С любовью, Вадик!

Простое слово есть «люблю»,

Оно придумано для нас,

И почему-то я хочу

Тебе сказать его сейчас.

– Ну Ва-а-адик, ну романтик! И такой талант от нас, своих друзей скрывал! Даже Лёньке ведь не рассказал, гад! – засмеялась Ловенецкая. Но было видно, что она искренне радуется за Винника.

– А вы давно знакомы с Вадимом? – спросила я, присев на большой «камень» из снега.

– Я с Лёней полтора года встречаюсь, он меня с Винником сразу же познакомил. Сначала Вадим мне показался очень странным, всё по этой Алиске-крыске сох, а она его в итоге потом так предала, он очень переживал…

– Искренняя любовь? – засмеялась я.

– Да нет, наверно просто первая. А первые чувства бывают обманчивы, – произнесла Ланка. – А можно мне тоже у тебя спросить кое-что?

– Что? Конечно, спрашивай! – улыбнулась я, посмотрев в глаза девушке.

– А у тебя мальчик когда-нибудь был? – по её улыбке я поняла, что Ланка очень засмущалась.

– Нет. Никогда не было, – пожала плечами я. – Я за всю свою жизнь только с Мишкой по-настоящему дружила, но никогда ни в кого не влюблялась. Все какие-то не те казались…

– Понимаю. А я с первого класса за Лёнькой следила. Он меня ведь на год старше, я очень хотела с ним подружиться, но всегда подойти боялась. А потом мы с подругой придумали один план. Подбросили ему на парту записку, пока в классе никого не было, он прочитал и нашёл меня. Пришёл к нам в класс, а у меня при его виде сердце ёкнуло, там испугалась, честно говоря… Он спрашивает: «Кто у вас Лана Ловенецкая?», я молчу. Он ещё раз спрашивает, я всё равно молчу. Хотя Келлер сказал, что по улыбке он ещё тогда понял, что та самая Лана Ловенецкая – это я.

– А ты потом так и продолжала молчать? – заинтересовавшись рассказом Ланы, спросила я.

– Да, пока подруга моя на меня не указала. Я потом страшно засмущалась, голову вниз опустила и чуть не заплакала…

– Это в каком классе было?

– В восьмом. Он тогда в девятом был, не до любви ему было. Экзамены. Хотя Лёнька всё равно плевал всегда на учёбу.

– По нему видно! – рассмеялась я. – Мишка тоже всегда плюёт. Но я его понимаю, в старших классах учиться жутко не хочется.

– А потом мы начали дружить с Лёнькой. Он подождал один раз меня с тренировки по волейболу. Я тогда вся красная выходила со спортзала, растрёпанная, в некрасивой футболке бордового цвета. Чуть в жар не бросило меня, когда я увидела Келлера прям возле двери спортзала. А он подошёл и говорит: «А ты красивая, Лана!» и так в глаза мне посмотрел. Прямо глубоко-глубоко, в самую душу… И добавил напоследок, следя за моей смущённой улыбкой: «Давай вместе прогуляемся сейчас?». Любому бы другому я ответила бы на тот момент: «Да иди ты, я устала после тренировки. Домой хочу и кушать!», а ему сказала: «Конечно! Конечно! Давай сходим в старый парк, который недалеко от футбольного поля?», и он согласился. Мы гуляли до девяти вечера, правда меня мама потом ругала. Сказала: «Могла бы после тренировки хотя бы переодеться зайти!», но я не зашла. Да и вообще слушала маму, а в голове не переставала думать о Лёне… Мне так хорошо было! Ты просто не представляешь, Ира!

– Конечно, не представляю! – снова засмеялась я. – У меня же такого не было!

– Ой, прости, я ведь не то хотела сказать… – испугалась она. – У тебя ещё всё будет! Вадим такой хороший, особенно вот, стихи пишет! Я таких парней ещё в жизни никогда не встречала, только в книжках.

– Ха-х, ну да, что правда, то правда. Я тоже ещё не видела. Слушай, Лан, а давай не пойдём сегодня домой? Посидим здесь. Укутаемся в свои куртки и ещё поболтаем. От тебя я столько всего интересного узнала…

– Прочитаешь мне ещё Вадикины стихотворения? – с улыбкой на лице спросила Лана.

– Прочитаю! – засмеялась я, сильнее укутавшись в свой пуховик.

16 глава

Вадим

– Ира! Ирочка! Что ты тут делаешь? Ира!

– Миша? – встрепенулась Лисицына, увидев перед собой стоящего друга. – Ты что здесь делаешь?

А потом она посмотрела и на меня. В темноте, конечно, я не разглядел, какое было её выражение лица, но наверно она сильно обижается, за Наташку ещё. Миша включил фонарик на своём смартфоне.

– Ира! Зачем ты сбежала, дура?! Где вот мы тебя искать должны были? Ты о бабушке подумала?

– А ты подумал? Напился значит там с каким-то другом Келлера и довольный! – возмутилась Лисицына. Я никак не мог разглядеть, кто ещё одна девушка, сидящая рядом с Иркой. Когда Мишка направил на неё фонарик, я понял, что это Ланка.

– Ловенецкая? – воскликнул я. – А ты здесь что делаешь?

– Извинись перед Ирой! – заверещала она.

– Какого чёрта вы сюда пошли?! – продолжал своё кричать Журавлёв. – Ир, ты можешь мне всё нормально объяснить?

– Мы просто болтали, – выдала Лисицына.

– Болтали значит? А я, между прочим, переживал… – искренне признался Мишка.

– Я тоже… – добавил я.

Все молчали. Пока Ира вдруг не начала:

– Тебя люблю, признаюсь честно,

Скрывать я это не могу.

Ведь жить намного интересней,

Сказав три слова наяву.

Я очень удивился услышанному. Сейчас Ира сидела на холодном снегу и рассказывала, смотря на меня, моё стихотворение.

– Тебя люблю, ты знай об этом,

И никогда не забывай.

И жду я от тебя ответа,

Чтоб окунуться в вечный рай.

Миша отвернулся и даже, по-моему, заплакал.

– Ир… – начал я. – Ты… Прости меня, пожалуйста. Я никогда раньше не встречал таких, как ты. Таких вот… ну… необычных, что ли? Я правда всегда искал что-то в своей бывшей девушке, а нашёл все идеальные качества только в тебе., – искренне рассмеялся я. – Наверно… Наверно я какой-то сумасшедший.

– Зато ты пишешь стихи! А ещё ты очень романтичный, – улыбнулась она. Я не видел её улыбки, потому как Миша уже выключил свой фонарик. Но я чувствовал это по Ириному голосу.