Сердце волка

Потом хватаю ее за подбородок, чтобы влить в этот молчаливый рот хоть один стопарик, но она уворачивается, расплескивая содержимое. Первач проливается на сорочку.

После этого у меня в мозгу словно помутнение происходит – от переизбытка энергии или самогона, или свирепого, непреходящего желания обладать женщиной, которую похитили. Так что я резким движением переворачиваю недотрогу лицом к столу и надавливаю рукой на ее спину. Девица сопротивляется, извивается, пытается дотянуться до меня, но все без толку. Я уже чувствую ее горячее бедро под своими пальцами… Слышу звон тарелок, смятенных ею со стола…

Похоже, она цепляет свечу, потому что свет меркнет – но только на мгновение. А затем огонь разгорается ярче. Не ослабляя хватки, я оборачиваюсь – и цепенею. Мой набросок пылает! Хватаю его, трясу, но тщетно. Огонь только жалит пальцы.

Я почти не чувствую боли – настолько пьян. Держу пальцы в прохладной воде в рукомойнике. Затем падаю на кровать. И вырубаюсь.

Глава 4. Пункт назначения

Вера

Похититель, стоящий на корточках, оскаленный, с хриплым, нечеловеческим дыханием – вот образ, с которым я проснулась.

Мысли рассыпались. Меня мутило. Хотелось зажмуриться и не открывать глаз, пока кошмар, который длился уже сутки, не закончится.

Похитителя в доме не было. Холодными от волнения пальцами я расстегнула спальник. Утро, еще нежное, прозрачное, подбадривало меня. Мухи беззаботно гонялись друг за другом, пели птицы. Солнечный свет играл на пыльных стеклах, брызгал зайчиками на стену, путался в паутине.

Несколько глотков чистого, пахнущего травой и нагретым деревом воздуха – и ощущение тошноты исчезло. Оглядываясь, я на цыпочках спустилась с крыльца. Умылась водой из колодца, ледяной, как талый снег.

«Сосед» дожидался моего пробуждения за домом – пек на углях картошку. Несколько клубней с румяными боками уже лежало на примятой траве. Я подошла ближе, пытаясь разглядеть в похитителе черты ночного чудовища, но видела только парня, увлеченного приготовлением завтрака.

– Доброе утро, – поздоровался он, ворочая угли длинной палкой.

Я села на хлипкую скамейку за его спиной. «Сосед» казался беззаботным, отдохнувшим и полным сил. Учитывая его расслабленное состояние, подмога если и шла за мной, то явно не по тому следу.

– Не думаю, что это игра, – выдохнув, начала я, так и не заставив себя спросить о ночном происшествии. Палка в руке похитителя на мгновение замерла и продолжила плясать по углям. – Но думаю, что я не должна здесь находиться. Потому что не имею к вам никакого отношения.

– Дело не в тебе, а в твоем отце, – не оборачиваясь, произнес «сосед».

Так странно звучал наш разговор на фоне буйства зелени, облитой солнцем. На крышу щербатого сарая прыгнула худая серая кошка. Внимательно посмотрела на меня и юркнула в зазор между кусками шифера. Сидя в тени яблони, я словно ощущала, каким горячим был тот шифер и как нагрелась на солнце короткая кошачья шерсть. То, что сейчас окружало меня, так разительно отличалось от привычной жизни, что голова шла кругом. Но хотя все это было притягательным, сочным и свежим, я бы многое отдала за то, чтобы оказаться дома.

– Вы отпустите меня, когда папа выполнит ваши требования? – Я перевела взгляд на похитителя. В майке оливкового цвета, с волосами, порыжевшими в солнечном свете, он казался неотъемлемой частью этой деревенской жизни.

– Да, – подумав, ответил парень. – Но дело в том, что твой отец не торопится их выполнять.

– Чего же такого вы от него хотите?!

Похититель наконец обернулся и внимательно на меня посмотрел. Я взгляда не отвела – мне нечего было скрывать. Пока он копался в моей душе, я с удовольствием отметила, что радужка его глаз снова теплая, карамельная, будто вобравшая немного утреннего солнца.

Эта игра в гляделки длилась довольно долго.

– Твоя неосведомленность меня удивляет, – произнес он. – Столько лет… Впрочем, скоро ты сама все узнаешь.

Парень переложил готовые картошины на кусок обгоревшей фанеры и сел рядом со мной, перебросив ногу через скамейку. Думаю, он бы и рукой до меня не дотянулся, но я невольно качнулась назад. Слишком близко. Одно дело находиться рядом с ним в машине, мчащейся по трассе. И совсем другое – на скамейке в заброшенной деревне.

Похититель разместил «блюдо» между нами. Я тотчас отодвинулась.

– Осторожно, скамейка скоро закончится, – немедля прокомментировал мое телодвижение «сосед» и выудил из высокой травы старую, в дырах и паутине, шапку-ушанку, полную мелких яиц в коричневых пятнах.

Он проделал перочинным ножом дырочку в верхушке и, запрокинув голову, выпил. Затем взглядом указал на ушанку: «Хочешь?» Я замотала головой.

– И раз уж зашла речь, – продолжил похититель, облупливая картошку, – оставь свои попытки сбежать, если не хочешь снова увидеть меня таким, как этой ночью.

– Каким – таким? – спросила я, чувствуя, как леденеет в солнечном сплетении.

– Таким, каким я могу быть, если меня вывести из себя, – отчеканил он.

Я сглотнула ком в горле.

– Это… было… ненормально.

– У каждого свое понимание нормального.

– Мне показалось… – я опустила взгляд, чтобы не выдать своего смятения.

– Неважно, что тебе показалось, – перебил похититель. – Запомни одно: я могу быть лучшим спутником в этом путешествии, навязанном нам обоим. Но больше не стану себя сдерживать – даже если ты просто подумаешь о побеге. А я узнаю об этом, можешь не сомневаться.

– Умеешь читать мысли? – попыталась я поменять тему. При этом вид у меня наверняка был жалкий.

– Твои – да, – беззаботно ответил похититель и откусил полкартофелины.

«Убью тебя!» – отчасти для проверки подумала я.

«Сосед» расхохотался.

– Ты даже ограбить меня не шмогла! – жуя, ответил он. – Разумеется, я не читаю мысли. Просто… как бы это выразиться… ты до неприличия предсказуемая. Послушай, Вера, – он выделил интонацией мое имя и протянул облупленную картофелину. Брать еду из его рук – было в этом что-то странное. Только голод со мной не согласился. – Я понимаю, что друзья из нас вряд ли не получатся. Но мне бы хотелось, чтобы ты смогла чувствовать себя… комфортно, что ли. Я не знаю, сколько дней – или месяцев – нам придется провести вместе. Но в последнем случае это будет крайне сложное время для нас обоих – если мы не научимся ладить друг с другом.

Наверное, я бы могла научиться ладить с ним вот таким, беспечно жующим печеную картошку, если бы придумала способ стереть из памяти его альтер эго, стоящее на корточках в лунном свете, готовое броситься на меня.

– Я прошу тебя только об одном – не пытайся сбежать, – повторил похититель. – Тогда я буду вполне нормальным. Даже милым, – он улыбнулся.

Ладно, быть милым он умел. Я взяла картошку и тотчас же перебросила ее на другую ладонь. Горячая!

– Хочешь воды? – похититель протянул маленькую пластиковую бутылку.

Такой невинный жест – а у меня загорелись щеки.

Он таким же тоном произносил эту фразу в моем ночном видении, также протягивал бутылку, и я слишком хорошо помнила, чем все закончилось.

– Нет, спасибо.

Конечно, он не читал мои мысли. Но сейчас смотрел так, словно все-таки читал. Я сквозь землю хотела провалиться.

– Завтрак окончен, – нарушил похититель неуютную паузу. – Остальное возьмем с собой.

Солнце только дотянулось до крыш, а мы уже выехали из деревни, чтобы продолжить ковыляние по лесным дорогам. Однажды едва разминулись с повозкой, груженой бревнами. Лошадь и старик – вот и все свидетели моего похищения.

В полдень остановились. Выходя из машины, похититель затаил дыхание, машинальным движением захлопнул дверь – и только тогда, прикрыв глаза, вдохнул. Я высунула голову в приоткрытое окно и тоже сделала осторожный вдох. Пахло болотной водой и сосновой смолой.