Взахлёб. Невыдуманные истории

Однажды я гуляла на улице и увидела, что большие ребята вынесли из подвала котят. Котята были уже подросшие, с открытыми глазами. Они пищали и вырывались. С нашими ребятами шёл один известный хулиган из двенадцатого дома. Он нашёл какую-то большую жестяную банку, высокую, как ведро, и протянул ребятам:

– Давайте мы их посадим в банку.

Мальчишки и рады стараться. А котята запищали и полезли в разные стороны из этой банки.

– Быстрее! Нальём туда воды и посмотрим, умеют ли они плавать!

И сам хохотал, и наши мальчишки за ним. Хохоча, они побежали к пожарному крану и налили в банку воды. Котята ещё сильнее замяукали и, уже мокрые, снова стали пытаться выбраться.

Я поняла, что дело плохо, закричала нашим мальчишкам:

– Перестаньте котят мучить, отпустите их немедленно и назад в подвал отнесите!

А вместо них мне ответил хулиган:

– Цыц, сикильдявка, дуй отсюда, а то получишь!

У мальчишек на пустыре был разведен костёр, они хотели патроны взрывать. Хулиган им скомандовал:

– Несите банку сюда! Давайте из этих котят суп сварим!

Наши мальчишки взяли банку с котятами, принесли её к костру и поставили на огонь.

При виде этого меня охватила какая-то дикая, нечеловеческая ярость. В бешенстве я схватила с земли отрезок тонкой металлической трубы. Совершенно не чувствуя страха, побежала к костру, захлёбываясь слезами:

– Ах вы, фашисты!

Первым делом я скинула с огня банку, где пищали котята. Потом начала этих мальчишек разгонять. Они были большие, лет десяти. Но я била их куда попало со всей силы трубой: по спине, по ногам.

Видимо, я была ужасна, потому что они разбежались, крича:

– Совсем бешеная!

Расправившись с мальчишками, я побежала скорее собирать котят. Они мокрые, грязные, но живые ползали у костра: вода ещё не успела нагреться. Я собрала их всех и держала в руках: не знала, что с ними делать. А мальчишки набрали на пустыре засохшей глины и стали кидаться в меня издалека, потому что близко подойти боялись.

Когда котята обсохли немного, они опять полезли в разные стороны. То один вырывался, то другой. Поймала я одного, самого шустрого, только подняла голову – вдруг: бам! Огромный кусок сухой глины с мелкими камушками ударил мне в лоб и разбил бровь. Сразу потекла ручьём кровь. Я заревела, как сирена, мальчишки от страха понеслись кто куда. А Вовка, автор меткого броска, на пустырь убежал и спрятался в бурьяне.

Откуда ни возьмись, столько народу сразу набежало: моя бабушка, родители мальчишек, девочки большие и даже тёти из соседнего дома. Котят, героически спасённых, сразу же всех разобрали. Меня бабушка увела кровь останавливать. А Вовкин папа вышел на балкон с ремнём и грозил в сторону пустыря:

– Ну, только приди домой, три шкуры спущу!

Вечер уже наступил, а Вовка домой идти боялся, прятался в бурьяне. Мне так жалко его стало: представила, как он сидит голодный в темноте на пустыре. Пошли мы с бабушкой к Вове домой. Я, как раненый боец, с головой в бинтах, стала Вовкиного папу просить:

– Не порите сына ремнём. Он не хотел мне в лоб попасть, так случайно вышло. Я его тоже железной трубой била!

Посмотрел его папа на меня, только хмыкнул. Потом вышел на балкон:

– Иди домой, не буду пороть!

На следующий день встретил меня Вовка на улице:

– Я теперь тебя тоже защищать буду. Только скажи, любого побью!

Лоб быстро зажил, но метка на всю жизнь осталась. Одна бровь у меня ровная, а на другой волоски пучком на месте шрама вверх торчат. Муж так и говорит:

– Ты у меня – девочка со шрамом!

Маньяк

Я родилась в декабре, и в школу в шесть лет меня не взяли.

– Не мальчик, в армию не идти, куда торопиться, пусть ещё погуляет.

Все мои одногодки ходили в школу, делали уроки и стали меньше гулять на улице. Так я подружилась с девочкой Олей, которая была на полтора года младше.

Зимой всегда темнело рано. Мы с Олей катались на санках с маленькой горки у дома, прямо на самом краю пустыря. Пустырь был огромный, дальше шла высоковольтная линия, и только за ней начинался обжитой микрорайон, где были магазины и освещённые улицы.

Катались мы, катались. Вдруг из темноты над пустырём появился какой-то мужчина:

– Девочки, хотите конфет?

Ходили слухи о злых дядях и тётях, которые похищали маленьких детей. Мы шёпотом пересказывали их друг другу, делая «страшные глаза». Но сами мы в них, конечно, не верили. Я тоже не верила. Но однажды мама подозвала меня к себе и сказала:

– Никогда не бери конфеты у незнакомцев. Особенно, если будут звать тебя пойти с ними. А если они не отстанут, кричи.

Конфеты я вообще не любила, и сразу вспомнила, что мне мама говорила. А Оля обрадовалась:

– Хочу!

У меня санки были новые, с красивой алюминиевой спинкой. Оле же достались старые санки: без спинки. И вот этот дядя схватил мои новые санки и подвёз их к Оле:

– Садись, сейчас поедем в магазин через поле, и там мы купим тебе конфет!

Я ужасно разозлилась. Просто вскипела, как чайник. Мало того, что он предлагал конфеты, а у самого их не было, так он ещё и мои санки взял. Я вцепилась в спинку своих санок и закричала:

– Не отдам!!!

– Садись тоже на санки, я и тебе конфет куплю!

Дядя-обманщик подбежал ко мне и стал тянуть за рукав. Я вырвала у этого дяди свой рукав и за лопаткой кинулась.

Раньше детские лопатки были не такие, как сейчас. Добротная железная лопатка на деревянной ручке, почти как сапёрная. Я любила строить домики из снега и рыть пещеры в сугробах, и всегда с собой на улицу брала лопатку. Вот и тогда она у меня лежала рядом с горкой.

Я схватила свою лопатку и быстрее побежала назад, на бегу ею размахивая:

– Отдавай мои санки!!! А то я как лопаткой стукну и бабушку позову!

А дядя тем временем санки с Олей в темноту тянул, и даже не смотрел на мою лопатку. Тогда я закричала изо всех сил: