Пойдем к нему – мне надо успокоить
свои мечты. И совесть усыпить.
Ты, князь, иди, сопровождай охоту,
и береги супруга моего…
(покои государевы. Шуйский, Бояре.)
Шуйский.
Недуг внезапный – князь, охотясь, был весел, бодр.
И вдруг ослаб. И вот уж третьи сутки
из крохотной на сгибе локтя ранки тазами гной идет.
Нам остается лишь молиться
и ждать.
(входит Оболенский)
Оболенский.
Великий государь всех требует к себе.
Велел послать он за супругой с сыном,
и братьями. Отец-митрополит
духовную прочтет, в ней воля князя. Выслушать должны
и присягнуть – кому он поручает заботу о державе
и младенце.
Шуйский.
Надежды нет?
Оболенский.
Князь принял схиму. Хочет перед Богом
предстать монахом. Нам же предстоит
служить ему, пока дыханье не прервется,
всем нам, князья, кто близкие ему.
(государева библиотека. Грек. )
Грек.
Уж третий год страной младенец правит, но на словах,
а правит всем она – мать-государыня. И ближние бояре.
И всё молчит в зловещей тишине,
И всё напряжено, как перед бурей.
(входит Шуйский)
Шуйский.
Ты здесь, монах – искал тебя. Послушай-ка, что пишут
нам люди старые – времен Донского или Калиты -
кто более имеет прав на трон
усопшего владыки? Малое дитя без смысла и уменья
или любимый брат – брат государя и сам почти что государь -
в нем кровь отца и господина нашего Великого Ивана.
Грек.
Вопрос досужий, князь Василий, или к делу?
Шуйский.
То государыню заботит – не меня.
Грек.
От Мономаха брат наследовал за братом, потом, недавно, был порядок изменен.
Среди писаний разные есть мнения – один за старину, другой ее не любит.
Но что нам? Брат Василия князь Юрий живет далеко в Угличе -
о нем не слышно.
Шуйский.