Попаданка. Колхоз – дело добровольное

Когда Арр понял что натворил, то почернел от горя. Он совсем не хотел быть правителем пустого мира, но сделанного было уже не вернуть. Хадоа сдержали свое слово, назвав Арра королем уничтоженного мира. Они бросили его в выжженной пустыне. Одного на всем свете.

Раскаялся Арр, но было уже поздно. Сделанного не исправить. И тогда он стал собирать по всему миру то, что осталось от прежней жизни и оставлял в тайнике в самом отдаленном от портала на Хадоа месте. Так была собрана Великая Библиотека Гвенара, которая и сейчас еще изучена не полностью. Утраченные знание не восстановлены, и многое еще не понято.

Но воины Хадоа убивали не всех. Часть людей они поработили, забрали с собой маленьких детей, чтобы вырастить их лояльными к Хадоа рабами. Многие тысячелетия люди провели в рабстве в том, другом мире, прислуживая ненавистным захватчикам.

Около двухсот тысяч лет назад хадоа решили, что их люди, могут работать на своих хозяев не только в том мире, но и в этом. И началась колонизация Гвенара. Черные выжженные земли, которые к этому времени так и не восстановились окончательно, по новой заселялись людьми, но теперь они не были свободными, они были рабами хадоа.

Люди-рабы возделывали поля, растили цветы и скот для своих хозяев. И искали способ избавиться от них.

Хадоа даже не подозревали, что по возвращении в Гвенар в людях стала просыпаться магия. В ком-то больше, в ком-то меньше, ведь слабые Ведающие были и среди порабощенных.

Люди тщательно скрывали свои силы. И чтобы усилить магию стали сознательно планировать пары среди тех, у кого способности проявлялись наиболее ярко.

Много тысячелетий продолжался такой отбор. Люди собирали Дар по крупицам. Постепенно появилось несколько родов, в которых магия была очень сильной, по сравнению с остальными.

А однажды родился ребенок, который владел многими Дарами, и управлял стихиями, так же, как древние Ведающие. И люди поняли – это проснулась Древняя Кровь, и появилась у них надежда на возрождение мира и возвращение свободы.

Утром я проснулась с первыми лучами солнца. Господин Орбрен еще крепко спал. И это радовало. Потому что я лежала на его плече, закинув на него ногу и руку. А он обнимал и прижимал меня к себе. Я зажмурилась, может быть, это сон? Но нет…

Наверное, нам было холодно ночью, попыталась я убедить себя, медленно выползая из «постели», зябко ежась от холодной сырости в воздухе. Обильная роса намочила и края попоны, и одеяло.

Прямо над нами влажные листья дуба повисли кончиками вниз, удерживая толстые капли воды и грозя при малейшем неосторожном движении устроить холодный душ прямо здесь.

Стряхнула капли росы с рюкзачка, захватила холстину, заменяющую полотенце, и, приподняв подол измятого сарафана, чтобы не замочить об траву, побежала к озеру. Охладиться. Я же не бревно какое-нибудь… а господин Орбрен далеко не урод… да… если бы не его негодяйский характер…

А вода в озере оказалась теплой, как парное молоко. Теплее, чем воздух, и от этого над поверхностью даже вилась легкая дымка.

Солнце вставало, окрашивая макушки деревьев редкими мазками розового золота, втискивая лучи в редкие прорехи небесной хмари. Ветра совсем не было, и тучи наверху бугрились темными боками влаги. Скоро пойдет дождь.

Это было видно и так, невооруженным глазом, но еще я это знала. Мое обострившееся вчера шестое чувство кричало о том, что дождь будет обильный и затяжной. Я теперь сама себе Гидрометцентр. Как удобно, оказывается, когда у тебя в жилах Древняя Кровь. Интересно, а почему в нашем мире это никак не проявлялось?

– Доброе утро, – перебил мои мысли господин Орбрен. Он, хмурясь и зевая, стоял на мокром от росы камне, на котором я вчера обнаженная расчесывала волосы… А потом поднял угрюмый взгляд и посмотрел на меня. Кошмар меня подери! У меня внутри все полыхнуло так, что казалось вода сейчас вскипит. Ну уж нет! Не дождешься! Я кивнула, отвернулась и поплыла на середину озера. Там прохладнее.

Позади раздался плеск, а потом мимо меня, мощно загребая воду резкими взмахами, пролетел господин Орбрен. Меня снова кинуло в дрожь, либидо, казалось сошло с ума, возжелав непременно заполучить этого негодяя в свои лапы. Срочно рванула на берег, прочь от этого негодяя.

– Малла, – недовольно окликнул меня он, – чтобы никто не мог читать тебя, ты должна мысленно оградить себя стеклянными стенами…

Какой позор! Я мгновенно выставила между нами пластиковое окно. Большое, трехстворчатое. Машинально, как-то само получилось. А потом подумала и окружила себя со всех сторон такими же окнами.

Сразу стало легче дышать. Желание не ушло, но стало как-то глуше. А вот стыд… я покосилась на господина Орбрена, который тоже уже плыл к берегу, ведь он «слышал» мои неприличные мысли. Какой позор!

Быстро обтерлась одной половиной холстины, натянула сарафан и, стуча зубами от холода, побежала к костру. Хотелось согреться и поесть. У меня в рюкзаке остались огурцы и помидоры.

Кажется, я все таки разбудила господина Орбрена, когда выползала из его объятий, потому что он уже развел огонь, вбил в землю ветку с сучком и достал из своих сумок мешочек с цветочной кашей. Словно намекая, что нужно согреть воду и заварить эти треклятые цветочки. А в чем? Я огляделась, никакой посуды. Хоть в горсти воду грей.

– Залезай под одеяло, – господин Орбрен подкрался неслышно, – холодно же.

Обошел меня и подвесил закопченный котелок над костром. А совсем мокрую холстину на ветку… и тут я покраснела. Я же раньше так делала, когда мы с зайкой-алкоголиком купаться ходили: вытиралась одной стороной полотенца, а он другой. И сейчас поступила так же. Неосознанно. Кошмар меня подери! Хорошо, что окна так и стоят вокруг меня, закрывая мысли.

Глава 43

– У тебя отлично получилось, – сказал он, пристально оглядев меня, – я больше не слышу, о чем ты думаешь. Интересно, почему ты не умела прятать мысли от других? У вас разве принято думать вслух?

– У нас никто не умеет слышать, о чем думают другие люди, – я закуталась в одеяло. От него пахло господином Орбреном. Это просто ужас какой-то.

– Почему? – Он с хрустом ломал ветки, чтобы подкинуть их в костер. Их осталось совсем мало, и если мы хотим остаться здесь, пока идет дождь, после завтрака нужно будет идти за дровами.

– У нас в мире нет ни магии, ни Даров, ни Ведающих… пока не поселилась в Гвенаре, я даже не знала, что такое бывает на самом деле. У нас это всего лишь сказки.

– То есть ты не знаешь, как управлять своими силами?

Подложив дрова в огонь, он сел напротив меня на кусоу костра и принялся обстругивать палочку, стряхивая стружку прямо в жадное пламя. Наверное, нож тоже был у него в сумках. Господин Орбрен оказался готов к моему путешествию гораздо больше,чем я.

– Нет, – я помотала головой, – я даже не знала, что они у меня есть. До вашего рассказа вчера вечером.

– Но ведь уже управляла стихиями?

Костер разгорался, стало немного суше и теплее. И вода в котелке покрыла пузырьками стенки посуды, готовясь закипеть.

– Никогда в жизни.

– Разве? – он удивленно приподнял брови, – я видел это своими глазами. Вчера деревья расступались перед тобой, овраги поднимались, а холмы выравнивались. И ты сворачивала пространство. Именно потому мы так быстро оказались здесь. Кстати, куда ты бежала? – господин Орбрен ловко поддел котелок с закипевшей водой, опуская его на землю, насыпал горсть синих цветков и размешал палочкой.

– Не знаю, куда-то… а вы уверены, что это делала я?

– Уверен, Малла, – он достал из сумки ложку и подвинул котелок мне, – я тоже Ведающий. И я видел.

– Вы Ведающий? – я распахнула глаза, – правда?

– Правда, – улыбнулся он уже второй раз. Не иначе в лесу что-то сдохло. – Бери, ешь. У меня только одна ложка и один котелок. Так что ты первая.

– У меня овощи в рюкзаке, – пробормотала я, осторожно подтаскивая горячий и покрытый свежей сажей котелок ближе. Господин Орбрен кивнул, залез в рюкзачок и ловко разрезал помидоры и огурцы, складывая половинки на сдернутую с ветки мокрую холстину.

– Если вы Ведающий, то почему об этом никто не знает? – я подула на кашу. Есть хотелось так же, как знать, что, вообще, происходит. – мне Салина совершенно точно рассказала бы об этом.

– Кому надо, те знают, – усмехнулся он, – а остальным не обязательно.

– Почему?

– Потому что не только наши шпионы есть в Хадоа, Малла, – вздохнул господин Орбрен, – но и их у нас. Ешь, я за дровами. Нам еще его светлость сидеть и ждать.

Я замолчала. Небо хмурилось, прорехи в тучах совсем пропали. И воздух потяжелел от влаги. Вот-вот начнется дождь. И это не самое лучшее время для прогулки. Хотя, я снова, закрыв глаза, осмотрела округу, его светлости нет.

Насытившись, я отодвинула котелок, поставив его на угли, чтоб не остыл, и, хрустя огурцом, тянула время. Вылезать из-под теплого одеяла и идти в холодный мокрый лес за дровами ужасно не хотелось. И не пришлось. Господин Орбрен справился сам, в два приема натащив кучу веток и бревен раза в два больше моей вчерашней.

– Господин Орбрен, – вырвалось у меня, когда он уселся завтракать, – идемте сюда, под одеяло, вам же холодно.

Я сошла с ума, кошмар меня подери! Язык мой – враг мой.