Видящий Победу

Рина не отвела взгляд и Ники заметил, как по её лицу скатились по очереди две крупные слезинки. Он никогда не видел как кто-то плачет. На уроках биологии рассказывали о подобных ситуациях, но ему не было ясно какие условия способны заставить человека выделять солёную жидкость из глаз. Бывало, ему будто что-то мешает смотреть или перед глазами будто туман, но вода из глаз никогда не текла.

– Почему ты плачешь? – наивно спросил он.

– Не плачу я! – сквозь улыбку радостной надежды всхлипнула девочка и взглянула на наручный браслет, – тебе пора. – она поднялась и упёрлась взглядом в дверь, – иди.

Никанор встал и подошел вплотную к чёрному квадратику, напрягшись для переключения личности. Рина взяла его за вспотевшую отчего-то ладошку. Её рука оказалась такой тёплой, даже успокаивающей, что Ники стало приятно ее прикосновение. Девочка шёпотом сказала:

– Я открою, – прикрыла глаза и створки моментально открылись, издавая слегка скрипящий звук.

Снаружи пахло морской свежестью, как в дезинфицирующей камере. Сделав шаг в коридор, Ники зачем-то обернулся и посмотрел в глубокие карие глаза Рины.

– Приходи ещё, – шевеля губами, почти без звука сказала девочка, снова прикрыла веки и дверь закрылась прямо перед носом Никанора.

Наверху слышалось шуршание, наверное, Тридцать Пятый выполнял какие-то обязательные вечерние процедуры. Было тихо и каждый шаг Никанора отдавался эхом, заставляя его старательно-мягко ступать с носка на пятку, что больше было похоже на перекатывание, а не на ходьбу. За одиннадцать минут он добрался до своей двери. Сверился с навигатором, убедившись что это именно его комната. Не хотелось бы попасть к кому-то другому и вызвать шум. Номер мог поменяться за время его отсутствия, в ВПД-школе учеников никогда не извещали о переменах в интерьере или изменении образа жизни.

Закрыв глаза, Ники увидел перед собой плачущую Рину, которая никогда не станет гением, и почему-то стало так страшно, что он тоже может растерять свой потенциал. Больше всего пугало то, как об этом он бы рассказывал биологическим родителям. На каждой встрече они пытаются его удивить, порадовать, и всё потому, что он их «гениальный малыш Ники». А если убрать слово «гениальный», то останется просто «малыш Ники», каких существует в мире миллиарды.

Сверху донесся четкий ровный стук. Тридцать пятый начал спускаться. «Ток-ток-ток» – размеренно отражался звук от стен, становясь зловещим. Сердце забилось невыносимо часто. Он напряжённо замер перед закрытой дверью, страшась что первая попытка её открыть может не получиться, понадобится пробовать ещё, а времени совсем не осталось. Затем, взяв себя в руки, Никанор представил как собирает лишние мысли и отправляет в устройство для утилизации одежды. Быстро вообразил, что стоит в комнате и на полке рядом с дверью появляется фигурка грузного больного главного учителя. Он взял фигурку и будто бы даже ощутил мягкую, слегка обвисшую кожу этого человека. Не прошло и секунды, как он сделался им, почувствовал тяжесть нового, пусть и придуманного тела. Подошвы плотно упёрлись в пол, будто расплылись по поверхности под тяжестью туловища. Левое плечо слегка наклонилось и он, устало представив зеленый квадрат, открыл дверь.

Стремительно вбежав и проделав всё то же самое изнутри комнаты, Ники свалился на колени сразу же, как с мягким треском захлопнулись створки. Он закрыл лицо руками и взвыл от пережитого напряжения, но тут же одёрнул себя. Не время расслабляться, опасность ещё не миновала. В это время он должен спать. Да и вообще, что такое происходит? Ладно, сердце бьется часто из-за страха, а ноги не держат из-за усталости и активного дня, но почему хочется кричать? Почему появилось ощущение, будто ничего не можешь сделать? И вообще, с чем не можешь? Что такое с ним происходит? Ники нервно кликнул пару раз по браслету и отправил наночип в организм для внештатного исследования. Получив вполне обычный отчет, он немного успокоился. Встал с колен, которые уже ныли от твердой поверхности пола, снял одежду и кинул на полку. Вместо привычной дезинфекции, он решил полежать в камере сенсорной депривации. Наверное, мозг и тело устали от создания чужого образа, приняли на себя слишком много нагрузки. Постепенно лишние мысли улетучились и Ники расслабился.

После процедур мальчик на автомате, не думая ни о чём, лёг в кровать. Он не обратил внимание на одежду на полке, которую забыл отправить в устройство для утилизации, не надел чистую пижамку и даже не прошел повторную очистку тела после солёной воды камеры для расслабления. Засыпая, Никанор видел себя со стороны, как сначала он летит над зеленой травой арены, широко раскинув руки. Воздух, такой мягкий и приятный, обдувает каждую часть его тела, насыщает кожу кислородом. Он смотрит вниз и там, возле земли видит черные шелковые волосы Рины, залетённые в небольшую толстую косичку, длиной чуть ниже плеч. Ники опускает руку, тянется к девочке, желая окликнуть, но вместо изумрудной травы вдруг возникает бесконечная пропасть без дна. Рина остаётся неподвижной и, будто не замечая опасности, парит над чернотой, вот-вот грозящей утянуть девочку в бездну.

– Рина! – испуганно кричит он во сне, – Рина! – девочка не поднимает головы и он добавляет, – я хочу с тобой дружить! – тут она поворачивается, из глаз её по очереди катятся две крупные слезинки, а Никанор всё кричит, – я хочу быть твоим другом!

Девочка вытирает глаза, широко улыбается и протягивает ему руку, такую тёплую и гладкую.

6. Чайная церемония

– Рин, – спросил Никанор, внимательно наблюдая как девочка подставила кусочек какой-то ткани под браслет, чтобы проекция на стену была ровнее, – почему мы не можем пойти в виртуалку для твоей этой, – он закатил глаза, – чайной церемонии?

– Подожди! – рассерженно воскликнула она и более мягко добавила, – реальность, она ведь… – выпрямилась, закончив приготовления, расставила руки и прокрутилась на носочках, – здесь она, только здесь.

Промолчав, Никанор задумался над её словами и прикусил щеку. Уже год, почти каждый день едва закончатся занятия, он приходит к Рине. Ненадолго, буквально на час, пока уборщик не начнёт спускаться с арены. Впрочем, недавно положение комнат изменили и Рину переселили на первый ярус башни-общежития, а Никанора на третий. Между ними расстояние небольшое, зато Тридцать Пятый, которым теперь работал молодой парень, долговязый, нескладный, с тонкими как веточки руками и ногами, дооолго спускался со сто тридцатого этажа.

Первый несколько недель встреч они не знали о чём разговаривать и как себя вести, но понемногу начали задавать друг другу интересующие вопросы. Так Рина узнала, что у Никанора, в отличие от неё, бывают встречи с биологическими родителями. Она же только читала про доконвенционные семьи и всегда нервно подёргивала головой, когда мальчик рассказывал про своих маму или папу. Ники же расспросил её о том, почему культуроведы не вписываются в текущее устройство мира. Точной информации на этот счёт не было, поэтому девочка просто поделилась своими мыслями, с которыми Никанор после долгих раздумий согласился. Такие понятия, как моральные ценности, философия и религия, давно устарели. Они были нужны лишь в прошлом и использовались для управления массами. Вот, к примеру, если один народ не хочет убивать другой, но правителям нужно разделить ресурсы, можно внушить, что где-то высоко-высоко в облаках сидит тот, кто судит их жизнь по поступкам. И якобы в его славу, по его велению нужно истребить врагов, что посягают на государственные ценности. Не для убийства, а для очищения планеты от юродивых. Не ради наживы, а за великие цели. При заключении конвенции о мире во всём мире, такая надобность исчезла, ресурсы распределяются равнозначно вносимому человеком вкладу в жизнь всего населения земного шара.

Культурологи же погружаются в самую пучину древних верований, вытаскивают наружу все секреты доконвенционных людей и, к сожалению, секреты управления старым миром, часто находя в этом смысл и сея семена недоверия к нынешнему мироустройству. Один из выдающихся мужчин-культуроведов прошлого столетия создал организацию «Душа есть», где какое-то время ему удавалось читать лекции бесперспективным о перерождении духа и даже рассказывать каждому, кем тот был в прошлой жизни. В общем-то его деятельность быстро прекратили, закрыв доступ ко всем проведённым им исследованиям, которые, нужно отметить, были крайне ценными.

С того времени говорят, что культурологи «воду мутят» и не несут пользы человечеству. Никанор спросил, не проще ли было бы найти таким людям другое применение, на что Рина, надув губки ответила, что предназначение не изменишь.

– Ну? – требовательным тоном обратилась девочка к сидящему на кровати Никанору.

Он отвлёкся от своих мыслей и выпучил глаза. За пятнадцать минут его блужданий внутри себя серая комната превратилась в какое-то древнее помещение с бамбуковыми стенами. Привычный стол на высоких ножках превратился в низкий, ниже колена, теперь больше напоминая скамейку. С двух сторон этой непонятного назначения мебели лежали мягкие белые подушки с кисточками на уголках. Рина, с выбеленным чем-то лицом и в оранжевом халате из скользяще-гладкой ткани, перевязанном на талии толстым красным поясом из того же материала, указала рукой на подушки, приглашая присаживаться. Наклонив голову, Ники озадаченно глянул на диковинно разукрашенную девочку и чуть было не прыснул от смеха. Сдержавшись в последний момент, он прикрыл рот рукой и присел на корточки. Показывая как нужно правильно садиться, девочка, с идеально ровной спиной, какую Никанор видел только у ботов виртуальной реальности, присела на колени. Она молчала, а её губы застыли в загадочной полуулыбке. Запахло терпкими пряностями вперемешку с цитрусовыми ароматами. Рина взяла небольшой чайник со стола, от которого веяло жаром, и налила чуточку горячей жидкости в ёмкость, на вид похожую на что-то среднее между чашкой и стаканом. Ручки не было, но высота как у чашки. И, судя по всему, из фарфора. Древняя какая-то, сейчас давно используется не пропускающий, но сохраняющий тепло тонкий материал, похожий на пластик. Девочка ополоснула ёмкость налитым кипятком и слила воду куда-то под стол. Слегка покачнувшись, Никанор ощутил покалывание в ступнях и, повторив за Риной, сел на колени. Мягкая перинка упруго окутала крепкие кости коленок, не давая им соприкоснуться с твёрдым полом. Так оказалось значительно удобнее. Стало душно и Ники расстегнул верхнюю пуговичку жилета. Ощущение времени совершенно растворилось, ушло через тонкие щели будто бы выпуклых стен из бамбука. Он знал, что это всего лишь спроецированное изображение, но всё выглядело очень правдоподобно.

Девочка взяла другой чайник, чуть побольше, с темного цвета жидкостью и плавающими, как рыбки в воде, кусочками листьев. Она, всё так же молча, налила в ту же ёмкость этой бурой жидкости и пододвинула напиток к Никанору. Почему-то ему захотелось обхватить её двумя руками, будто он замёрз и хочет согреться. Тепло расслабляло, но при этом добавляло какой-то уверенности. Вопросительно взглянув на Рину, он понял, что уже можно отхлебнуть. Горячий напиток едва не обжёг горло. Ники открыл рот, выдыхая пар, и одновременно с этим получилось, что отпустил воздух носом. Появился диковинный привкус мяты, как во время процедуры очистки дыхания. Ощущения были настолько неожиданными и приятными, что он втянул голову в шею. Вглядываясь в напиток и присматриваясь к одинокой палочке, которая почему-то торчала перпендикулярно жидкости, не желая опускаться на дно, Никанор сделал ещё один глоток В этот раз он почувствовал совершенно другой вкус, терпкий, оставляющий после себя желание глотнуть простой чистой воды. Сделав последний глоток, он со стуком поставил чашку на стол и резко выдохнул, добавив восторженно «Хорошо!». Рина внимательно смотрела на мальчика и улыбалась. Мягким, ласковым голосом она сказала:

– Теперь запроси открыть манускрипт. – и направила указательный палец вверх.

Запрокинув голову, Ники увидел, что там красуется изображение бежевого цилиндра, будто кусок светлой ткани, свернутый в трубочку. Он пожал плечами, слегка скривился, но всё же сказал:

– Открыть манускрипт.

Запустилась анимация и на потолке и впрямь появился прямоугольник, похожий на ткань. Он будто покачивался на ветру, покрываясь лёгкими волнами. На открытом манускрипте диковинным прописным шрифтом красовалась надпись: «Пока ветра нет, и у флюгера есть характер». Несколько раз пробежавшись глазами по тексту, Никанор взглянул на Рину, потом снова на буквы и спросил:

– Чушь какая-то. – он взглянул на время, есть ещё тридцать минут в запасе, – и вообще, скучно это всё.

– Ники, – слегка прижав губы ответила Рина, – тебе ведь понравилось. – она часто моргала, будто вот-вот заплачет.

Цокнув, Никанор встал и, отряхивая отсиженные ноги, сказал:

– Выключай. – он пару раз присел, разминая суставы, – Лучше бы новости биоинженерии почитали.

Рина пару раз клацнула по браслету, надела его на руку и комната снова превратилась в обычное серое помещение.

– Ты просто устал, – она отвернулась от Никанора, зачем-то вытирая лицо краешком дневной одежды, – у тебя завтра встреча с родителями?

– Угу, – буркнул мальчик, – снова будут пытаться меня удивить, – недовольно раздул ноздри и добавил, – будто в мире есть что-то удивительное.

– Если бы у меня были родители, – Рина повернулась и сверкнула своими тёмными глазками, – я бы их любила.

– Я… – неуверенно сказал Никанор, – люблю их, – насупил брови и добавил, – наверное. Но мне нравится с ними проводить время.

– Дурак ты, Ники, – махнула девочка рукой, – не ценишь…

– Я не могу быть дураком, – монотонно, будто старый учитель, ответил мальчик, – я перспективный ребенок с задатками гениальности. Относительно меня, скорее ты дура, – он усмехнулся на одну сторону.

– Тебе лишь бы обидеть. – она демонстративно сделала шаг в сторону и мотнула головой.

– Бе-бе-бе, – скривился Никанор ей в спину, показывая язык.

– О! – воскликнула девочка и стремительно, двумя руками открыла шкаф, откуда лавиной посыпались разноцветные тряпки и на полу образовалась радуга.

Она присела, копошась в то ли одежде, то ли в отдельных кусочках тканей что-то выискивая. Через несколько секунд в самом низу Рина что-то откопала и совершенно забыв о своей обиде, подбежала к Ники. Она помахала у него под носом желтым квадратиком гладкого полупрозрачного материала, затем сложила его в четыре раза и засунула в нагрудный карман на жилетке Никанора.

– Платочек! – радостно, будто сделала великое открытие, воскликнула она.

Не зная что ответить, Ники наклонил голову, глядя на счастливую Рину в ожидании объяснений.

– Ладно, ладно, – она закатила глаза, – объясню. – девочка насупилась, подбирая слова и сказала, – Помнишь, я рассказывала про символизм?

Никанор настороженно кивнул.

– Так воооот, – протянула она, – это, – она похлопала мальчика по груди, – мой тебе подарок. Солнышко по отношению к нам, людям, находится вверху, его почитали все народы. – она зачарованно замерла, – Ты – Видящий Победу, а её видно только сверху, значит твой символ солнце, а цвет – жёлтый.

Никанор тяжело вздохнул и достал платок из кармана. Если Рина начинает говорить о культуре древних, её не остановить. Значит, пора бежать в свою комнату пока Тридцать Пятый поднимается наверх и ещё не начал распыление. Сжав платок в руках, Ники взглянул в широкие глаза блуждающей где-то в своих мыслях о символизме Рины и не решился вернуть его. Напоследок он присел на кровать, будто выжидая нужное для выхода время, а Рина продолжала рассказывать что-то о предках, которые верили, что каждое явление природы – это проявление силы кого-то из богов. «Глупые были люди» – подумал Ники и пока девочка отвлеклась, засунул жёлтый платок под матрас. Наручный браслет девочки завибрировал, предупреждая, что пора прощаться с другом и она обиженно выдвинула нижнюю губу.

– Завтра дорасскажешь, – сказал Ники, хлопая её по плечу, и повернулся к двери.