…Имя сей звезде Чернобыль. К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС

…Имя сей звезде Чернобыль. К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС
Алесь Михайлович Адамович

Наталья Александровна Шувагина-Адамович

«На фоне черно-дымящего реактора, город с его домами, детскими площадками, парками, улицами, рекой, людьми, все еще не понявшими до конца, что произошло и как переломилась их жизнь.»

Впервые в России выходит сборник произведений А. Адамовича об осмыслении, понимании того трагического опыта, который не одно поколение испытало на себе. Когда все сделалось опасным для жизни, сама земля, которая прежде жизнь воспроизводила.

Издание подготовлено к годовщине трагедии: 35 лет аварии на Чернобыльской АЭС. В сборник вошли письма, статьи, выступления, интервью, повесть и сценарий.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Алесь Адамович

…Имя сей звезде Чернобыль. К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС

Алесь Адамович, замечательный белорусский писатель и публицист, одним из первых в мире реально осознал и оценил масштабы крупнейшей техногенной катастрофы XX века, ее последствия для судеб и его родной земли, и нашей такой небольшой планеты.

Чернобыльская беда, обрушившаяся на Беларусь, а именно она пострадала от случившейся аварии более всего, – это личная трагедия писателя, боль, пропущенная через его сердце.

К сожалению, опасность развязывания атомной войны, которая в 80-е гг. также очень тревожила писателя, и сегодня еще не снята с повестки дня, ядерное оружие расползается по планете.

Вот почему сборник произведений Алеся Адамовича, и художественных, и публицистических, в которых затрагивается тема Чернобыля, тема взаимоотношений человека и Атома, человека и Бомбы, так актуален и сегодня.

Я рад, что эта книга увидела свет, причем в год 20-летия Чернобыльской аварии и накануне 20-летия Форума «За безъядерный мир, за выживание человечества».

Она написана болью души.

    Академик Е. П. Велихов
    2006 г.

От составителя

«Так получилось, что как раз в ночь с 25 на 26 апреля я летел лечиться на Кавказ, а на земле в это время все как раз совершалось. Первая информация по телевидению об аварии в каком-то Чернобыле прозвучала невнятно, но тревога кольнула: в 1986 г. мы все еще жили с привычкой, что о таких вещах не сообщают, но уж если сообщили… Вдали от родины тревога о том, что дома происходит, всегда острее. Поэтому, когда вернулся в Минск, оказался, может быть, самым восприимчивым к чернобыльской информации».

Благодаря встречам, беседам с учеными, специалистами к А. Адамовичу пришло осознание, что на самом деле происходит на родной земле. Так рождалось его отчаянное письмо к власти, а именно к М. С. Горбачеву.

Атомное оружие, атомная энергетика не были для А. Адамовича terra incognitа. Он отлично понимал, чем это грозит человечеству в случае войны или аварии, о чем свидетельствуют его дневниковые записи и другие работы (еще до Чернобыля). Он много об этом думал, читал, писал.

А мысль, что с появлением атомной бомбы «человечество стало смертным в двадцатом веке», – важнейшая в его творчестве в 80-е годы. В 1983 году он очень внимательно читает книгу американского публициста Джонатана Шелла «Судьба Земли» (1982), с великим трудом попавшую в его руки, в которой подробно говорилось о последствиях атомных взрывов, о страшном влиянии радиации на природу и человека.

Он пытался до конца понять, что такое атомная бомба и что она несет человечеству.

Когда случился Чернобыль, он уже мог представить его реальные масштабы: ведь из 350 условных хиросимских бомб 300 упали на Беларусь.

В статье «Чернобыль и власть» А. Адамович подробно рассказал об истории писем М. С. Горбачеву, о встрече с первым секретарем ЦК КПБ Н. Слюньковым.

Его потрясла бездумная журналистская фраза: «Ветер, к счастью, дул не на Киев…»

Эта фраза неоднократно прозвучит в его статьях и выступлениях, камнем ляжет на его сердце.

Собственно литературное творчество отодвинуто в сторону. Митинги, «Чарнобыльскiя шляхi», выступления в Беларуси и за рубежом, и публицистика, как говорят, блестящая.

Он приходит к выводу, что Чернобыль – крупнейшая из глобальных катастроф XX века.

Через пять лет он писал, что «это – надолго. Чернобыль не позади, он впереди, на много десятилетий и даже столетий».

Он считал, что «спасение – в альтернативной, не отравляющей и не разрушающей природную среду энергетике».

В последние два года (после инфаркта) он вернулся к художественному творчеству. Публикует в журналах повести: «Венера, или Как я был крепостником», «Немой», «Vixi». Умер от второго инфаркта 26 января 1994 года.

Письмо от В. Быкова А. Адамовичу

Саша, дорогой дружище!

Только что у нас была Вера, угостила куличом и яйцами (к Пасхе), Ирина проводила ее, а я сел за это письмо. Мы тут, шутя, сочиняли тебе телеграмму в том смысле, чтобы ты берег себя, т/ак/ к/ак/ вполне возможно, что представляешь теперь единственный экз/емпляр/ генофонда нации, который понадобится вскоре на родине. В общем, сейчас обстановка, кажется, нормализовалась (или около того), но дело в том, что в первые дни, которые выпали на выходные, никто радиоактивность не измерял, а именно тогда через всю Белоруссию на север прошел радиоактивный шлейф, в котором была наибольшая концентрация. Еще и в понедельник приборы оказались зашкаленными от 20–30-кратного превышения нормы. Два южных района Гомельщины эвакуируются.

Вот такие наши дела. Многие весьма огорчены, другие же не обращают внимания – пьют и гуляют, как и всегда на праздник. …

Погода у нас переменилась, стало холодно, хотя сухо (а надобен дождь, чтобы смыть всю эту пыльно-радиоактивную гадость). Очень не весело вообще…

…Саша, ты за нас не тревожься: мы во власти божией – иначе не скажешь. Пьём йод (4 капли на полстакана молока) и каберне, говорят, выводит. Но, говорят, водка выводит лучше, если бы она была. Водки нет! Даже на праздник…

Очень желаем тебе хорошей погоды и безоблачного настроения.

И – приезжай бодрым и здоровым.

Обнимаем.

    Твой Василь и Ирина.
    03 мая 1986 г. [Минск]

Письмо В. В. Быкову

Дорогие пострадавшие – Василек, Ирина[1 - Ирина Михайловна – жена В. В. Быкова.] и весь народ, теперь уже дважды хатынский! Или так: хатынский и плюс хиросимский. Одно кличет другое, так уж на небесах записано, что ли.

Шлю молитвы за вас всех, над кем прополз шлейф нашей высокочтимой науки, с отвращением вспоминается телефизиономия главного по этим делам академика (полгода назад вещал из телеящика) – конечно же, всякие там опасения за «мирный атом», это у них там, а мы оптимисты и начхать. Рядом с бюрократом казенный оптимист – главный наш могильщик. Благодаря «патриотическому оптимизму» мы войну встретили в подштанниках. А теперь вот – Чернобыль. Интересно, будем достраивать свой – в 30 км от Минска? Или все-таки спохватимся? Хотя бы такой ценой.

А я, как нарочно, уехал от всех вас. И от Наташи с Верой[2 - Дочь и жена А. М. Адамовича.]. Что-то вроде дезертира. Не «генофонд», а дезертир!

Нет, мир спятил! Те вон руки от злорадства потирают, а мы рассказываем, как здорово показали себя пожарники и милиционеры. Можно представить (легко это сделать) как 60 раз уничтоженная жизнь будет тенью, пеплом удаляться от планеты Земля, а звучать будут все те же тени-голоса: «Здорово мы их, растяп!», «Нет, как здорово пожарники!»…

Я должен ехать к ученым, в Москву. Интересно бы спросить высоколобых: отвечает или не отвечает ученый-физик, химик и т. п., если его опасную штучку доводит, реализует безответственно-пьяный (или с похмелья) «дядя Вася»? (Мелиораторов уже об этом спросили – машут руками, а мы причем, если наше добро обращают во зло на последнем прогоне!) Думаю, что они в ответе. Думай про всю цепочку, а если ненадежная, тогда подумай еще раз!

А ты говоришь, водки нема! Да я бы отдал нас всех на годик-два в руки Карпюка[3 - Карпюк Алексей Никифорович – белорусский писатель.] и Дудочкина[4 - Дудочкин Петр Петрович – русский писатель. Оба писателя – противники алкоголя.], они бы осушили – да здравствует вот такая мелиорация!

Значит, не хотите сюда? Отпусти тогда Ирину с Верой и Наташей, раз сам к Тэтчер рвешься. Пусть погуляют, пока можно, пока здесь чисто. Покажу Кавказ, хотя бы с севера.

Обнимаю и желаю, чтобы все это – на сухой лес!