Юное сердце на Розе Ветров

– Если вдруг надумаешь поесть, твой остывший ужин на столе, – с безразличием глядя перед собой, проговорил Мика.

– Что? – изумился старший Шиндо, поглядев на сына. Не в диковинку был этот поступок для него, но только сейчас он подумал о том, что Мика не просто так дождался его возвращения, а теперь всем своим видом показывает обиду в свойственной ему манере.

– Мика, ты ждал меня? Ты хотел о чем-то поговорить? – мягко задав вопрос, он с волнением ждал ответа. Не часто за последние года, Мика давал ему возможность понять, что он что-то хочет от него. Быть может, именно сегодня мальчик решил раскрыться, что-то сказать ему, попросить, поделиться. Мужчина так долго добивается этого, делая все возможное, дабы вернуть сына к нормальной жизни и обычному человеческому общению. Но кажется, он опять упустил этот важный момент.

– Может, ты хотел, чтобы мы поужинали вместе? – предположил отец, но Микаэль отрицательно покачал головой.

– Мика, – он подошел к мальчику и опустил руку на его плечо. – Ты ведь обычно спишь, когда я возвращаюсь. Скажи, что ты хотел? – глядя в отчужденное лицо сына, осторожно проговорил он.

– Хотел сказать, что вредно так много работать, жизнь мимо пролетит, оглянуться не успеешь, – вдруг резко сменив настроение, засмеялся Микаэль и, высвободившись, быстро направился к лестнице.

– Мика! – окликнул его отец.

– Ничего, папа, все нормально, я спать. Спокойной ночи, – и с этими непринужденными словами взвинченный юноша взбежал вверх по лестнице, а через пару секунд раздался стук захлопнувшейся двери.

– Мика… – глядя вслед сыну, тихо произнес мужчина и обреченно вздохнул. «Как же с тобой тяжело».

Подростки… с ними всегда трудно, а тем более с такими, как его сын, не желающий идти на контакт и ведущий себя довольно несдержанно, порой даже грубо.

«Я понимаю, тебе тяжело вдвойне, но я постараюсь дать тебе то, что так необходимо каждому ребенку»

Микаэль забежал в свою комнату и, быстро сняв с себя всю одежду, бросился на постель.

«Почему так трудно дышать, почему все вокруг так давит на меня?» – сжимая руками подушку и жмурясь, думал он, ощущая, как горькая обида и боль лижут своими языками каждую клеточку в его теле.

Может он и хотел. Может он хотел многое сказать, многим поделиться, попросить совета, но того не было так долго, что он успел позабыть обо всем том, о чем намеревался сказать. А теперь бесполезно. Все напрасно. Уже нечего говорить, все растаяло, как мираж в пустыне, осталась только голая, высохшая почва. Слова стерлись, а вслед за ними ушла надежда. Ничего не осталось, кроме пустой, темной комнаты и запертой в ней трепещущей, израненной души.

Танец на раскаленных углях

На следующий день, перед началом урока, Микаэль как всегда сидел за своей партой, не желая присоединяться к всеобщей болтовне одноклассников и желая только, чтобы время шло поскорее, и появление учителя, а также начало урока наконец прекратили эти надоедливые разговоры, когда вдруг позади него кто-то прошел. Обернувшись, он увидел Юу, который прошел мимо к своему месту, опустил на стол сумку, при этом не удостоив Шиндо ни единым взглядом, не говоря уже о слове, и, также игнорируя его присутствие, пошел к Глену и Шинье. Чувствовалось сейчас и на протяжении всего дальнейшего урока, что такой человек как Мика полностью исчез из жизни Юичиро. Он ни разу не обернулся к нему, а даже если и смотрел, то сквозь него.

Такое поведение Амане вызвало легкую усмешку на губах белокурого юноши, который вновь ощутил болезненную двойственность. И радость, и горечь овладели одновременно его душой, когда он убедился, что Юичиро более не расположен к нему так, как было прежде. Но Мика сделал то, что хотел и что должен был сделать, а потому то, как Юу ведет себя, вполне логично и соответствует реальности.

После урока, когда Мика прогуливался по территории, к нему подошел Синго со своими дружками.

– Ну что, ты молодец, – одобрительно проговорил Акутазава, с мерзкой улыбкой взирая на Микаэля. – Уж не знаю, как ты это сделал, что сказал, но Юу к тебе охладел. Ты очень послушный, несмотря на свою горячность.

– Пошли вон, – огрызнулся Мика.

– Уу, как невежливо, – протянул Синго. – Теперь, когда и Юу ты больше не нужен, тебе стоит быть сдержанней в выражениях. Мало ли что?

– А с чего ты взял, что я нуждался в этом надоедливом слюнтяе? Я только рад избавиться от такого неудачника, как он. Ведь я не ты и, чтобы не чувствовать своей никчемности, мне не нужна компания крутых ребят, которые будут охранять меня и днем и ночью, потому как я сам не могу постоять за себя, – криво ухмыльнулся Шиндо.

Рассвирепев от столь наглого заявления, Синго моментально подскочил к Мике и что есть мочи ударил его коленом в живот. Шиндо согнулся пополам от пронзившей его боли.

– Эй, парни, поднимите его.

По приказу Синго, двое парней стали по бокам от Микаэля и, взяв его под руки, выпрямили. Удар был более чем сильным, Шиндо все еще не мог успокоить сбившееся дыхание. Но тут кто-то схватил его за волосы и поднял голову. Это был Синго с удовольствием наблюдавший за его беспомощностью.

– Нравится? – злорадно поинтересовался он. – А как тебе понравится это? – с этими словами он впился грязным, отвратительным поцелуем в губы Микаэля. Он с наслаждением насиловал его рот, чувствуя, как трясет от этого Шиндо, как он пытается вырваться, но его крепко держат его друзья.

– Еще раз повторяю, выбирай выражения, иначе кто-нибудь рано или поздно оторвет твой поганый язык, – сказал Синго, разорвав поцелуй и схватив Мику за подбородок, по которому из уголка рта стекала слюна. – Вижу и впрямь понравился поцелуйчик, хочешь еще? – усмехнулся парень.

С ненавистью глядя на Синго, Мика сделал единственное на что был способен в такой ситуации – ударил обидчика лбом.

Схватившись за нос, по которому пришелся довольно сильный и резкий удар, повредивший переносицу, Синго воззрился на Мику, чье оскорбление было для него вопиющим, с такой ненавистью, словно был готов растерзать его тут же на месте, отплатив за ту кровь, что заструилась из носа. А в следующий миг размахнувшись, вложив в удар всю свою злость, ударил Шиндо по лицу. Он уже был готов начать наносить еще удары более жестокие и внушительные, но один из дружков отвлек его.

– Эй, Синго, глянь туда. Скорее. Остановись.

– Чего? – с яростью, которую он намеревался выплеснуть на Микаэля, набросился он на товарища, который испугавшись чего-то стал быстро жестикулировать, указывая на что-то в другом конце аллеи. Когда Синго поднял взгляд в указанном направлении его всего передернуло. Стиснув зубы, он наблюдал за высоким, стройным парнем, элегантности и лоску коего мог бы позавидовать любой аристократ начала XIX века. С присущей его натуре изысканностью и величием этот сереброволосый принц следовал по направлению библиотеки, но его внимание привлекла стайка ведущих себя шумно парней у здания учебного корпуса. Сделав им замечание, которому все последовали, ибо игнорировать указания председателя школьного совета, было не в их интересах, старшеклассник последовал дорогой, пролегающей как раз неподалеку от того места, где учинял свой беспорядок Синго. Авторитет этого человека в школе был незыблем и идти против него было себе дороже. Многие учащиеся воспринимали его тут как нечто божественного происхождения, однако их бог был суровым и не делал поблажек своим почитателям.

– Черт, Батори, – выдохнул Синго, как и многие опасающийся лишний раз попадаться на глаза человеку, добившемуся столь высокого положения в их школе, а тем более когда он делал вещи недопустимые и противоречащие установленным правилам поведения на территории школы.

– Запомни, грязная шалава, еще одна выходка и тебе конец! – прорычал он, обернувшись к Мике, которого продолжали удерживать его дружки. – Отпустите эту шваль, – сказал он парням, кивнув на Шиндо и развернулся. – Пошли отсюда, пока президент нас не заметил. Не хочу его видеть. Не хватало нам еще огрести от него из-за этого.

Двое парней, что держали Мику, отпустили его и пошли вместе с остальными за своим лидером. Ферид Батори прошел по тропинке, ведущей в библиотеку, так и не увидев всего того, что творилось в районе оранжерей.

Упершись руками о землю, Шиндо с трудом удерживался, чтобы вовсе не упасть. Тело все еще ныло, голова после столь мощного удара шла кругом. Во рту чувствовался металлический привкус, похоже, ему разбили губу, а может он прикусил язык, трудно сейчас разобраться. Он содрогался всем телом, но не позволял себе слез. Сейчас они стали бы еще более унизительными, чем обычно, он просто терпел, пока не угаснет в нем эта буря разрывающих чувств, дабы потом на трезвую голову обдумать ситуацию, но было кое-что, что он уже понял. Так дальше продолжаться не может, нужно что-то предпринять, ибо спасенья нет.

Учебная неделя пролетела незаметно. С того дня, когда Юу пригрозил Микаэлю, он больше ни на миг не задумался над тем, дабы попытаться еще раз заговорить с ним или даже взглянуть в его сторону, а уж тем более проявить учтивую снисходительность. Поступок Шиндо полностью отвернул от его персоны Юичиро, который был уже готов забыть о прошлых разногласиях и попытаться наладить более-менее мирные взаимоотношения. Но Мика вновь предстал перед ним в том самом неказистом свете, что много лет назад, напрочь лишив Юу тех маленьких, едва возродившихся лучиков, которые можно было бы назвать душевным расположением. Теперь Амане перекочевал в число тех учеников, что таили на Мику зло, и, в отличие от других, его зло имело гораздо больше причин для существования. По крайней мере, ему так казалось, ибо он знал Мику куда как дольше, нежели все эти парни вместе взятые. Он понятия не имел, чем Шиндо испортил жизнь другим и почему они его невзлюбили, но все чужие обиды казались ему вдвое меньше его собственных.

Он никому ничего не рассказал о том, кто был поистине виновен в том каверзном случае, произошедшим с двумя командами, только отныне он просто прекратил какие-либо попытки добиться внимания школьного красавца. Его отчуждение после некоторого времени заинтересованности в Микаэле, стало заметно классу, в частности Глену с Шиньей, но никто не отваживался заговорить с ним об этом. Многие и так понимали причины и лишний раз задевать брата по несчастью никто не собирался.

Что касается Акутазавы Синго, так его с переломом носа отправили домой лечиться. И тоже никто, кроме тех нескольких человек, присутствующих тогда в саду, не знал, кто именно так разукрасил лицо отпетого хулигана. Хотя некоторые слухи все же ходили, но поскольку точных подтверждений им не было, никакие меры не предпринимались.

Короткий выдох, в котором слышалась нотка озабоченности, вырвался из груди Мики, когда он присел на каменный выступ, бывший некогда оградой и, поставив на него одну ногу, изящно оперся о колено рукой, подперев голову, в которой с утра копились всякие далеко не радостные мысли. Лицо Мики было мрачным и сосредоточенным, что делало его еще более прекрасным. Тень задумчивости придавала загадочности пленительному образу, а сдвинутые в красноречивом молчании брови только возвышали и без того величественную натуру.

– Поостеречься бы тебе, – эти слова слетели с уст другого юноши, не менее утонченного чем Шиндо, но все же не такого притягательного. Леонард Коэн присел на выступ напротив Мики. Теперь Шиндо во всем своем вызывающем облике был перед ним как на ладони.

Мика обратил на него колкий, недоуменный взгляд.

– Не находишь, что в последнее время слишком много на голову свалилось? – с легкой улыбкой поинтересовался длинноволосый юноша. Шиндо ничего не ответил. Он отвернулся и только сильнее нахмурился.

– Ты будешь выглядеть слишком самонадеянным, если решишь, что он тебе это так с рук спустит.

– О чем ты говоришь? – задал вопрос Микаэль.

– Не секрет, что один ваш товарищ отсутствует уже которую неделю по кое-каким причинам, связанным непосредственно с тобой, – ответил ему Лео.

– Ты-то откуда узнал? – хмыкнул Мика, однако эта осведомленность пришлась ему не по душе.

– Я бы хотел похвастаться тем, что мне лично сообщил это тот, кто оказался непосредственно втянутым в эту бесчеловечную разборку, но, увы, довольствуюсь чужим источником, – с ноткой сожаления изрек Коэн, мягко взирая на голубоглазого парня.

Шиндо лишь фыркнул в ответ, но отпираться не стал и тогда Леонард спросил снова. На этот раз вид его был обеспокоенным.

– Есть какие-то мысли на этот счет?

Он был прав, Микаэль и впрямь не раз задумывался над тем, что будет, когда Синго вернется в школу. Собственно говоря, с утра его как раз и заботили мысли об этом чертовом, бесбашенном однокласснике. Он рассуждал так, что если до этого Акутазава не давал ему спокойной жизни, то после такого позора, он явно захочет поквитаться с ним. Предполагать, что он оставит это без внимания, Лео прав, может только последний самонадеянный, наивный болван.