Перст судьбы

Прости меня за все, что произошло, и еще будет происходить в твоей жизни. Видит всевышний, я пыталась уберечь тебя, как могла и как умела. Сейчас уже нет времени для объяснений. Но я знаю: ты умная, ты сильная и ты справишься, что бы ни случилось.

Помни моя дорогая, я всегда любила тебя.

И еще: позже, ты сама поймешь когда, тебе нужно приехать и забрать одну вещь, она хранится в моем сундуке. Ничего не бойся.

Любящая тебя Мария Шувалова».

Эта странная записка не давала мне покоя все это время, и сейчас, она лежала в моем кармане, скорее как оберег.

– Я приехала, потому, что мне так захотелось! – я отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Но незнакомец не желал прекращать беседу.

– Так откуда на вас столько крови, вы кого-то убили? – последние слова он произнес усмехаясь.

Я уже отошла к столу и вертела в руках пачку с гречневой крупой пытаясь придумать, где раздобыть чистой воды для приготовления каши. Но его слова заставили меня резко обернуться.

– На меня напали! я отвернулась, сжав кулаки. Я не собиралась ничего ему говорить, но меня раздражала его самоуверенность и шутливый тон.

– Кто? Вы же сказали, что в деревне нет жителей. Дикие звери? – он продолжал, как ни в чем не бывало усмехаться.

Я медленно повернулась, сложив руки на груди, от чего прилипшая к ране футболка видимо сорвалась и боль заставила меня поморщиться. Окинула его сверху вниз взглядом и, с ехидством в голосе заявила: – Возможно, дикий зверь, в обличье человека, – мой взгляд был красноречивей обвинительной речи.

– Вы хотите сказать, что это я на вас напал? – он сел на топчане, уставившись на меня, в его взгляде сквозило полное недоумение.

– А вы кого-то другого встретили в деревне? – я продолжала стоять со скрещенными на груди руками.

– Нет, никого не встретил, да и вас я там тоже не заметил, – он замолчал, будто что-то вспоминая. – Который час? – голос прозвучал рассеянно.

Я немного растерялась, уловив ход его мыслей. Когда я приехала в слободку, было не больше полудня, и светило яркое солнце, а когда меня выбросило на поверхность, на улице уже было темно. Смеркаться в данную пору года начинало часов в пять вечера, по ощущениям я провела внизу всего минут пятнадцать или даже меньше, а по факту выходило, что я там просидела часов пять. Допустим, пусть так, путь до охотничьего домика занял часа два, учитывая тяжесть моего попутчика и разыгравшуюся непогоду, плюс час пока нагрелась комната. По всем расчетам выходило, что сейчас максимум восемь или девять вечера. Я достала из кармана мобильник, на экране светились цифры 00:00. Мужчина нашарил в кармане куртки свой телефон и, взглянув на экран, повернул его в мою сторону. 00:00. На лице незнакомца читалась тревога.

– Я отчетливо помню, как шел по заметенной дороге в деревню, как расстроился, увидев вместо деревни пепелище, как нашел место, где по моим расчетам находился дом Михаила Дмитриевича, как достал мобильный, в попытке набрать его номер. И все, дальше сразу ночь, боль, лес, вы и этот дом. Из моей памяти исчезло примерно пять часов жизни. Он поднялся с кровати, уже не шатаясь, но все еще нетвердо стоя на ногах, и медленно направился в мою сторону. Я насторожилась, от человека исходила явная угроза.

– Не хотите ли вы сказать, что я виновата в том, что у вас случился провал в памяти.

Он остановился и пристально посмотрел мне в глаза. Это меня нисколько не смутило, я выдержала взгляд:

– В моей хронологии тоже есть небольшие нестыковки, если вас это утешит.

Утешения незнакомцу это не принесло, но он видимо расслабился. Я незаметно выдохнула. Мужчина присел на табурет, стоявший у стола. И посмотрел в окно.

– Метель не утихнет до утра, – повторил он мои мысли. – Нам придется заночевать. Здесь должен быть небольшой запас продуктов.

Я смотрела на него, приподняв в недоумении бровь. Пачка гречневой крупы все еще лежала на столе рядом со мной.

– Как вы относитесь к гречневой каше? – совершенно серьезно спросила я.

– Учитывая, что последнее, что я сегодня ел, было уже практически вчера, вообще отлично. Я думал, раз вы затащили меня в чащу леса, то может быть додумались запастись более питательной едой для мужчины, например мясом.

От этого обвинения, я просто оторопела.

– А знаете, я уже пожалела, что тащила ваше бредящее туловище по непроходимому лесу. Нужно было оставить вас, на развалинах, придавленного бревном.

«Вот и благодарность! Помоги стражу!» В ответ на эти мысли в памяти промелькнула лукавая улыбка бабы Мани.

– Есть здесь колодец, мне нужна чистая вода, – вопрос прозвучал немного резче, чем я рассчитывала.

– Во дворе, я схожу. Это немного развеяло напряженную обстановку. Выглядел он уже вполне сносно, что было не менее удивительным, чем провал во времени.

Где-то в глубине души я понимала, что человек, возможно, подшучивал, говоря, что я затащила его в лес, но с другой стороны, раздражало, что он решил набить себе цену, таким способом, совершенно не вспомнив о том, что сначала нанес мне ранение. Возможно, у него и был провал в памяти, но это не избавляет его от ответственности. И мне, в конце концов, просто больно.

Мужчина вернулся достаточно быстро, сообщив, что все вокруг замело еще больше и в метре от носа ничего не разглядеть. Топленый снег, уже давно кипевший в котелке я вылила в корыто, найденное тут же за печкой, решив постирать в этой воде измазанную кровью одежду. Часть воды из колодца решено было вскипятить для умывания, все-таки копание в углях сгоревшего дома оставило на наших лицах черные следы. Разговор не клеился, если не считать обсуждения срока годности тушенки найденной на полке, ужин прошел в тишине.

Незнакомец после еды несколько оживился, и пошел приводить себя в порядок. Он стянул с себя свитер, склонившись над бадьей, облил голову холодной водой, обтер лицо, и грудь полотенцем, внимательно рассмотрел синяк и ощупал ребра, слегка поморщился. На спине удалось рассмотреть достаточно большой кровоподтек. После чего, устроился на топчане и укрылся почти с головой. Видимо как бы он не бодрился, все равно чувствовал себя не очень хорошо.

Я же решила, что пришло время заняться своим внешним видом, отойдя как можно дальше за печь, что бы ни маячить посреди комнаты, стянула пропитанный кровью свитер.

Пристроенное на печи зеркальце не давало полного обзора, но все-таки кое-что рассмотреть удалось, рана действительно была не глубокая. Нож, или что там было, прошёл вскользь, мазнул по нижнему ребру и рассек верхний слой кожи. О том, что удар мог быть направлен в сердце, я старалась не задумываться, но засевшее в подсознании понимание этого придавало напряжения моим нервам. Спать с несостоявшимся убийцей в одном доме было неприятно, если не сказать больше. Увлеченная своими мыслями я не сразу заметила, что виновник этого несчастья молча наблюдает за моими действиями. Как только я повернулась в его сторону, он резко встал и двинулся ко мне.

– Вынужден извиниться, но хочу заметить, что несколько часов моей жизни выпали из памяти. В общем, мне очень жаль, и я намерен разобраться в том, что здесь происходит. Не люблю, когда мое тело мне не подчиняется, – он, смущаясь, осматривал рану, а я растерянно слушала робкие извинения.

– Хотела бы я знать, чем была вызвана ваша внезапная агрессия, там в деревне.

– Болит? – мужчина поднял на меня виноватые глаза.

– А вы, как думаете! – я только сейчас заметила, что стою почти голая, и незнакомый мужик таращится на меня. Натягивать на себя измазанную одежду не хотелось. Я, гордо задрав голову, направилась к шкафу в углу, и схватила с полки первое, что попалось в руки, это была тельняшка, то, что она на три размера мне велика, уже не имело значения. Главное было прикрыться от пожирающего взгляда голубых глаз. А еще хотелось убраться из этого домика куда подальше, и забыть эти нелепые приключения.

С этими мыслями я закинула в бадью измазанный кровью свитер и стала яростно тереть. С каждым движением рана причиняла боль, но я не обращала внимания. Только когда одежда была разложена на печи, я остановилась и машинально потянулась к беспокоящему боку. Страж, все это время сидел у стола, с интересом наблюдая за происходящим. У меня оставалось еще одно незаконченное дело, и можно будет укладываться. Глаза слипались, но я решила продержаться, сколько смогу и, по крайней мере, не засыпать первой. Забрав из куртки сверток и мобильник я, развернувшись на пятках сказала:

– Спокойной ночи! – и полезла на печь.

– Меня Егор зовут.

– Спокойной ночи, Егор!

На печи оказалось просторно и уютно, даже имелась небольшая шторка, отделяющая укромное пространство, от общей комнаты, создавая своеобразный шалаш. Устроившись поудобней я, стала рассматривать свою находку.

Закрытая на своеобразную защелку книга в потемневшем от времени кожаном переплете, без каких-либо надписей и названия. Как я не крутила и не нажимала, защелка не открывалась. Я включила фонарик и начала внимательно изучать запирающее устройство. Металлическая пластина на задней обложке, сантиметров десять шириной с растительным орнаментом опоясывала блок листов и плотно накрывала верхнюю обложку, при этом она не была приклеена, приварена или пришита, учитывая старинный вид книги. Я в недоумении вздохнула и повернула загадочное изделие под свет, в середине растительного орнамента красовалось выпуклое солнышко, с силой надавив на этот элемент большим пальцем, я почувствовала укол и от неожиданности ойкнула, тут же что-то щелкнуло, и замок откинулся. Усевшись, я с волнением открыла первую страницу, в недостатке света, зрение немного подводило, буквы расплывались, но текст, написанный старинной вязью, оказался мне знаком. Откинувшись на подушку и прикрыв глаза, я вызвала в памяти образ беловолосой Айссирис, каким я представляла его в детстве, слушая эту сказку.

– Мне стало любопытно, что здесь происходит? – взъерошенная голова показалась в просвете шторки и печной трубы.

Я подняла на него рассеянный взгляд, от книги исходило яркое сияние:

– Ничего, я быстро захлопнула фолиант и накрыла его рукой, – читаю.

– А здесь уютно, как в шалаше, – заискивающие нотки в голосе, любопытный взгляд.

– Идите спать, Егор!