двинулась в сторону первого чек—поинта. Кухня!

Решила, не будить ни Кристин, ни других «отсутствующих» обитателей дома. Спустилась по лестнице, приблизившись к тёмной двери кухни, решила, что не буду зажигать свет, ни магический, ни «обычный».

Тихо зайти не получилось, дверь скрипнула, и я втянула голову в плечи, тихо матюгнувшись. Пока шла в темноте, треснулась мизинчиком о ножку стула, попрыгала на второй ноге, матерясь шепотом, чтобы не разбудить никого из слуг. Да и пофиг, что при этом уронила пару мисок, споткнулась о ведро, и снесла швабру, которая меня никак не трогала.

– Ах, ты ж… Твою ж сдобу… Как меня переполняют эмоции, – тихо шипя, держалась за ногу и пыталась успокоить ревущий мизинчик.

Так, мы пришли сюда за вкусняшками. Вспомнила, что утром видела в холодильной камере штучек пять вкуснющих профитролей и вот сейчас очень—очень захотелось их съесть. Но фигура… А, хрен с ней, пара лишних граммов придадут моей попе шарма, а характеру мягкости.

Достала из холодильника вожделенные профитрольки и уже поворачивалась к столу, чтобы поставить тарелку со вкусняшками и потянулась к чайнику, как увидела темный силуэт напротив, за столом.

Силуэт, который лишь отблесками в моргнувших глазах показал, что он живой.

– Мать твою… – прошептала, пугаясь и подпрыгивая от страха, отпустила ручку поднятого чайника. И тот с грохотом приземлился на столешницу, плюхая в меня кипяточку – бл… напугал!

Кто бы это мог быть в такой час, на кухне? Конечно, мой спаситель, собственной персоной. И чой-то ты там попиваешь, а? Голову подняла ехидная я, а ответила испуганная и смущенная.

– Ох, я не знала, что ты здесь. То есть, что ты так поздно… будешь здесь, – начала тараторить и сбиваться то на шепот, то на скрип, – Не хотела тебя будить, – Господи, что я несу, он же и не спит…

– Прости, я сейчас всё уберу и уйду спать, не хотел тебя пугать. – Чего? Куда собрался?

– Я не испугалась, то есть… не сильно… в смысле, не уходи. – Залилась краской и порадовалась, что здесь темно, хоть глаз выколи.

– Мне остаться? – В голосе удивление, неужели он решил, что я выгоню его из его же собственной кухни?

Этот диалог, скорее всего, войдет в анналы истории среди неловких разговоров всего мира. Как говорится, можно попасть в анналы истории, но важно, чтобы история не коснулась вашего анала, иначе это будет занимательный рассказ.

Я уже собиралась убирать свои, добытые потом и кровью одного мизинца, вкусняшки, которые очень хотела съесть, когда мужчина встал и направился в мою сторону.

Он поставил на стол бокал, который держал в руках всё это время и тихо прошептал, останавливаясь в паре шагов от меня:

– Поговорим?

***

7.3.

– Ты хочешь поговорить со мной сейчас? – На грани слышимости прошептала я, потому что голос подвел меня. – И, о чём же?

– О нас, – тихо продолжил мой визави.

Мне приходилось задирать голову, ведь рост мужчины не уменьшился за время нашего тихого молчаливого противостояния, и моя шея потихоньку затекала, а голова начинала побаливать.

– Но разве есть какие-то мы? – Решила уточнить, склонив голову вбок и прищурившись, силясь рассмотреть хоть что—то, кроме очертаний в этой темноте, – Я… Это ведь всего лишь фиктивный брак, так?

– Не так, Арья, – продолжил Габрион спокойным тоном, – я всё объясню. Просто дай мне время.

– Но тогда о каких «нас» идёт речь? – Не совсем уловила я его посыл и не поняла, что он собрался мне объяснять, а потому решила прояснить всё здесь и сейчас, тем более что моего лица, надеюсь он не видел и я могу не напрягаться, что все мои мысли и чувства к нему будут как на ладони.

– Ты два месяца избегал меня, а я все два месяца избегала тебя, – начала перечислять, сбиваясь, а он стоял и смотрел, будто видел всё, что было у меня в голове, мысли путались и я несла какую—то ахинею. – Этот разговор настолько неловкий, что… Извини за тавтологию, но мне, правда, неловко.

Я уже собиралась развернуться и уйти, чёрт с ними, с профитролями, потом съем, или выкину, какая разница… Когда услышала вкрадчивое и грустное:

– Ари, не уходи, пожалуйста, – от такого сокращения моего имени, мурашки табуном устремились вниз по спине и обратно, подняв дыбом все волоски на коже, а дыхание перехватило, – Я не знаю, как все объяснить.

Мужчина запустил руку в шевелюру и растрепал свои длинные распущенные волосы, но как же идеально он их растрепал. Сейчас бы дотронуться до них, утонуть пальцами в их шелковистости… собрать в кулак и притянуть этого несносного красавца к себе и поцеловать его до умопомрачения идеальные губы.

Чёрт. Мысли опять унесли меня не туда.

– Просто чувствую, что… – продолжил тем временем Габрион, – Должен быть сейчас здесь, с тобой.

Что ты со мной делаешь, Дорогой?

– И не просто рядом, – гад, решил пытать меня, значит? Он играет со мной или я уже ничего не понимаю? Не может же быть такого, что я действительно ему нравлюсь? Или может?

А он тем временем сократил расстояние, между нами, до нескольких сантиметров, и я стояла, упершись в столешницу, а он почти касался меня своим идеальным телом.

– Позволишь мне? – Задал вопрос и поднял руки, ожидая, – Пожалуйста.

Кивок.

Одной рукой огладил мои волосы и заправил прядку за ухо. Другой рукой аккуратно приобнял за талию, придвинув к себе плотно. И я почувствовала, что не только я, здесь и сейчас, схожу с ума. А кое—что явно немалых размеров упирается мне в живот.

– Я не умею быть ласковым и нежным, – попробовал оправдаться мужчина, – я не умею разговаривать с женщинами, но ты… Прости, пожалуйста, если чем—то мог задеть тебя, Ари.

Он пригнулся, чтобы быть со мной на одном уровне, но я видела, как ему не удобно стоять в таком положении. Попыталась отстраниться, чтобы забраться и сесть на столешницу, когда Габрион подхватил меня и усадил на неё сам, и вот теперь наши глаза были на одном уровне, а он смог беспрепятственно вклиниться и встать ко мне вплотную, разведя мои ноги в стороны.

– Просто… – соблазнительный шепот, практически у самых губ, легкое невесомое касание, горячее дыхание, которое я боялась спугнуть и практически не дышала, – Ты нужна мне, Ари.