Нежное касание страсти

У меня была любимая футболка итальянская фирмы «Kappa» (мы с Антоном Перминовым умудрились найти её на совместном походе по рынку, что был на Мысу). Она была моей любимой футболкой. Там ещё эмблема такая была в виде влюблённых, которые сидели друг к другу спиной. Там именно девушка и парень, а не два парня спина к спине. Если рассмотреть ближе, то очертания груди у второго «человечка» явно проглядывались. И вот ты эту футболку чирканула ручкой. Я это уже дома смог заметить. А ведь эту футболку я не так часто надевал, ведь у неё была структура ткани такая специфическая, что очень сложно застирывать, потому что слишком нежная по своей вязке. Затирать щёткой отдельное место с чернилами было в прямом смысле опасным, так как это место потом могло приобрести заметно испорченный вид. Это было бы видно по раздёрганным переплетениям в отдельно взятом участке ткани. Как же я бесился дома, вспоминая тебя с ненавистью. Материл тебя самыми грозными словами и обещал самому себе, что буду ещё крепче в своём сдержанном проявлении к тебе. Самому себе давал обещания максимально холодно реагировать на любой твой флирт.

И вот шли недели и даже это я тебе постепенно прощал, но ты не забывала эту привычку с тыканьем ручкой. И я даже однажды тебе карандаш поломал, помнишь? Развернулся так резко, выхватил у тебя карандаш, сломал его мгновенно и повернулся обратно.

Эх, Юленька, если бы ты своими пальчиками в меня тыкала – весь нужный эффект сыграл бы во сто раз правильнее, чем ты тогда решила действовать. Не через шариковые ручки надо было пробиваться в моё сердце, а собственными ручками. Касание твоих пальцев в спину я бы воспринимал с должным пониманием. Совместные заигрывания были бы куда веселее. Это могло бы стать нашей с тобой забавой на уроках. Я так часто ещё в школьные годы рассчитывал, а ты всё почему-то криво-боко подходила в этом варианте заигрывания со мной. А ведь я мечтал, когда ты начала бы постепенно тыкать пальцами и подпинывать ногой меня, а я бы по-доброму тебя «наказывал». Ты ведь помнишь тот момент, когда ты стала добавлять к своим тычкам ещё и пинание ногой. И в один такой момент я поймал твою ногу и стал тащить к себе, а ты смеялась. Я же не делал тебе больно, а лишь продолжил наш совместный флирт. Помнишь, как это было весело? Ну, почему ты не поняла самых простых вещей, Юля?! Я же тебе дал ключ к пониманию. А ты потом всё равно продолжила свою манеру тыканья шариковой ручкой. Я уж не знаю, что с тобой было бы, если бы ты вообще продолжила не тыканьем, а щекоткой. Всё, все мои зажимы и сдержанности потеряли бы преграды. Я бы при любой возможности на переменах позволял себе заманивать тебя в сторонку, якобы для короткой беседы, а потом бы со всем желанием бы брал тебя в охапку и одаривал щекоткой всю тебя. Я ещё тогда десятки раз в своём уме уже проигрывал эти ситуации, предвосхищая тот звонкий продолжительный смех, который бы слышал от тебя. Сколько же раз я представлял твой смех во время таких «наказаний» с мой стороны для такой «проказницы»!

Да-а, какими же мы были дураками. Молодость – это прекрасно, но самое ужасное, что неопытность и неумение знать наперёд того, что более всего правильно в отношении тех людей, которых ты любишь. Мы так вроде трепетно, но в то же время умудрялись совершать самые нелепые варианты развития событий. А ведь всё самое правильное – было таким простым и очевидным. Кто бы мог нам тогда подсказать? Почему же мы были такими «кривыми»? А ещё проще было бы просто выдать друг другу признание ещё в самые первые годы нашего знакомства. И не было бы тогда никаких нелепостей с непониманием на реакцию друг друга.

Кстати, Юля, я вот никак не могу вспомнить: ты с 7 или 8 класса к нам пришла?

У меня же за всю 36-ю школу так и не было фотографий. В нашей семье в 90-е денег не хватало на всё. Именно поэтому я всегда отказывался от оплаты услуг фотографа. Даже в старших классах я зачем-то продолжил эту тенденцию, хотя уже успел в 2002 году вместе с Антоном поработать неподалёку от посёлка Матмассы и заработать денежек. А теперь мне так не хватает всех тех фоток, на которых мы все молодые. У меня вообще нет фоток с конца 90-х. Была одна от семьи, что жила по соседству. Я у них был в гостях и там меня сфотографировали рядом с одним их родственником, который был меня на год старше. Фотку потом нам принесли и она оказалась у нас в альбоме. Я несколько месяцев не мог себе найти место. Я вглядывался в себя на фотографии и мне до крайности не нравилось, каким я выглядел на ней. Я был таким жалким, на мой взгляд. И в итоге я её тайно из альбома вытащил и порвал на мелкие кусочки, а потом выкинул. Со временем так никто и не заметил её пропажи.

А спустя годы я не могу себе простить той выходки. Мне так хотелось посмотреть в глаза того парня, которого так почему-то любили самые красивые женщины в моей жизни. Для меня до сих пор не очевидным кажется тот факт, что я мог чем-то так привлекать. Тощий, некрасивый троечник с неуверенным взглядом. Почему же так ко мне относились женщины? Загадка. За что такому неблагодарному парню была такая привилегия? И тем печальнее мне осознавать на 38 году жизни, что я не отплатил тем же абсолютно всем этим женщинам: учителям и избранницам, которых на само деле любил безгранично.

Глава 2

Юля: 31 декабря 2023

«Я пришла к вам в 8 классе, потому что в школе меня травили, и общего языка найти не получилось. Л?ш, читаю твои сообщения, и мне стыдно за свои издёвки в твой адрес. Извини меня. И ручка и пинки и книга по голове, это очень больно. Сейчас, когда я стала мамой и мой ребёнок ходит в школу, смотрю на то как общаются дети между собой, мне страшно. А мы ведь были такими же, грубыми, взрывными, неблагодарными. Можно долго всё перечислять, НО – это называется молодость, неопытность, ведь мы ученики и пришли учиться.»

Алексей:

Ох, Юленька, ты ж моя милая лисичка. Ты у меня именно с лисичкой ассоциировалась. Мне казалось, что у тебя личико остренькое. И мне так нравилось это. Никто у меня из девушек хоть когда-то не вызывал желание находить общего с каким-то милым зверьком. Все эти «кошечки» – это фигня. Настоящих «кошечек» я не видел ещё ни разу и вряд ли когда-то увижу. В моей жизни есть один «зверёк» – это лисичка Юля, которую я любил и не перестаю это делать, а только сильнее горю этим чувством.

Понимаю, что сейчас у девушек новые фамилии после замужества, но для меня ты остаёшься Фицайкой, как и остаются Оля Сухорукова, Оксана Белетченко, Женя Ялунина и прочие, кто сменил фамилию в паспорте. Для меня вы все те самые девочки-одноклассницы – вечно молодые и не меняющиеся. Но ты тогда и сейчас для меня остаёшься особенной, кого я люблю больше всех остальных. В школе мы (не влюблённые) друг друга ощущали просто как ровесников, но сейчас даже некоторых парней из моего класса я готов обнять как родных. Для меня нет «козла», а есть Костя Козлюк, для меня нет «Богуса», а есть Лёха Богунов, для меня нет «барана», а есть Лёша Мараничев. Остались такими же только мерзавцы Мелюх (Сергей Милюханов), Ряба (Александр Рябинин), Горбатый (Алексей Горбунов). Их я презирал тогда и остаюсь при таком же мнении о них.

Что касается твоих пинков по стулу, то эти телодвижения для меня были вполне за вменяемый флирт. Я честно говорю, Юленька. А вот неизменные тычки ручкой и карандашом меня возмущали. Это да. Я ждал пальчиков, а ты почему так и не перешла на такие очевидные методы заигрывания с хладносердным дурачком, который вроде вполне глазами хоть что-то демонстрировал ответное для меня. Или у меня и в глазах был этот нелепый «холод»?

А вот про «книгу по голове» вообще сейчас слышу вроде впервые. Ты ничего не перепутала? Я такого не помню? Может, ты так сильно ударила меня в каком-то классе, что у меня шарики за ролики заехали и память выветрилась, но вот совершенно не помню такого момента. Книга меня не могла «ранить». Ручка эта чёртовая, конечно, раздражала, а пинки и книжки по башке – это вообще безобидная выходка. Пинала же ты под моим стулом, а не по спине. Ох, Юленька, знала бы ты, сколько я в своих воспоминаниях резко оборачиваюсь к тебе после таких тычков и своим новым мышлением командую себе фразу для того молодого Лёши Зырянова: «Фицайка, прекращай тыкать ручкой! Хочешь меня тыкать – используй свои руки. Только помни – ближайшая перемена – и ты будешь «наказана» за каждый свой тычок».

И как же мне хотелось попасть в такой момент, чтобы увидеть твою заигрывающую улыбку, когда ты услышала бы мои «угрозы». По-моему, ты такую практику тычков только с 10 класса стала применять. Но и этих двух лет хватило бы, чтобы мы просто бросились друг другу в объятия, если бы не использовали лишних методов взаимного флирта, которые сбивали с правильной чувственной линии поведения.

Я не добавляю тебя в друзья, чтобы не давать повода для чьих-то подозрений. Если бы я более 10 лет назад писал, то мог и «задружиться», а сейчас не хочу кому-то из одноклассников дать повода для лишних вмешательств в наши подробности. Я и поздравлять тебя не смогу, как все остальные на стене твоей страницы. Я не могу себе эти простые открытки тебе присылать. Сердце мне велит писать только о своей любви к тебе и благодарности за всё в общем школьном прошлом, но ведь найдутся те, кто начнёт находить здесь повод для подозрений. Вот увидит, к примеру, Оля Сухорукова (Зубова), что появился неожиданно «Зыря» и заговорил о своей любви, а ведь Оля наверняка, как и многие другие, помнят, что наша взаимная симпатия вряд ли для кого-то была непонятна ещё тогда. Найдутся и другие «доброжелатели», которые захотят покопаться в чужом белье. Я себе не могу такое позволить. Я виноват перед тобой гораздо больше. Все твои выходки с тычками и некоторыми мелкими суждениями в мой адрес тогда – это всё настолько пустяшное, что меркнет перед твоими более важными действиями. Ты могла себе позволить выбор любого другого, кто крутился вокруг тебя. И это были действительно достойные ребята. Они были либо отличниками, либо более физически сложенными, более уверенные в своей мужской подаче, а ты зачем-то тратила свои усилия на жалкого парня, который был хилым троечником, не умеющим транслировать свои чувства. Но именно ты делала меня от года к году всё сильнее и увереннее, когда показывала, что такая невероятная красотка может быть заинтересована в таком скромном парне. И вся проблема была лишь в том, что для этого парня вся эта ситуация из года в год была фантастичной, поэтому самому разрушить стену изнутри не удавалось. Я боялся показаться тебе ещё более слабым.

Я не просто так тебе вспомнил несколько случаев, когда ты была вот уже совсем на короткий миг до того, когда могла бы меня брать в свой плен. Ты делала такие гигантские шаги к разрушению моей стены, но останавливалась вот совсем уж на последнем шаге, когда меня «добить» можно было лёгким движением.

Пишу тебе сейчас после вина и шампанского, но мои переживания весь лёгкий алкоголь выжигают напрочь, а мысли вновь улетают в прошлое. Я алкоголь уже больше десятилетия употребляю крайне редко. Да и с юности вообще пил вообще нечасто. Традиция лишь на Новый Год, а также на чьи-то дни рождения. Но к 35 годам у меня все бабушки и дедушки умерли, а ещё отец ушёл из жизни ещё в апреле 2016 года. Никому не пожелаешь такого, но меня это не свело к пристрастию к алкоголю. Лёгкость в борьбе с такими соблазнами мною легко реализуется. Наверное, литературное творчество помогает переключаться на усилия в более нужное русло, чем саморазрушение. Именно поэтому в сам праздник НГ или чей-то ДР могу себе позволить много, но отрезвляюсь легко, ведь я за всю жизнь выпил примерно две бочки алкоголя, если всё ранее выпитое слить в эти тары. Для других две бочки алкоголя – это норма на год.

Я ищу силы не в этом. Я живу чувствами. И чем старее я становлюсь, тем больше понимаю всю важность правды и честности в проявлении чувств.

Кстати, однажды летом 2013 или 2014 года я встретил на Ватутино Женю Горбаченко. Поговорили про самую традиционную тему в таких случаях – «видел ты наших?»

И вот он мне рассказывает про встречу со всеми «нашими» в немалом количестве в школе. А я ему: «Ух ты, а как вы так решили вдруг собраться?» И тогда мне Женька отвечает с удивлённым лицом: «Так ведь прошло 10 лет после выпускного!»

Я взял паузу на осмысление и меня прошибла мысль: «Боже! А ведь точно – мы же в 2003 году закончили школу!»

Я даже не мог понять, как я так умудрился не вспомнить такую дату. Но ещё больше меня огорчил факт, что меня никто не стал даже искать в интернете, чтобы присоединиться к группе для похода к нашим учителям. Женька перечислял нескольких людей и я с такой грустью осознавал, что я – какое-то пустое место, о котором вспоминать нет необходимости. Хотя были и обычные мысли на счёт того, что на таких собраниях очень часто бывают обсуждения того, кто и как устроился в жизни. Я ничем не мог похвастаться в сравнении с теми ребятами, у которых «стартовые данные» были гораздо лучше, чем у какого-то нищеброда, который в за время средней школы не мог себе позволить заплатить деньги за услуги фотографа, который каждый год делал коллективные фотографии. У меня так и не было ни одной фотки с 36-й школы.

Помнишь, Юленька, ты сама однажды спрашивала меня: «А почему ты не берёшь себе фотографию на память?»

А я отвечал так просто: «Да мне и не нужно. Обойдусь».

А всё дело в простой нищете нашей семьи. Мать с отцом уже развелись к 1999 году. Мать тащила двух сыновей сама. Мы с 90-х были привыкшие к тому, что даже к родственникам с Ватутино на Мыс или на улицу Киевскую 73 шли пешком, а не на автобусе.

Антону Перминову вчера написал про то, чтобы он мне фотки общие с 6 по 9 класс прислал, если у него остались, а за 10 и 11 класс у меня нет. Успел написать и Жене Горбаченко, но он очень редко заходит на свою страницу в «ВК». Я с ним с той десятилетней давности ни разу не встречался и в интернете не искал. А сейчас вот прям начинаю искать любую возможность восстановить то, что так упустил много лет назад. Не знаю, как он отреагирует, будет ли заморачиваться с тем, чтобы отфоткать свой школьный альбом.

Сейчас от Антохи получил несколько фоток за время 56-й школы и за 36-ю, но до 9 класса, ведь он потом на физмат перешёл. Прям вообще себя на некоторых фото не узнаю.

Вот несколько занятных фото…

Какой же я молокосос на многих фотках. Неужели я и в 10 и 11 классах был с таким детским выражением лица?

Ты встала позади Кости Козлюка и, как мне казалось, намеренно играла на ревности со мной. Ты можешь и не помнить, а вот у меня прям флэшбэк случился. Я помню, что поворачивался в твою сторону, а ты прям специально перед моим взглядом касалась Кости слегка за его спиной. У меня и выражение лица какое-то вообще напряжённое получилось, если попытаться присмотреться к фотографии. Ох, как мне эти твои игры на ревности помотали нервишек.Кстати, на той фотке, где мы у входа в 36-ю школу, я как только увидел себя с правого боку и тебя сверху, то сразу вспомнил тот момент во время фотографирования.

Юля: 2 января 2024

«У меня тоже где-то есть такие фотографии. Мы общаемся с Олей Сухоруковой и Настей Семёновой из всех одноклассников. Андрей Уткин умер, давно уже. Серёжа Милюханов живёт на моём районе, как то встретились, сам подошёл, был рад видеть. С Настей Менщиковой вместе работали. А больше никого не видела.

Лёша, ты мне так много пишешь, я порой теряю нить о чем ты. Твои мысли я поняла, чем старше становишься, приходит осознание и хочется поделиться, это здорово. То что ты мне написал это шок, а то, в чем ты мне признался-даойной. Боюсь разочаровать тебя, но ты ошибаешься что я с тобой флиртовала. Скорее ты это всё придумал в своей голове. Я относилась к тебе как к однокласснику, ты был интересным собеседником, необычным. Порой хотелось поддерживать.»

Алексей:

Про Уткина – это шок конкретный. Меня аж на несколько минут вынесло.

Он в начале нулевых со своим братом переезжал даже в наш дом на Шаимском 6. Только я в первом подъезде, а он в шестом жил. Но они там не больше нескольких месяцев были, а потом я его никогда не видел. Мы с ним, конечно, не сильно и общались, но время сгладила любые шероховатости. Ничего шибко гадкого от него в школьные годы не было.

Жалко Андрюху. Прям холодные мурашки по рукам идут, а я пытаюсь написать хоть что-то по этому поводу. И это не сентиментальность во мне говорит. Чисто по-мужски тяжело воспринимать. Такое ощущение, что он мне был очень близок.

Ладно, о трагичном говорить не будем много. Не то время сейчас.

Что касается флирта, то на фоне остальных в школе он был как вполне очевидным. Если уж мне даже Антон Перминов (будучи уже в физмате) в одной из встреч, когда мы с ним вместе договаривались по рынку пройтись, задавал вопросы на счёт тебя. Я ведь своих чувств к тебе никому не раскрывал из пацанов. У девочек обсуждать такие темы – обычная необходимость, а вот у пацанов чаще всего обсуждение на поверхностные темы в отношении девчонок. Только в общем плане могли говорить свободно, а вот признаваться даже своим самым лучшим друзьям о личной привязанности к девчонке – сложновато. Думаю, даже у других парней так было.

Так вот, Антон мне как-то раз задал вопрос о моей возможной симпатии к тебе. Антоха примерно в таком ключе говорил: «Лёха, мне тут мои друганы в моём классе спрашивают про тебя. Типа, а что там у него с этой Фицай. Она же к тебе вроде как нормально так относится. Ты вроде же как… ей нравишься и всё такое».

Я тогда немножечко так подофигел. Я так глаза ещё округлил: «В СМЫСЛЕ?! А они-то вообще каким боком могут что-то знать?»

И Антон так: «Ну-у… они заметили, что у вас вроде как что-то такое… да и ты вроде тоже как-то…»

А я так (после долгой паузы) плечами жму: «Симпатичная, конечно… но как же она меня бесит вообще!»

Сам-то это сказал, а про себя подумал, что у меня опять какие-то конкуренты намечаются. Я тебе не буду передавать то, что мне Антон рассказывал много дней спустя про тебя от этих его друзей с физмата. Я уже тогда догадывался, что это скорее всего грязные попытки мне подгадить. Недоброжелателей у меня с других классов хватало. Всякую лютую фигню я даже своим скудным умом мог распознать. Уж слишком дебильные кляузы были по своему содержанию. Сам Антон такого не выдумывал. Ему такой чушни нафиг не нужно было.

Кстати, вполне что-то на уровне симпатии было и у Антона с Олей с Сухоруковой. Понятно, что ничего серьёзного не вышло, но мы даже между собой об этом не говорили. Антон точно так же ответил, как и я на его подозрения, когда ему осторожно спросил про Олю. Антон уклончиво так намекнул, что Оля прикольная, но тему дальше не стал развивать.

Не знаю, может быть, это у нас такая скромная троица была в школе, что мы даже о своей любви не говорим кому-то, если только не самим себе или той самой Любви. Для нас это было табу. Думаю, Антон тогда тоже ощущал нечто вроде страха оттого, что в своём любовном признании видел демонстрацию слабости. Хвастаться своими любовными похождениями могли как раз те, кто их выдумывал или приукрашивал явные случаи, чтобы казаться более успешным в теме любви.

Раис ещё более замкнутым был в этом отношении.

Я не с бухты-барахты вспоминаю о наличии в наших отношениях флирта. Я в предыдущих письмах обходил эти две сцены, которые у меня в голове крутятся, как уже озвученные фразы от тебя и тот самый танец перед Новым Годом. Я ожидал, что ты сама вспомнишь и передашь свои тогдашние очевидные мотивы, хотя там ничего особо скрытого не было.