Успенский мост

– Каких ещё обязанностей, – буркнула Лика, садясь на кровати и прикрываясь тонким одеялом (спать она легла в одной футболке). Весь облик, и особенно взгляд визитёра казался тяжёлым, хотя глаз было не рассмотреть. – Вы вообще кто?

– Доктор Погорельский, – ровно произнёс посетитель. – Главный врач. Вас ждут в столовой через пять минут. Прошу не опаздывать.

– Почему меня вообще взяли как санитарку? – Лика потянулась к стулу за одеждой. – Я учусь на врача, второй курс…

Обернувшись, она обнаружила свою комнатку пустой. Погорельский бесшумно исчез.

Поднявшись и наспех застелив кровать, Лика облачилась в униформу, такую же бирюзовую, как у Ильи, и, видимо, того же размера. Раиса Как-её-там, наверное, решила особенно не утруждаться подбором костюма и просто выдала новой сотруднице комплект, завалявшийся на складе. Резинка штанов сползала почти до бёдер, подвязать её было нечем, так что брюки обвисли мешком и волочились, залезая под пятки спортивных тапочек, захваченных из дома.

Лика вышла из комнаты и закрыла дверь на ключ. Она ведь точно помнила, что и вчера вечером тоже заперла замок, да ещё и задвижку защёлкнула. Тогда как этот Илья утром прошёл в комнату? Может, он профессиональный взломщик? Мало ли, кто ещё здесь прячется.

Из вчерашней болтовни сестры-хозяйки, выдавшей форму и постельное бельё с полотенцами, Лика запомнила, что столовая располагалась на первом этаже. С четвёртого, который занимали жилые комнаты персонала, пришлось спуститься по главной лестнице и внизу ещё несколько минут бродить по пустым тёмным коридорам в поисках столовой. Нужное помещение отыскалось только по запаху пищи, странно смешанному с едкими химическими нотками.

– Бери и разноси, – бросил Илья, кивая на тележку в несколько ярусов, уставленную тарелками и кастрюлями. – Фартук надень.

Недовольно и громко цыкнув, на что Илья не обратил ни малейшего внимания, Лика нацепила старый выцветший фартук, висевший на её тележке.

– Куда ставить? – голос эхом разносился по просторному помещению с высокими потолками.

– Делай, как я, – из другого угла гулко отозвался Илья. – На номерки смотри.

Действительно, на тарелках и столах болтались небольшие листочки с номерами. Выставляя тарелки по четыре на каждый стол, Лика то и дело оборачивалась, чтобы увидеть, как сервировал завтрак Илья, а заодно получше рассмотреть своего напарника. Ростом чуть повыше среднего, не так чтобы очень спортивный. Зато причёска почти такая же, как у Лики – бритые виски и светлые волосы, собранные на затылке в петлю. Хотя ему такая стрижка не идёт – лицо-то круглое, и щёки кажутся слишком пухлыми.

Штанина заползла под тапку, и Лика, споткнувшись, со звоном упала на тележку, едва её не опрокинув.

– Что ж ты такая неуклюжая, – произнёс глубокий женский голос. Сильные руки поставили Лику на ноги.

Раиса Агафоновна наскоро осмотрела тарелки, которые чудом не разлетелись по полу, и окинула взглядом мешковатую униформу.

– Тебе бы поменьше размер, да нет у нас. Ладно, принесёшь мне вечером, я подошью. Тощая-то! Надо же. – Шумно вздохнув, сестра-хозяйка скрылась за одной из дверок, ведущих не то в кухню, не то в кладовую.

В столовую потихоньку стали заходить постояльцы. Лика не успела спросить, когда завтракает персонал, так что теперь приходилось лавировать между столами и людьми, пытаясь заглушить громкое урчание в животе.

Серое апрельское утро тускло осветило огромные натюрморты на стенах, видимо, ещё советские, но ничуть не выцветшие от времени. Яркий и вкусный декор вовсе не разгонял общую давящую атмосферу. Разномастная публика молча, почти скорбно, рассаживалась за одинаковые столики, накрытые блёклыми скатёрками.

У окна сидел высокий красивый брюнет с тонкими чертами лица, чем-то знакомыми. Он вообще не обращал внимания на тарелку перед собой, неподвижно глядя в окно. За весь завтрак он не сделал ни одного движения, даже головы не повернул, так и ушёл, оставив нетронутой тарелку и целый стакан чая.

Рядом с ним разместилась девица неопределенного возраста с крашеными длинными волосами и косметическим татуажем. Она неуловимо напоминала Крапиву… Хотя почему неуловимо, всё ясно – точно такое же брезгливое выражение лица. Даже поморщилась, когда Лика поставила перед ней тарелку.

Ещё две девицы с перекроенными лицами. Перекаченные бугристые губы, перерезанные синюшные носы, скулы натянуты так, что глаза не закрываются. И вся кожа на лице пунцовая – как будто один сплошной химический ожог.

По огромному залу совсем не разносилось эхо голосов, оттого что люди практически не разговаривали друг с другом. По крайней мере, спасибо никто не сказал. Некоторые вообще буравили санитаров яростными взглядами, а одна мадам, увешанная сверкающими цацками, даже резко скинула свою тарелку на пол. На звон никто не обернулся, Илья, в это время ставивший на стол кастрюлю, молча вышел и принёс другую тарелку, а осколки смёл щёткой в совок. Дамочка, прерывисто дыша и сжимая кулаки, прожигала его взглядом, лицо её нервно дёргалось.

– Ничего себе у тебя выдержка, я бы ей эту тарелку на голову надела, – сказала Лика, когда Илья прошёл мимо с совком в руке. Он, оставаясь невозмутимым, никак не отреагировал, молча покатил тележку в зал для сбора грязной посуды.

Пациенты санатория не утруждали себя помощью санитарам, никто не снизошёл до того, чтобы подать стакан или тарелку, всё приходилось забирать со столов своими руками. Бледный брюнет встал и вышел, не удостоив Лику даже косым взглядом. Как мимо пустого места прошёл. Его соседка практически выбежала, расталкивая других. Остальные выходили медленно, без разговоров, как будто стараясь даже не касаться друг друга.

Лика, глядя вслед очередной группе, покидавшей столовую, вдруг покачнулась от неожиданно подкатившей тошноты. В нос ударил мерзкий тухлый запах. Нестерпимая вонь шла от прибора, стоящего совсем рядом. По фарфору растеклась бурого вида жижа, больше похожая не на что-то съедобное, а на содержимое унитаза. Повнимательнее присмотревшись, Лика обнаружила, что по некоторым тарелкам в качестве завтрака была порционно разложена какая-то мерзость, которую не то что пищей, отходами назвать нельзя. Грязь, слизь, гнилое мясо, зола, окурки… Странно, что она сразу не обратила на это внимания. Наверное, сказалась нервотрёпка с митингом и ночным путешествием.

Зацепив взглядом багровую жижу на одном из столов, Лика не успела сдавить подступивший к горлу рвотный позыв, и он вырвался прямо на скатерть.

– Ты чего это? – Илья наклонился к Лике, у которой спазмы в желудке выталкивали наружу желчь и сгустки слизи. Забрав на свою тележку тарелки с ошмётками сырого мяса, он понимающе кивнул. – А, это. Ты посиди пока, я тут закончу.

Ловко собрав все приборы, Илья двинулся дальше по столовой. Лика обмякла на стуле. На лбу влажным обручем выступил пот. Странное дело, она ведь считала себя вегетарианкой только по убеждениям, непереносимостью мяса никогда не страдала. Больше того, по ночам ей часто снились сочные стейки и толстые бургеры, а от запаха котлет или пельменей выделялись потоки слюны. А теперь её чуть наизнанку не вывернуло.

А кто вообще станет есть такое мясо? Совсем сырое? Хотя мало ли странностей у этих «гостей» пансионата. Явно люди не бедствуют, раз могут куковать здесь вместо работы. А почему тогда у других вонючая жижа в тарелках?

– Пойдём завтракать. – Илья махнул рукой, приглашая Лику за собой, не дав ей времени обдумать вопрос местной организации питания.

Персонал санатория завтракал в этой же столовой. Врачи в бело-голубых халатах, медсёстры в бело-розовых костюмах и санитары в бирюзовой форме заполнили ближайший к кухне угол зала. Соседом Лики по столику оказался Илья, с энтузиазмом наваливший себе полную глубокую тарелку овсянки из эмалированной кастрюльки.

– Она что, на коровьем молоке? – брезгливо спросила Лика, набирая в черпак кашу и вываливая её обратно.

– Угу, – кивнул Илья, набивая рот кашей и белым хлебом.

– Фу. – Лика бросила крышку на кастрюльку, та с оглушительным звоном полетела на пол.

На миг все работники санатория обернулись, но разговоры не стихли. По одной причине – никаких разговоров не было, все ели в полной тишине. Илья стал жевать медленнее, потом громко сглотнул и произнёс почти шёпотом:

– Молоко не переносишь?

– И мясо, и яйца, и сыр, и глютен. – Лика кивнула на нарезной батон в плетёной корзинке.

– Веганка, что ли? – с усмешкой спросил Илья, по-прежнему шёпотом.

– Да, а что? – с вызовом переспросила Лика.

Илья только пожал плечами, откусывая огромный шмат от квадратного пирожка. Внутри оказалась курица с луковыми кольцами.

– Фу-у. – Лика, закатив глаза, откинулась на спинку стула и сложила руки, вцепившись в рукава формы. – Ты хоть знаешь, как вредно есть мясо?

Лика, в отличие от соседа по столу, говорила достаточно громко, чтобы остальные сотрудники могли её слышать. Некоторые оборачивались и рассматривали новую санитарку, но как только встречались с ней взглядами, тут же отводили глаза.

– Слушай, а мы с тобой раньше не встречались? – спросил Илья, внимательно осматривая Лику. – Вроде мне твоё лицо знакомо.

– Это вряд ли. – Лика тоже окинула взглядом соседа по столу. Но она его точно не узнавала, разве что пересекались где-нибудь мельком. Ещё он мог видеть её по телевизору или в Сети. Но об этом пока лучше не распространяться. Однокурсники и так дразнили телезвездой и спрашивали, сколько у неё недоброжелателей в соцсетях и когда она будет приходить на ток-шоу. Ещё не хватало, чтобы здесь началось то же самое.

– Ты хоть чаю попей, – после небольшой паузы сказал Илья, глядя, как Лика нервно барабанила пальцами по столу. – До обеда долго, а нам ещё работать. Может, всё-таки хлеба?

– В нём глютен.

– И что?

Лика набрала побольше воздуха и открыла было рот, чтобы прочитать неучу-санитару лекцию о здоровом питании, но Илья не дал ей такого шанса. Схватив её пирог с курицей, он вскочил и быстро направился к выходу. Миниатюрная санитарка собрала посуду на тележку и покатила к кухне.

После завтрака Раиса Агафоновна выдала Лике жидкость для мытья стёкол и отправила протирать зеркала в коридорах.

– Послушайте, – выходя из кладовки, обернулась Лика, – а можно как-нибудь организовать в столовой вегетарианское меню?