Вошедшие в неизвестность

* * *

Обычно звук постукивающих колес становится слышно издалека, он нарастает и заполняет пространство одновременно с появлением поезда. Но этот новенький серебристый состав каким-то непостижимым образом сразу оказался на рельсах возле перрона, когда старый громкоговоритель что-то прохрипел в ржавые динамики.

Туча, заполнившая собою небо, с грохотом перевернулась, предвещая молодой весенний ливень. Сергей Ванин, подхватив рюкзак, поднялся на перрон и, быстро обогнав Николая, протянул билет проводнице. Следом за ним в вагон прошел Николай Ферт.

Королев, стоявший рядом, сначала рассеянно проверял карманы в поисках билета, а когда все-таки обнаружил его в сумке, вдруг отошел. Петр посмотрел наверх.

…Черная туча стремительно надвигалась, как будто занавесом пытаясь закрыть то, что когда-то уже свершилось. Словно стирая из памяти прошедшие события для того, чтобы освободить место для новых впечатлений.

Начавшийся дождь смывал все то, чему суждено было остаться в прошлом, и Петр нисколько не возражал против этого, невзирая на то, что в прошлом у него не было ничего плохого. Впрочем, у Королева вообще никогда не было ничего плохого. Всего лишь потому, что мироощущение Петра не воспринимало негативную кинопленку жизни.

Он выучился на ветеринара, несколько лет отработал в лечебнице, а в годы перестройки ушел в торговлю и занялся продажей игрушек. Семьей обзавелся рано, любил дочерей без памяти. Но жена и выросшие девочки относились к нему без уважения. Они считали его слишком веселым и простоватым. Королева ничуть не расстраивало такое отношение, он спокойно принял его как должное. Петру нравилось учиться, работать и…собственно, жить. Он всегда был в хорошем расположении духа, умел получать удовольствие от любого процесса. Никогда ни на что не обижался. И единственным огорчением было для него, если кто-то рядом грустил, а Петр не мог помочь…

– Молодой человек, поезд уже отходит, – обратилась проводница к Королеву. Она собиралась добавить что-то еще, но, посмотрев на лицо Петра, осеклась и промолчала. На лице Королева растекалось блаженство. Он стоял и радовался начинающемуся дождю, стоящему поезду, темной туче…

– Мне нравится дождь, – пояснил Королев, протягивая проводнице свой билет, – он смывает грязь с лица…

– Что? – удивилась проводница.

– Извините, – ответил Петр, – это слова из песни: «Мне нравится дождь. Он смывает грязь с лица. И чистые лица сияют, умытые влагой небесной…»

– Что-то я не слышала такой песни, – сказала проводница.

– Ее мало кто слышал, – согласился Королев, проходя в вагон.

– Кто же эту песню написал?

– Музыкант написал, видимо, – обернувшись, улыбнулся Королев.

– Ясно, что не повар, – засмеялась проводница…

Выходя из здания двухэтажного кирпичного вокзала маленькой станции, Музыкант увидел ожидающий пассажиров состав. Катя, не торопясь, пила воду из небольшой бутылки и каждый раз делала последний глоток, потом, собираясь завинтить крышку, решала, что жажда не утолена еще на один глоток.

– Кать, пойдем скорее. Поезд уже стоит. И дождь начался.

– У меня босоножка расстегнулась, – Катя невозмутимо передала ему недопитую бутылочку и присела подтянуть застежку на ремешке, расположившись между двух широких клумб, загородив собой узкую дорожку, ведущую к перрону.

Мимо них попытался пройти сутулый мужчина. Темные его волосы чуть тронула седина. Походка была неуверенной. Взгляд – виноватым. Катя резко выпрямилась прямо перед ним. Мужчина несколько отпрянул.

– Извините, – пробормотал он, натолкнувшись на ясный Катин взгляд голубых глаз, в которых на миг насмешливо проглянула наглость зверя, который всегда чувствует чужой страх.

– Бежим! Дождь! – Катя потащила за собой Музыканта к поезду, мысленно поблагодарив расстегнутую босоножку, сутулого мужчину и начавшийся дождь за то, что Музыкант не заметил надпись. На серебристом корпусе удивительно длинного состава на первых четырех вагонах, почти во всю их ширину виднелись крупные слоги: «НЕ ИЗ ВЕСТ НОСТЬ».

* * *

…Поезд дал прощальный гудок и, медленно набирая ход, отправился в путь.

Ферт развернул газету, но не мог сосредоточиться. Мысли его уходили куда-то в сторону. Причем, совсем в нехорошую сторону. На уровне интуиции Николай улавливал исходящую опасность или угрозу. Долгие годы службы дали хороший навык чувствовать людей, хотя и развили излишнюю подозрительность ко всему окружающему.

Он повернул голову к окну, время от времени бросая то отсутствующий взгляд на развернутую газету, то изучающий – на остальных пассажиров в плацкартном вагоне. Николай заметил Ванина, но, когда тот весело кивнул ему, Ферт не ответил.

Ему не понравилась простота Сергея, с которой он дал недостающие деньги Кате и пил пиво на станции, безобразно разбив бутылки. Если первый поступок еще хоть как-то оправдывал Сергея в глазах Николая, то второй очень не понравился Ферту. Само распитие алкоголя с первым встречным в неподобающих условиях претило Николаю.

Ему также не понравился Музыкант, на которого показала Катя, но не потому, что тот был каким-то образом опасен. Он подсознательно воспринимался Николаем, как полная противоположность самому себе. Они не общались, но сам вид, манера двигаться, разговаривать, жесты и мимика Музыканта – все говорило о том, что этот человек очень не любит подчиняться кому бы то ни было, и не признает никаких правил. А Ферт не мог иначе существовать, кроме как, подчиняясь кому-то, или подчиняя кого-то себе, в соответствии с принципами, которыми изобилует любое «свободное» общество. И другого поведения Николай не принимал.

* * *

Музыкант убрал вещи в багажный отсек и сел напротив Кати. Задумчиво посмотрел на нее. Потом взглянул в окно. На небо. Черная туча быстро проходила, и оно становилось голубым. Музыкант опять посмотрел на Катю. Как будто часть этого неба плескалась в ее глазах.

…У Музыканта было достаточно много женщин. Недолгие связи приносили удовольствие и не слишком обременяли его. Он никогда никого не обманывал, не давал надежд и не пускал пыль в глаза ни словом, ни действием. Надо было отдать ему должное, Музыкант ко всем относился одинаково уважительно, как… к срезанным живым цветам, украшающим мир своей недолгой красотой но, не задерживающимся в памяти.

Познакомившись с Катей, Музыкант ни на секунду не думал о том, что есть воздух. Зато его отсутствие пришлось почувствовать во время недолгих, но очень частых и сильных ссор. Музыкант не поверил в ее любовь, когда Катя первая призналась ему. И не верил, когда вновь и вновь она произносила эти слова.

Точно также, как и Катя, избалованная мужским вниманием, не верила ему. Музыкант думал о том, что, наигравшись, она когда-нибудь уйдет. А Катя не переставала бояться того, что когда-нибудь уходя, не вернется он. Но время шло, и любовь врастала в их сердца, сделав их упрямые души единым целым, однако, при этом не добавив ни капли веры друг в друга…

– Кать! Ты пить хочешь? – спросил Музыкант.

– Нет, – ответила Катя, не отрывая от него глаз.

– А есть хочешь?

– Нет.

– А что ты хочешь?

– Я тебе потом скажу, – пристально глядя на него, ответила Катя…Конечно, покупать билеты в СВ купе было несколько дороговато, на эту сумму можно было бы купить билеты на самолет. Но самолеты в Неизвестность не летали, а в плацкарте Музыкант бы не поехал, даже если бы это остался единственный способ передвижения на свете, о чем Катя уже прекрасно знала. Музыкант был достаточно обеспеченным человеком, чтобы беспокоиться о таких несущественных для него мелочах. Однако, за билеты заплатила Катя. Музыкант об этом просто не подумал. А если бы задумался, то понял бы, какой иногда оказывается сволочью…

– Миш, – Катя откинула занавеску, – смотри какие там молнии.

В правом углу окна было видно, как медленно уходили темно-синие тучи. И внутри них сверкали две молнии, танцуя причудливый танец гигантских небесных мечей, выкованных из серебряного огня.

– Уходят… Они уходят в никуда, – произнес Музыкант.

«Они уходят в Неизвестность», – подумала Катя и подошла к нему.

– Переоденешься? – спросила она, и одновременно, не дожидаясь ответа и расстегивая ему рубашку, поцеловала. Музыкант, поймав ее руку, прикоснулся на миг губами. Катя окинула собственническим взглядом его мускулистое тело и, вздохнув, достала из сумки футболку.

Музыкант включил айпад и ушел в себя. Она подсела к нему, подключила через адаптер вторые наушники и стала наблюдать, как из-под его пальцев, легко касающихся экрана, уверенно возникала мелодия.

– Здесь пониже сделай.

– Что пониже? – рассеянно спросил Музыкант.

– Вот это пианино, – Катя ткнула пальцем.

– Это гитара, горе мое.

– Все равно пониже, она визжит и портит мелодию, – упрямо сказала Катя.