Перст судьбы

Увидев меня, он отшатнулся, и опрокинулся обратно в снег.

– Где я? – он, то щурился, то моргал, пытаясь сфокусировать взгляд.

Такого поворота я не ожидала.

– В «Марьиной слободке».

Человек попытался сесть, со второй попытки ему это удалось.

Сбивающие с ног порывы ветра, завязывали в завирухи летящий снег. Метель разыгралась не на шутку, о том, что бы добраться до машины, нечего было и думать, оставаться на разоренном пепелище не имело смысла.

– Нужно где-то укрыться, буря поднимается.

В голове промелькнул образ охотничьего домика.

– Идти сможете? – я протянула ему руку и помогла подняться. Мужчина пошатнулся, но на ногах удержался, несколько минут он просто смотрел по сторонам, пытаясь прийти в себя, потом сделал неуверенный шаг.

Солнечная поляна и улыбающаяся Светка, бессознательный бред из прошлого, превратились вдруг в снежный ураган. «Нужно выбираться». Говорить было больно, во рту ощущался солоноватый привкус. Глубокий снег мешал переставлять ноги, налившиеся свинцом, и они постоянно, за что-то цеплялись. Я падал, но темное расплывчатое пятно, казалось обладающее не человеческой силой, хватало за шиворот, поднимало и настойчиво тащило вперед. Это длилось бесконечно. Не знаю, насколько бы еще меня хватило, но резкая боль в плече нарушила эту монотонную борьбу. Это был косяк двери, того самого охотничьего домика.

Охотничий домик

В лесу мело не так сильно как на открытом пространстве, но приходилось пробираться по непроходимому бурелому, мы падали, поднимались и брели дальше практически не разбирая дороги, надеясь на то, что идем в правильном направлении. Силы были на исходе, когда прямо перед нами показалась изгородь.

В доме было темно и холодно, но это было лучше, чем бороться с нарастающей непогодой снаружи. Рухнув прямо на пороге, я выдохнула с облегчением, и позволила себе закрыть глаза.

«Бабушка Маня сидела на сундуке, сложив руки на коленях, она глядела в окно. Светило солнце, его свет, касаясь моего лица, мазнул по щеке. Шепот почти не слышный, мешал наслаждаться покоем и солнцем. Бабуля, как-то внезапно оказалась очень близко, глаза ее были черными провалами, и щелкнула меня полбу: «Очнись»».

Я резко дернулась и ударилась головой. Мужчина, которого я тащила на себе по лесу, пытался трясти меня за куртку, повторяя: «Очнись, очнись».

Шевелиться совсем не хотелось. Я нашарила в кармане фонарик, осмотрелась: русская печь с лежанкой и приготовленной охапкой дров, напротив массивный стол со скамейкой, над столом большой свисающий бахромой винтажный абажур, в углу топчан с подушкой-домиком прикрытой накидкой, на стене же над ним, висела огромная медвежья шкура, упиравшаяся головой в потолок. Достаточно уютно. В абажуре, как я и предполагала, была настоящая керосиновая лампа, что позволяло нам не прибывать в темноте, еще одна висела на стене у входной двери. Прямо над развалившимся там мужчиной.

Незнакомец пошевелился, пытаясь сесть, начал кашлять, изо рта опять показалась кровь. Состояние мужчины вызывало у меня беспокойство, я не врач, но кровь во время кашля не могла означать ничего хорошего. Бодрствовал он или спал было не понятно. Я присела рядом и дотронулась до его руки, она была ледяная. Стянула шапку, на затылке колтун с запекшейся кровью, похлопала по щекам, мужчина поморщился, но глаз не открыл. В голове опять назойливо зажужжало: «Помоги».

«Нужно растопить печь». Как это сделать я представляла только в теории, в доме у бабушки печка была, но я наблюдала растопку только со стороны. В печи нашлось несколько настоящих чугунков, я выбрала самый большой и наполнила его снегом. Раза с третьего, огонь все-таки разгорелся.

Все то время, что я возилась с печкой, мужчина все так же сидел у двери, но теперь казалось, что он просто спит, лицо расслаблено, дыхание ровное без хрипов, руки больше не были такими холодными. Я решила не тормошить его, по крайней мере, пока дом не наполнится теплом.

За окном, по-прежнему бушевала метель и кажется, становилась все сильнее, завывание ветра отчетливо слышались за стенами, в печи мерно потрескивал огонь. Я присела на лавку. Метель до утра, скорее всего не утихнет, я оказалась запертой, в доме с раненым незнакомцем, которому вероятно нужна помощь доктора. Связи здесь не было, это я проверила еще, когда доставала фонарик. Оставалось надеяться, что ничего страшного до утра с этим мужчиной не случиться. «Как он вообще оказался на пепелище?» Нужно поискать аптечку, и неплохо было бы раздобыть еды. А еще очень хотелось спать, события сегодняшнего дня меня измотали. Только сейчас, расслабившись, я почувствовала, боль в боку. Одежда оказалась разрезана, и если на куртке крови не обнаружилось, то свитер в этом месте был сильно испачкан. На ребре виднелся приличных размеров порез. От более серьезного ранения видимо спасла толщина пуховика. Я с раздражение посмотрела на незнакомца: «Помоги, помоги» – передразнила я голос бабы Мани.

И тут я вспомнила про сверток, он к моей огромной радости не пострадал, только тряпка, в одном месте пропиталась кровью.

Мужчина пошевелился и что-то прошептал. Я быстро завернула книгу и спрятала обратно.

Человек сидящий в данный момент на полу, не вызывал во мне ни злости ни опасений, может быть только обиду: «За что он накинулся на меня, кто он вообще такой. И зачем мне пришлось ему помогать? По внешнему виду на мародера или бомжа он не похож. Но внешний вид, еще ни о чем не говорит», – сама себе возмутилась я. «Много ты в жизни видела мародеров?» – я вздохнула.

Воздух в доме заметно нагрелся, вода булькала в котелке, и пора было заняться поисками чего-то съестного и аптечки, теперь она нужна была и для меня. Тщательный обыск показал наличие некоторых припасов: крупа, тушенка, чай, варенье, и еще одна банка со странной субстанцией похожей на жир, а вот из медикаментов обнаружились пластырь, вата йод и нашатырный спирт, в наших обстоятельствах нужные вещи.

– Ау, – я водила перед носом незнакомца нашатырем, – просыпаемся.

Мужчина медленно открыл глаза.

– Как вы себя чувствуете? Он смотрел на меня, и в его взгляде читалось явное непонимание. Я протянула ему кружку с водой. Сделав несколько жадных глотков, незнакомец откинул голову на косяк двери.

– У вас, что-нибудь, болит?

– Голова кружится, и, – он положил руку на грудь, – здесь больно.

– Встать можете? – я протянула ему руку, – вам лучше не лежать на полу.

Мужчина ухватился за мою руку, но поднять я его не могла, он был почти в два раза больше.

– Подождите, – я принесла табурет, – обопритесь на табурет.

После некоторого промедления он все-таки поднялся, постоял, видимо пытаясь сконцентрироваться.

– Идемте, – я подставила свое плечо, гигант почти повис на мне. «Каким чудом я его сюда дотащила?» До топчана в углу небольшой комнаты мы добирались целую вечность, и шатались уже оба, он от головокружения, я под его весом.

– Я заметила у вас в волосах кровь, позвольте я посмотрю. Он дотронулся до затылка и поморщился. Я налила в небольшой таз, уже нагревшейся воды и взяла полотенце, которое нашла при обыске. Рана оказалась не глубокой, пока я пыталась оттереть с головы незнакомца кровь, он сжал зубы, и глубоко дыша, терпеливо дожидался окончания процедуры.

– Медикаментов здесь нет, поэтому придется потерпеть, – я сочувственно улыбнулась.

– Голова может кружиться от сотрясения, вы, похоже, сильно ударились. Поднимите свитер? Здесь один большой синяк, на вас упало бревно, – я аккуратно потрогала ребра, – вроде все цело. Я прополоскала полотенце в кадке с холодной водой и положила ему на лоб.

– Не знаю, поможет ли?

Он откинулся на подушку, закрыл глаза, и прижал мою руку вместе с компрессом. Русые кудрявые еще влажные волосы давно не видевшие стрижки, выразительные темные насупленные брови, большой нос, припухшие обветренные губы, сжатые в тонкую линию, рыжая всклокоченная борода. Что-то в этом человеке было мне смутно знакомо, и не знакомо одновременно, я присмотрелась. Может из-за освещения или от усталости, но я все ни как не могла сосредоточить взгляд на его лице, что бы внимательно рассмотреть. «Да какая, в общем, разница». Я устало сидела рядом, положив руку ему на голову, пока не начала клевать носом, что и привело меня в чувство. Открыв глаза, я смутилась, теперь он меня внимательно рассматривал.

– Откуда на тебе кровь? – его голос звучал ровно и уверенно.

– Вижу, Вам, уже лучше! – я намеренно сделала акцент на слове «Вам», его бесцеремонность и требующий ответа тон подняли во мне волну раздражения.

– Вы ранены? – его подчеркнутая вежливость, с акцентом на «Вы» охладили мой боевой настрой.

– Нет. Как вы оказались в слободке? – в свою очередь спросила я, откровенничать с незнакомцем не хотелось.

– Проезжал мимо, и решил навестить одного моего знакомого, – прямой взгляд не оставлял сомнений в правдивости его слов.

– Вы не знали, что деревня сгорела, и здесь больше нет жителей? – я упорно хотела получить ответы на свои вопросы.

– Нет, несколько месяцев назад Михаил Дмитриевич, позвонил и позвал меня на охоту. В ту пору, я был слишком занят, а сейчас у меня появилось время, и я решил принять приглашение.

История потихоньку прояснялась, новость о том, что мужчина являлся знакомым соседа Митрича, немного успокаивала.

– А вы как оказались в этой деревне? – он смотрел на меня с неподдельным интересом, немного улыбаясь.

– Здесь жила моя бабушка, я приехала … – вот тут я осеклась, не рассказывать же незнакомцу, что я выполняла странную волю погибшей бабушки. Письмо от нее я нашла в кармане куртки, когда после трагедии добралась, наконец, до дома.

«Дорогая моя девочка.