Гексаграмма: Рыцарь-алхимик

Кабак был дешёвым и малоизвестным, давая прекрасное сочетание легкодоступного, но на деле почти не имеющего посетителей места, где никто не мешал спокойно разговаривать. В последнюю очередь такую дыру получилось бы вообразить как место встречи хоть немного уважающих себя людей. Разносчиков здесь, разумеется, отродясь не водилось, и ходить к стойке заказывать, а потом и приносить себе выпивку полагалось самим. Вагрус и таинственный, так и не называющий себя маг для вида купили по кружке, но пробовать не спешили. Даже Вагрус, куда менее привередливый, чем его собеседник, небезосновательно предполагал, что это – прямой способ отравиться. Кроме того, он нуждался в кристально трезвой и бодрой голове – диалог предстоял не из лёгких.

– Проникновение удалось, – начал он, глядя в глаза опасному существу. Возможно, у страха глаза уж чересчур велики, но Вагрус не удивился бы, если бы этот человек оказался самой опасной персоной на континенте.

Тот молчал, ожидая продолжения. Пока – флегматично и безмятежно, и даже благосклонно.

– Вот то, что вы искали.

Предмет мирно лежал в зачарованной прозрачной коробочке, выданной магом с предупреждением, что голыми руками артефакт лучше не трогать, и просто положить тот в сумку не выйдет – некоторые такие вещи были снабжены знаком возвращения, если их отнести на определённое расстояние. Вагрус понимал, что очень рискует, и его прошибал холодный пот при одной лишь мысли о том, что неизвестный решит проверить свой трофей прямо здесь, но отчаянно уповал, что заказчик сферы не захочет показывать её на публике.

– Хорошая работа, мальчик. Вот твоя плата.

Маг выложил на стол два кольца и брошь. Редкостные в этот век тотального запрета любых чар, кроме алхимических – заговорённые. Вагрус привык к мысли, что такие безделушки носят либо женщины либо уроженцы далёкой юго-восточной страны, почти сказочной, если бы оттуда не приходили торговые караваны, полные невероятных, экзотически пышных, достойных короля но явно для заморских гостей повседневных вещей, и не появлялись люди, которые ни при каких обстоятельствах не могли родиться здесь. И море, и те земли Вагрус видел только на картинках в книжках о великих путешественниках… Но украшения, предложенные ему магом, равно подходили представителям любого пола.

– Золотое кольцо поможет тебе видеть в темноте, изумрудное – дышать под водой. Аметистовая брошь же будет защищать от любых физических атак, с ней тебе будут не страшны больше ни мечи, ни стрелы. Я изготовил их лично и проверил – всё работает.

Вагрус заставил себя улыбнуться. Если маг не пытается ему всучить подделки, которые быстро выдохнутся, то в сочетании с уже имеющимися у него браслетом, сапогами и пуговицами на плаще он сможет побороться по крайней мере с низкоранговыми алхимиками – учениками и новичками. А, может быть, и с кем-то повнушительнее. И… У него никогда не было таких удивительно красивых, изысканных вещей. Даже показалось, будто всё это происходит вовсе и не с ним. Вагрус привык крайне настороженно и очень долго ходить вокруг чего-то хорошего, что ему давали, подозрительно принюхиваясь в попытках найти, где же подвох. На его взгляд, он получил куда более роскошный дар, чем стоила игрушка-сфера. Или она действительно настолько важна и ценна? С трудом верилось. Выглядела она не лучше любого шарлатанского кристалла для гаданий, каких полно на ярмарках в дни распродаж.

– Не желаете ли вы дать мне ещё какое-то поручение? – нейтрально-вежливо осведомился Вагрус.

– Возможно, – задумчиво проговорил его странный работодатель. – Но не сегодня. Если ты доживёшь, конечно, до нашей следующей встречи после того, что начнётся из-за твоего вмешательства в дела алхимиков.

Вагрус изо всех сил постарался не выдать своё облегчение. Между тем от этих слов ему даже дышать легче стало – благодаря надежде, что ему скоро позволят отбыть восвояси, и ничего плохого уж точно не произойдёт. Он знал, что Шейд поблизости и прикроет его, если вдруг что, но всегда оставался страшный шанс того, что даже этот виртуозный плут не успеет на выручку. Каким образом тот успел завоевать такое абсолютное доверие Вагруса – оставалось загадкой, но ему это удалось, а ведь поладить с Вагрусом обычно бывало сложнее, чем подманить пуганого, битого-перебитого зверька. Кому другому Шейд показался бы изворотливым и скользким, как угорь, но Вагрус доверял своему чутью на людей. Он совершенно не сомневался, что Шейд умеет продавать, предавать и просто бросать, но все обещания, которые тот дал конкретно ему, воспринял всерьёз.

– Советую бросить всё и на время покинуть столицу, – в голосе мага проскользнули отеческие интонации.

– Я подумаю… Спасибо, – кивнул Вагрус.

– Мне пора. Желаю удачи.

Маг поднялся, небрежно бросил рядом с кружками пригоршню монет, платя за обоих, хотя к своему пиву так и не притронулся, и вышел. Вагрус вытер лоб – напряжение отпускало его медленно, и воткнутый вместо позвоночника железный стержень, держащий его спину безупречно прямо, не спешил исчезать. А ведь нужно поскорее выбираться отсюда и прятаться как можно лучше – если маг раскусит подделку прежде, чем та взорвётся у него в руках, то наверняка спустит с него, Вагруса, шкуру. Шейд сказал, что распознать дубликат невозможно, не попробовав активировать, но, если это произойдёт – будет уже поздно, мощь заряда сотрёт того, кто привёл её в действие. Вагрус забеспокоился о случайных жертвах, но Шейд поклялся, что сила лже-артефакта распознаёт личности и покарает лишь вора.

– Пора уходить, – произнёс мягкий голос, и странно тёплая словно бы лёд научился не морозить, а согревать, ладонь легла на плечо Вагруса.

Шейд вышел из самого тёмного угла таверны совершенно незаметно. Вагрус даже поклялся бы, что его новый друг прошёл сквозь стену, а не скрывался там всё это время. При этом ему было так же очевидно, что Шейд подслушивал… Вот только не физическим присутствием. Если бы ему сказали, что он не угадал – Вагрус был бы разочарован.

– Ты прекрасно справился. Будем надеяться, что избавились от него, – по тону Шейда возникало впечатление, будто он глубоко и от всего сердца гордится Вагрусом.

Это было приятно. Так приятно, что с кем-то другим Вагрус бы решил, что ему мерещится, или что его хотят зачем-то обвести вокруг пальца. Шейд, однако, расположил к себе, даже не стараясь ради этого. Было в нём обаяние – недоброе и даже отчасти циничное, но оттого не менее притягательное.

– Но оставаться начеку, да? – улыбнулся, поднимаясь, Вагрус.

– Именно.

Неизвестно, как долго ещё бы не пропадал паралич Вагруса, если бы Шейд не вмешался, чтобы забрать его, словно заботливый старший брат. Возраст Шейда никак не угадывался по лицу, такие нейтральные черты могли принадлежать и двадцати-, и сорокалетнему. Зато властности, тонко переплетённой с искренней заботой, ему было не занимать, поэтому Вагрус воспринимал его исключительно как старшего. Того, кому можно и воспитывать, и даже иногда прикрикнуть.

– Если вдруг не получится – будем как можем тянуть время. Нам нужно продержаться до возвращения сэра Ричарда. Это его профессия – устранять агрессивных смутьянов, – серьёзно сказал Шейд.

– А он точно справится? – тревожно уточнил Вагрус.

– Да. Я тебя уверяю, он и его команда сталкивались с таким, что нам и не снилось.

На улице промозглым, добирающимся до самых костей холодом прохватило куда ощутимее, чем обычно. Ночная темнота медленно расползалась по небесам, гася последние признаки уходящего дня. Когда они вернулись в особняк, деревья и кусты уже начали казаться мрачными и враждебными, словно прежнюю реальность понемногу вытесняло нечто иное. Вагрус знал, что это лишь фокусы нервов и воображения, но логика тут не помогала. Нет, он не боялся темноты, но именно сегодня та казалась особенно зловещей и полной крадущихся теней. К счастью, в помещениях просторного дома сэра Ричарда было тепло, светло и гораздо более уютно, чем в третьесортной таверне.

– Слушай, если не секрет… Расскажи, как вы с сэром Ричардом познакомились? – спросил Вагрус, занимая место за столом и наблюдая, как Шейд заваривает чай, как выверенно и ловко, с полным знанием дела, двигаются его тонкие пальцы.

– А мы не знакомы, – Шейд скосил на него лукавый взгляд и хитро улыбнулся. – Но тебе не помешает. Сэр Ричард не прогонит.

– Зачем это мне?

– Он ищет достаточно прилежного ученика, а тебе не помешает протекция. Или так и хочешь всю жизнь провести в трущобах, питаясь тем, что удалось стянуть?

– Я никогда не был нахлебником и обузой. Может, и не вполне честно, зато я добываю всё, что мне нужно, сам, – глухо сказал Вагрус, расценив предложение Шейда как лёгкое, но всё же оскорбление.

– Ну, что ты! – рассмеялся Шейд. – Я же чётко сказал – ты будешь учеником. Пройдёшь всё, что полагается знать начинающему алхимику – и твоё содержание окупится втройне. Спрос высокий, к твоему сведению, толковых мастеров не хватает.

– А откуда ты взял, что я буду толковым? – удивился Вагрус.

– Вижу. Наблюдаю за тобой и подмечаю мелочи. Ты в себе не уверен, но это поправимо. А мне… Честно признаться, будет спокойнее, если кто-то надёжный будет рядом с сэром Ричардом.

Вагрус нервно усмехнулся. Это он-то, вор и пройдоха, каких поискать, залезающий в чужие карманы как в собственные и ничуть не стесняющийся этого – надёжный? Забавная шутка. Вот только Шейд был настолько серьёзен, собран и деловит, несмотря на улыбку и блестящие глаза, что становилось совершенно очевидно – он действительно так думал. Конечно, Вагрус не сказал бы, что это вовсе ему не льстило, но растерянность перекрывала удовольствие.

– А почему не ты сам? – всё же рискнул полюбопытствовать Вагрус.

– Потому что мне запрещено. Для той задачи, которую я выполняю во благо сэра Ричарда, мне нужно оставаться инкогнито.

Чай был крепкий, пах мятой и чабрецом. Вагрус держал кружку обеими руками и отпивал маленькими глоточками. Он очень давно не погружался в состояние, когда можно никуда не спешить.

– А ты всегда делаешь то, что тебе велят? – лукаво осведомился Вагрус, улыбаясь уголками губ.

Шейд, однако, не подхватил его настроение.

– Это вопрос моего выживания. Видишь ли, я крайне зависим от того, думает ли Его Величество, что я более полезен живым, чем мёртвым, или у него есть в планах устранить аномалию. Пойти мне больше некуда. Король спас меня, и я никогда не выплачу ему этот долг.

Шейд не выглядел расстроенным, скорее всего, он давно смирился со своей у частью. На его лице застыло выражение какого-то мрачного удовлетворения. Он, кажется, находил даже некий азарт в том, чтобы выбираться из ситуаций с билетом в один конец, вопреки всему, даже если у него нет своего дома, и его никто не ждёт. Он не искал высших целей, не терзался отсутствием родных и семьи, просто шёл вперёд, напролом, пока впереди угадывался хоть какой-то путь. В этом у них с Вагрусом было много общего. Они не желали умирать по привычке к жизни и из чистого упрямства, как хочешь выиграть игру, в которой не полагается никаких призов, но, раз уже начал и даже куда-то продвинулся от старта, почему бы не закончить красиво, не уступая другим участникам. А их стремление к победе не меньше, так что приходится, само собой, вертеться, трудиться, из кожи вон лезть.

– Когда это лишь случилось со мной… То, что сделало меня таким… Я часто спрашивал небеса, за что мне настолько страшное испытание, в чём я провинился, и почему никто не хочет войти в моё положение и спасти меня. Лишь затем я осознал, что страшные вещи происходят просто так и повсюду, никто не в безопасности, а мир не задуман как справедливое и честное место. Если я хочу уцелеть и чего-то добиться – я должен постараться для этого сам, и, если кто-то что-то делает для другого – уж точно никогда не бескорыстно, даже если награда, на которую он рассчитывает, исчисляется не в деньгах и других материальных богатствах. Эмоции, симпатия, благодарность – тоже своеобразная валюта.

– Но разве эмоции – не взаимный обмен? – Вагрус был слегка задет такой циничностью.

– Не всегда. В некоторых случаях ты втираешься в доверие и аккуратно приводишь других к нужным тебе реакциям, оставаясь безразличным.

– А какой выгоды ты ждёшь от меня? – колюче спросил Вагрус, отставляя чашку и глядя Шейду в глаза.

Тот неопределённо пожал плечами.

– Я ещё не решил, потому что не планировал твоё появление и не рассчитывал на него. Я пока лишь присматриваюсь, думаю, где и в чём ты можешь быть полезен. Раз уж так получилось, что ты здесь – я непременно найду этому применение. Поэтому в настоящее время я заинтересован в твоей сохранности. Считаю её своей прямой ответственностью.

Вагрус понимал, что в подходе Шейда есть рациональное зерно, и с таким мировоззрением уж точно не пропадёшь, но что-то во всём этом ему претило. Не ведая страстей, оберегая себя и от чересчур ярких взлётов, и от сокрушительных падений, Шейд и жил-то словно бы наполовину. Его красивые, классически точёные черты лица были бесстрастны, как у каменной или восковой скульптуры. Нет, всё же каменной – воск слишком податлив. Казалось, ничто в мире, кроме, пожалуй, прямого конца света, не поколеблет внутреннее равновесие этого человека. И всё же Вагрус не мог не признаться хотя бы себе – Шейд интриговал его и странно притягивал.