Группа крови на плече. Кодекс спецназовца

– Стоп! – я поднял руку. Наши шаги грохотом прокатывались по пустому коридору и дробным звуком возвращались назад. Не пойдет…

– Снять ботинки! – приказал я и первый начал разуваться. Набойки какие-нибудь специальные сделать? Надо бы озадачить ребят из СпецНИИ. Или кроссовки? Помнится, в Афгане спецура мигом скидывала сапоги и переодевалась в «адидасы», в которых, как известно, любая даст. А еще были «пумы», в которых трахают без шума. Интересно, «адидасы» уже делают?

Дождавшись, пока все снимут ботинки, я дал приказ двигаться дальше. Вот теперь совсем другое дело…

Расположились по сторонам от двери и начали осматриваться. Дверь в самом деле хрупкая. Даже пробившие пули щепок не откололи – просто ровненькие дырочки и все. Был бы какой-нибудь видеощуп, засунули бы и посмотрели. Но сейчас такие технологии – фантастика. Может, зеркальцем?

В классе кто-то наигрывал на гитаре и хриплым голосом выводил: «В этом доме большом раньше пьянка была…» Это же Высоцкий! И кто у нас такой эстет? Мельников или Колпакбаев?

Внезапно дверь открылась, и на нас в ступоре уставился вихрастый парень. Еще бы – перед тобой куча здоровых мужиков в черном и пятнистом. С автоматами, щитами… Я, молясь всем богам, вышел вперед и молча поманил пацана к себе. Тот, завороженно нас разглядывая, двинулся вперед словно сомнамбула.

– Как звать? – Я снял сначала шлем, а потом маску. Нефиг пугать школьника больше меры. Заорет, огребем проблем.

– Альберт. – Он посмотрел на лежащего в углу коридора Пушкина, который держал в прицеле дверь. – Хакимов. В туалет отпросился.

Пока шли до туалета, я его расспрашивал о настроениях. Оказывается, несмотря на увещевания, пацаны почти решились на восстание. Ну что же все такие герои в этом Сарапуле? В туалет пришли Соловьев, Иво. Последний нацепил на себя очки, держал в руках блокнот с ручкой. Прям кандидат наук и пишет докторскую на тему допросов заложников в боевых условиях.

Пока Альберт делал свои дела – точнее пытался, так как у него не очень получалось в нашем присутствии, я его опрашивал:

– Родители? Мама только. Зоя Тимофеевна. Она на железной дороге работает. В вокзальном буфете. Отца нет, – парень нахмурился. – От водки умер. Пил, пил и допился… Бабушка еще есть, дед. Они уже на пенсии.

М-да… Единственный сын в семье. Что случится – мать с ума сойдет.

Иво позадавал еще вопросы, потом прямо спросил:

– Хочешь мы тебя к матери отведем?

– Как так? – Альберт растерялся. – Я же обещал им вернуться!

– Обещание, данное под дулом автоматам, не считается… – Соловьев покачал головой. – Ты не о своей репутации думай, а о матери.

– Нет, нет… – парень даже отодвинулся к стене. – Я честное комсомольское дал!

Вот же народ! Гвозди можно делать из таких людей. Куда все пропадет через тридцать лет?

– Ладно, раз дал слово, возвращайся… – я тяжело вздохнул, принялся инструктировать Альберта. Прям возле унитаза. Все должны сесть пониже, лучше даже лечь. Делать вид, что спите. Если будут спрашивать, сказать, что в школе тихо и спокойно, никого не видел. А шум – так это, наверное, технички туалеты моют и ругаются.

На удивление, пацан даже не сомневался в моих командах. Надо – сделает, дело-то житейское…

– Товарищи командиры, – Альберт замялся, – вы не могли бы выйти? У меня не получается пописать!

– А, ну да, ну да… – я кивнул всем в сторону двери, вышел из туалета. Тут же возле умывальников мы устроили импровизированное совещание. Еще раз накидали план класса.

Один террорист сидит на учительском месте, брякает на гитаре. Другой ходит вдоль окон. Похоже, второй больше всего опасен, не выпускает автомата из рук. Одна очередь и все…

Пока мы шли назад, Альберт оправдывался:

– Пацан сказал – пацан сделал. Если я не вернусь, как потом друзьям в глаза смотреть буду?

Я промолчал. Сколько бед из-за этих пацанских понтов… Было и будет.

Альберт вернулся в класс, мы застыли у дверей. Я, отойдя по коридору, пошептался с Иво.

– Запиши себе, – кивнул на блокнот. – Надо учить бойцов статике. Долго замирать без движения, очень медленно передвигаться.

Давно-давно я читал книжку про японских ниндзей. Всякую философию про большую, малую колесницу Будды я, разумеется, пропустил. И правильно сделал. У нас тут свои колесницы – дело Маркса – Ленина верно потому, что истинно. И наоборот. Замполит каждый божий день мозг этим ест. Зато с любопытством прочитал о физической подготовке. В нее входило несколько блоков, которые, как я теперь понимаю, будут небесполезны для группы громовцев.

Во-первых, это координация движений. Хождение по канату, прыжки на одной ноге по сложной траектории, акробатические элементы – разные виды сальто, ходьба на руках… Тут я серьезно задумался над тем, чтобы пригласить какого-нибудь тренера из гимнастов. Что-то еще было у боксеров… Точно! Прыжки со скакалкой.

Второе – это развитие реакции. Ловля мяча или шара рикошетом от стены. И опять из бокса – уклонение от маленькой груши на резинке.

Выносливость. Ее мы тренируем бегом на длинные дистанции, а надо еще висом на турнике, и да, йоговской планкой. Парням это явно не понравится…

Я пристроился в конец левой змейки и замер. Потянулись томительные часы.

Наконец, где-то в четвертом часу ожило школьное радио.

– Колпакбаев и Мельников! Ваши требования удовлетворены. Вы можете получить свои загранпаспорта и будете отправлены в аэропорт города Ижевска… при условии сдачи оружия.

За дверью медленно стихло бряканье на гитаре. Ну же, суки, давайте… Однако те затихарились и не отсвечивали. Мы потихоньку, очень стараясь не брякать и не стучать, начали разворачиваться в боевой порядок. Две змейки с обеих сторон, Незлобин прицелился из дробовика в замок.

* * *

Внезапно дверь приоткрылась, и в щель я услышал:

– Капитана Орехова позовите.

Опять глянул на часы: 4:35.

Владимир Викторович распахнул папку с липовыми документами, глубоко вздохнул, натянул на лицо широченную улыбку и шагнул в класс.

– Ну, все решено. Ребятам здесь больше делать нечего… – услышали мы его громкий голос. – Давайте отсюда! Встали и пошли.

Мы услышали топот детских ног, и вскоре в дверь один за другим начали протискиваться школьники. Их тут же препровождали в глубь школы, подальше от класса. Я аккуратно просунул в дверь зеркальце. Орехов стоял около стола с террористами и что-то им говорил, размахивая документами. Оба «бегунка» слушали его, опустив АК.

– Да зачем вам эти детишки? – донеслось до меня. – Я сам за руль «уазика» сяду, чтобы вы могли контролировать ситуацию. Буду вашим заложником.

Вот у мужика нервы! Нет, его точно надо к нам. Я сделал знак подготовиться отряду. Нет, не надо нам никаких поездок на «уазике» с автоматчиками внутри. Тут пол-Сарапула вокруг школы, может нехорошее случиться. А ну как народ полезет на машину, а два дебила откроют огонь?

Я протянул руку, Незлобин вложил в нее светошумовую гранату. Я дернул чеку, чуток подождал и нежно закатил ее прямо под ноги честной компании. Извини, Владимир Викторович, знаю, что так не договаривались… Но уж больной удачный момент.

Бу-ум!

– Бой!!

Озверевшие от ожидания громовцы мгновенно вынесли незапертую дверь, откинули автоматы у валяющихся террористов. Перевернули их на животы, щелкнули наручниками.

– Извини, Владимир Викторович, – я подал руку сидящему на полу Орехову. Капитан ошалело мотал головой. – Так было нужно для дела.