Легенда из подземелий

Предупреждения Люциуса, Райнара и Ионоры я решила принять к сведению и серьезно ограничила круг знакомств. Появившееся кольцо на левой руке смогло успокоить любопытных простаков вроде Чижа: они охотно поверили в байку о том, что конечность пострадала в огне, но вот недавно Арланд нашел мне чудо-лекаря и теперь я снова ей колдую. На таких, как Кред, моя история не подействовала, но это было уже неважно, – если я и встречалась с темными магами Трехполья, то только проходя мимо. Сам Кред вскоре и вовсе пропал из города.

Люциус поначалу рвался меня сопровождать, куда бы я не ходила, но через какое-то время успокоился, так как у него появилось, куда девать свободное время. Люська, эта рыжая драконица, добилась-таки своего. Не стоит описывать все ее выходки, и то, как сам Люциус выл иными вечерами, умоляя меня превратить его обратно в лошадь и избавить от любви отчаянной студентки. Несмотря на все это, кончилось все предсказуемо. Сначала чародей Люську терпел, потом он к ней привык, затем привязался к ее шуточкам и сам стал искать ее общества. Мне только и оставалось, что подтрунивать над колдуном, усаживаясь за прилавок каждый раз, когда он убегал на очередную свиданку.

Торговля шла неспешно, не сказать, чтобы мои зелья много приносили, но зато мне нравилось их придумывать и совершенствовать. Конкурентов в Трехполье оказалось немыслимое количество, многие маги жили на Черном Рынке уже около двухсот лет, горожане знали таких с самого своего рождения. Кроме того, сотни выпускников академии расхаживали по улицам, предлагая свое варево каждому встречному. Были и такие маги, которые работали уже лет двадцать-тридцать, колдовали отлично, а брали ненамного больше студентов. На таком фоне единственным моим плюсом было то, что я подопечная белых сов, а, значит, точно никого не отравлю и не изуродую, – по крайней мере, так думали люди. Через пару месяцев у меня даже появились постоянные клиенты, но таких было меньше десятка.

Помимо того, что работала в своей лавке и готовила зелья, я лениво пытаясь расковырять собственную руку. После рассказа Лабавы мне стало интересно, что с ней на самом деле сделал сатир, однако, успехов мои опыты пока не приносили.

Как и договаривались мы с Райнаром, после экзаменов я стала ходить к нему несколько раз в неделю, чтобы заниматься големами. Эти встречи стали для меня все равно что походы в игровую комнату! Как и Дейк, Райнар любил погулять и выпить, часто попадал в нелепые передряги, а его ехидные замечания по поводу всего на свете заставляли меня смеяться до слез. Мы быстро нашли общий язык, да и работа у нас шла хорошо.

Райнар оказался чем-то вроде местного гениального кукольника, его големов заказывали со всего мира за бешеные деньги: кому-то они были жизненно необходимы, а кто-то хотел украсить интерьер двигающейся и говорящей конструкцией.

Магическую биомеханику преподаватель знал так, словно сам ее придумал, но сил на метамагию у него не хватало. Это создавало множество трудностей, ведь в таком деле она была необходимо. Собственно, это и был ответ на все мои догадки о том, ради чего Райнар так за мной бегал. Ему просто не хотелось отваливать огромные деньги на материалы из лабораторий, и он решил, что будет куда лучше, если я стану работать над деталями у него дома, да еще и забесплатно!

Что ж, я была не против. Он рассказывал мне много нового о магической биомеханике, делился знаниями о Черном Рынке и о чародейских кланах на поверхности, да и за жизнь мы с ним болтали немало. К тому же, возможность лишний раз попрактиковать мета-магию, не вызвав лишних подозрений, на дороге не валяется. Это из-за нее ведь Демонтин в свое время загремел в Церковь.

После очередного занятия Райнар попросил меня забрать для него одну вещь на Черном Рынке. Так вышло, что он опять не рассчитал времени и назначил две встречи на один час: за ним такое водилось. Пожав плечами, я согласилась, так как все равно собиралась спускаться вниз, так как Леопольду в кафе срочно понадобились редчайшие ингредиенты для кексов. У них готовился банкет, и Лео очень хотел блеснуть на нем свои шедевральным рецептом.

Перед спуском мне нужно было только забежать домой за Кречетом: без него уходить куда-то, кроме дома Райнара, мне строго запрещалось.

Прошло всего три месяца, но милый щеночек превратился в громадного зверя. Оно и немудрено, ел он столько, что, если бы не бесконечный мешок золота, мы бы его просто не прокормили! Пустынные гончие в самом деле были питомцами не для бедняков.

Однако, с момента, как принесла его в дом, я ни разу не пожалела о покупке. Пес рос умный, и, чем старше он становился, тем серьезнее относился к своим собачьим обязанностям. Он очень быстро прекратил лаять на соседей и бросаться на Арланда, когда тот приходил домой. Вместо этого Кречет просто шел встречать его к самому Ордену! Собака умудрилась запомнить часы и даже выучить дни дежурств инквизитора. Если же я брала Кречета с собой на рынок или во Вдову, он никого не подпускал ко мне ближе, чем на пару метров. Стоило ему зарычать, любые воришки, – и не только они, – шарахались в стороны! И это при том, что пес был еще подростком.

При этом просто так Кречет никогда не рычал, даже не лаял. На Черном Рынке, видя нас, продавцы экзотических животных спешили убрать товар подальше от зубов огромного пса, но Кречет даже не смотрел в их сторону. Иногда мне с ним было даже неловко: порой собака вела себя послушнее, чем я сама.

Когда я вернулась в дом и взялась за поводок, пес заметно оживился. Он любил выбраться вниз, обычно такие прогулки занимали несколько часов.

Мы с псом добрались до переулка Темной Эльги и через темных проход спустились в подземную часть города. Райнар велел мне забрать что-то у господина, живущего на Моховой улице в доме под номером двенадцать с половиной. Кажется, это был чернокнижник по имени Гренгаль.

В последнее Время на Черном Рынке было неспокойно. Участились перебои с товарами, поставляемыми глубинными слевитами. Возможно, это было следствием начавшихся терок между представителями этой расы: высокогорные и глубинные грызлись, как кошки с собаками. Это было странно, учитывая, что они жили в одной горе, только одни внутри, а другие под ней. Внешне они были очень похожи между собой, разве что глубинные были немного бледнее и пахло от них хуже.

Впрочем, с Кречетом мне были не страшны никакие слевиты, с ним я спокойно гуляла по Рынку: никому и в голову не пришло бы лезть к хозяйке пустынной гончей.

Улица, куда меня отправил учитель, была выстроена в лучших традициях Ужасных Улиц Подземелья: спутанные косые переулки, низенькие лачуги и дома-сталактиты со склизкими от влажности стенами. Между строениями протискивались узенькие дорожки из криво положенного кирпича, который топорщился, как чешуя разъяренного черного дракона.

Не без труда отыскав нужный дом, я стала выглядывать входную дверь.

Снаружи к постройке была приделана деревянная лестница, ведущая на второй этаж, только не к двери, как предполагалось, а, почему-то, в сплошную стену.

После долго осмотра я, наконец, заметила вход. Это была маленькая черная невзрачная дверка из потрескавшегося от времени дерева, находившаяся как раз в тени под той самой странной лестницей. Обнаружить вход можно было разве что по серенькому худому половичку, втоптанному в черную маслянистую землю.

Ослабив на всякий случай поводок Кречета, я постучала. Ответа не последовало, но, прислушавшись, я уловила тихое шарканье, которое затихло у самого порога. Меня и таинственного хозяина старого дома разделяла только дверца, которую никто не спешил открывать.

– Я от Райнара, – громко сказала я, надеясь, что это подействует на Гренгаля, и он откроет. Так и вышло.

Колдун, к которому меня послал учитель, был невысоким полукровкой. Смесь ланка и слевита, да еще и с врожденными уродствами… достаточно мерзкое зрелище. Выглядел он, как сморщенный зачешуевший плешивый карлик с пучками жиденьким волосков на подбородке. Где-то проглядывалась чешуя, где-то – обычная кожа, одна бровь была из волос, другую отмечали кривые роговые наросты. Лысый череп полностью покрывала татуировка – гексаграмма, заполненная символами чернокнижничества, обозначающими рок, предназначение и смирение.

Единственное, на чем было приятно остановить взгляд, – это выразительные глаза карлика. Светло-зеленые, они смотрели удивительно живо и прямо, будто их обладатель вовсе не подземный уродец, а статный мужчина, в котором ума ничуть не меньше, чем силы.

Эти глаза притягивали, они преображали узкое лицо с расплывшимся носом и впалыми щеками, делая его почти человеческим.

– Чего тебе нужно от меня? – спросил Гренгаль. Его слишком маленькая и узкая вытянутая челюсть при этом дрогнула, показался тесный ряд кривых желтых зубов. Рот был похож на заячий, крошечный длинный язык – на гнилой палец, скребущий по небу.

У карлика был сильный голос, но из-за строения рта едва можно было разобрать, что он говорит.

– Меня зовут Бэйр, я от Райнара, – повторила я, с трудом заставляя себя оторвать взгляд от нелюдя. – Он сказал, что вы должны передать ему что-то.

– Ах, да. Я ждал тебя, – кивнул карлик. – Зайди.

– А это обязательно? Вы могли бы передать мне здесь, – мне совершенно не хотелось заходить внутрь его дома: мне вполне хватало запаха, который я чувствовала, даже стоя на пороге. Что-то вроде смеси творога и мышиного гнезда с едкой кислой ноткой.

– Я должен приготовить то, что должен передать: речь идет о снадобье, – пояснил карлик. – Зайди.

Тесное жилище карлика насквозь пропиталось запахом уродливого существа. Три крошечных комнатки на первом этаже почти без всякой мебели и лестница на второй этаж – все, что я сумела разглядеть, пока хозяин вел меня на кухню.

В доме не было ни одной хорошей вещи, все поломанные, старые, разваливающиеся. Полы – голые серые доски, а покрывала, скатерти и шторы, все, какие были, – дырявые или в заплатах. Но при этом ни пылинки, ни одного грязного пятна я не заметила. Более того, весь коридор занимали полки, уставленные новыми книгами в ярких переплетах. Похоже, хозяин этого дома никогда не тратил деньги на лишнее.

– Сядь здесь, – велел мне карлик, указав на хлюпкую табуретку возле стола.

Я осторожно опустилась на разваливающуюся мебель, но она, вопреки всем опасениям, выдержала меня. Кречет спокойно улегся возле меня под столом: видимо, жуткий карлик не вызвал у него никаких подозрений. Хороший знак.

– Вина? Чаю? Эля? Кофе? Смешать? – размеренным тоном спросило существо.

– Что, простите? – переспросила я.

Речь карлика цокала и шипела, слов было почти не разобрать. Он повторил вопрос, и тогда я отказалась, но через пару минут передо мной все равно появилась чашка с ароматным чаем.

– А что за снадобье просил Райнар? – спросила я после того, как Гренгаль поставил передо мной чай и вернулся к крошечной старой плите, чтобы начать работу над зельем.

– А ты разве не знаешь? Ты же его ученица, – процокал нелюдь, удивленно крякнув.

– Он многого мне не рассказывает, – я пожала плечами.

– В таком случае, я не могу тебе ничего ответить.

– Я могу сварить практически все. Странно, что Райнар не попросил меня, если речь шла о зелье, – произнесла я спустя время, понаблюдав за тем, как карлик справляется с зельем.

Что и говорить, мое самолюбие было задето. Не раз Райнар сам говорил мне о моем таланте к зельеварению, а теперь послал принести ему зелье от кого-то другого! И ладно бы этот кто-то действительно работал качественнее, так нет же! Даже Леопольд, и тот справился бы с магическим котелком лучше.

– Раз он не попросил тебя, значит, тебе тем более не надо знать, что это за снадобье, – возможно, карлик опять прикусил свой длинный язык, а, может, мне не послышалось, и эти слова в самом деле были произнесены с очень странной интонацией.

– Я ведь все равно узнаю, – вдруг сказала я, самой себе напомнив при этом капризного ребенка. Мне стало стыдно, но я не подала виду. – Стоит мне в руки взять это зелье, я сразу пойму, из чего оно. А я все равно возьму его в руки, чтобы отнести Райнару. Так что нет причины скрывать от меня состав!

– Вряд ли ты определишь состав моего зелья, – возразил Гренгаль, копаясь у себя в шкафчике. – Ты, может, и способная ведьма, но слишком глупая, раз лезешь, куда не надо. Сказано, что не стоит тебе знать, так что тут непонятного?

– Не без этого, – я смущенно потерла шею.

А ведь он прав: опять нарываюсь на неприятности. Мало мне их было за этот год, что ли?… Будь там хоть кровь младенцев, у меня через неделю, если не ближе, свадьба! До тех пор уж точно нельзя ни во что влезать.