Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили

Дмитрий снял осаду Новгорода-Северского и отошёл в город Севск и поменял пути наступления, главный путь теперь лежал на Кромы и Тулу в обход московского войска.

Цитата из Иссака Массы: «В 1605 г. 1 января в Москву открыто привезли пленников, как поляков, так и казаков, со значками и оружием, чтобы народ в Москве видел, что московское войско одержало победу, хотя она была ничтожна, -и не падал духом, ибо, как я полагаю, Борис страшился, как бы в Москве не поверили, что то истинный Димитрий, и не пристали к нему, того ради повелел он часть пленников привозить в Москву днем, так что, говорят, привезли однажды пятьсот пленников, и передавали другие подобные бредни.

В другой раз Борис, послав грамоты из Москвы, повелел, чтобы в Северской земле никого не щадили, но поступили с народом, как в Комарицкой волости, как о том было выше изложено, что и было исполнено, но столь бесчеловечно, что всякий, слышавший о том, содрогался, так много должно было погибнуть невинных людей. Женщин, девушек и детей обесчещивали до смерти, а тех, что оставались в живых, продавали за старое платье или за полштофа водки или за другие какие столь же ничтожные вещи»

Мартин Бер пишет: «Московитяне занимались казнью своих единоверцев, присягнувших Дмитрию в Комарицкой волости. Они повесили на деревьях за ноги несколько тысяч крестьян, с жёнами и детьми и стреляли в них из ружей, пока те не погибли. Далеко были слышны вопли несчастных».

Царевич Димитрий в отличие от Бориса ни у кого ничего не отнимал, а оставлял каждому свое, по этой причине всё больше народа переходило к нему; росло число людей, не желавших и слышать о царе Борисе. Многие воины оставались верны ему до самой смерти и претерпевали все мучения и пытки, утверждая, что он истинный Димитрий.

Бой под Добрыничами. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

Исаак Масса пишет о той зиме:

«10 января 1605 года означенного года большое войско московское под начальством главных воевод стояло у Добрынич (Добрунь), большой деревни на прекрасной равнине, где было также много холмов, из коих некоторые были довольно высоки;

и в тот день рано утром выехали 4000 всадников на поиски добычи, которую могли найти, будь то овес, сено или солома для лошадей, и едва отъехали на три мили, как на них напал из-за кустов отряд польских всадников так стремительно, что московиты были приведены в великое замешательство и обратились в бегство, так что около 500 московитов полегло на месте, остальные же по большей части спаслись бегством, ибо их долго не преследовали».

Лжедмитрий, находясь в Севске не желал битвы, но Борисовы войска последовали за ним и настигнув его между Добрыничами и Чемлигом и вступили в бой.

Дмитрий был уверен, что жители завоеванных им местностей будут некоторое время держать его сторону, ибо они были ожесточены против приверженцев Бориса, стоя здесь воины Димитрия, уверенные в победе, пропивали свое добро и бражничали. Среди них был сам Димитрий, князь Василий Масальский и дьяк Богдан Сутупов, перебежавший к Димитрию и все польские паны и дворяне.

20 января 1605года ночью, немцы и ливонцы, бывшие в войске Бориса Годунова на конях скрытно подошли к противнику, капитаном над ними был Яков Маржерет, француз, оставивший свои записки в истории, которые я здесь и цитирую местами. Вот он первым напал на Лжедмитрия и завязал схватку. За немцами последовало 400 стрельцов, вступивших в схватку, но тут из-за гор и холмов показалось 70 мелких отрядов казаков, которые без всякого промедления с великим шумом и криками напали на противника и обратили в бегство все московское войско. Поляки пробились к деревне Добрыничи, а московские стрельцы числом 6000 сломили шанцы из саней, набитых сеном, и залегли за ними и как только поляки вознамерились продвинуться вперед, стрельцы из-за шанцев выстрелили из полевых пушек, которых было до трехсот, и открыли пальбу из мушкетов, и это нагнало на поляков такой страх, что они в полном беспорядке обратились в бегство. Отряды Маржерета собравшись с силами, пустились их преследовать и гнали поляков добрых две мили, убивая всех, кого настигали, так что всю дорогу умостили трупами.

Казак. Рисунок 18 века. Неизвестный художник.

Царевич Димитрий с несколькими отрядами оставался в лощине, но увидев бегущих назад поляков, едва сам мог спастись, ибо вороная его лошадь была подстрелена, и князь Василий Масальский, тотчас соскочив со своего коня, посадил на него Димитрия; сам же взял лошадь у своего конюха, и так чудесным образом ушли от неприятеля, и за свою верность Масальский впоследствии был высоко вознесен Димитрием.

Самозванец был разбит и отброшен к реке Сейм и далее через Рыльск дошёл до Путивля. Пока Дмитрий через леса и снега бежал в сторону Путивля, в это время каменную крепость Путивль осаждал атаман Андрей Корела с Донскими Казаками.

Яков де Ту, француз в своей книге «История моего времени» пишет: «Следуя совету казацкого атамана Корелы,знаменитого чернокнижника, осадившего многолюдный город Путивль, где начальствовал Михайло Салтыков имевший до 8000 волжских казаков; воевода сначала оборонялся упорно; напоследок, убеждённый Корелою, сдал Путивль и сам покорился Дмитрию».

Российский историк, доктор наук Николай Лысенко то же пишет, что Карела слыл чернокнижником: «В среде казаков атаман Корела имел репутацию «характерника», то есть языческого знахаря, свободно владеющего древними ведическими практиками колдовства и заговоров. Невысокого роста, коренастый, весь в рубцах, Корела смотрел на собеседника блестящими, почти фосфоресцирующими, ярко синими глазами. «У него были глаза василиска, так что никто не мог выдержать его взгляд, впрочем, это и не удивительно, ибо сей человек слыл чернокнижником».

Почему многие люди называли Андрея Корелу чернокнижником, волшебником, характерником? Напомню вам что ещё с молодости он мог читать на латыни, кто его этому научил остаётся не известным, возможно это был тот священник в крепости Карела.

Ранее знаем, что Дмитрию в Кракове иезуиты дали разные книги, наверное, там была и книга о Фаусте, она издавалась в чёрном кожаном переплёте. Так как в России в те времена кроме церковных книг ничего почти не издавалось, то те люди, которые читали и имели другие книги часто назывались «чернокнижниками» и еретиками. Дмитрия первым русские священники начали называть этим слово. Затем термин «чернокнижник» закрепился и за Андреем. Выходит, это он поделился с Корелой популярной книгой «История о докторе Фаусте», а была она на польском или латыни неизвестно. Всё это выше сказанное характеризует Корелу как человека с высоким интеллектуальным уровнем и развитым умом способным уговорить практически любого человека.

Сейчас известно нам, что среди шарлатанов и магов в 1602 большую славу стяжал своими необычайными проделками и бесовскими чарами Иоганн Фауст из Кундлингена, который изучил магию в Кракове, где ее раньше публично преподавали. Слава Фауста очень быстро распространилась за пределы Германии. Изданную книгу в 1587 году «Историю Йохана Фауста» («История о докторе Фаусте, знаменитом волшебнике и чернокнижнике») некоторые критики считают едва ли не самым значительным достижением германской романистики. Она пришлась по вкусу массовому читателю и была переведена на несколько языков. Книга имела кожаный оклад чёрного цвета.

В книгу вплетены эпизоды, которые ранее связывались с различными чародеями (Симон Волхв, Альберт Великий) и которые в этой книге отнесены к Фаусту. Источником её, помимо устных сказаний, служили современные ей сочинения по ведовству и «тайным» знаниям (книги теолога Лерхеймера), ученика Меланхтона. Заключительная глава книги повествует о «страшном и ужасающем конце» Фауста: его разрывают бесы, и душа его идет в ад. Характерно при этом, что Фаусту приданы черты гуманиста. Вот сохранилось письмо одного церковника и о популярности этой книги, приведу его здесь: «Посылаю Вашей милости Платина и сообщаю, что на прошлой Франкфуртской ярмарке впервые появилась история доктора Иоганна Фауста, полсотни экземпляров которой привез один книгопродавец.

Однако прежде чем я об этом узнал, книга оказалась распроданной, кроме одного экземпляра, который хотя уже и продан в Вольфенбюттель, но еще не отправлен». Брауншвейг. 30 октября 1587 года по р. х. Покорный слуга Вашей милости Лудольф Людерс, регент церкви св. Власия в Брауншвейге.

Продолжая мысль историка Николая Лысенко я скажу, что Корела имел в народе звание «характерника», существовавшее у казаков. Некоторые их ритуальные практики например, отсечение головы первого убитого врага, а также сохранение в народе отсеченной правой руки умерших прославленных атаманов, свидетельствуют о древних корнях этого ритуала.

«Характерники» отрабатывали так называемое «характерство» -сложные языческие заговорные ритуалы, призванные защитить казака от пули, горячего коня от запала, их обоих от укуса змеи, осуществляли наговор на ружья и мысли противника, заговаривали кровь, текущую из глубокой ран.

Но вернёмся к тому что Корела занял Путивль и туда пришёл Дмитрий. Из городов ранее занятых Корелой продолжали приходить отряды казаков на помощь. Мстиславский хоть и был ранен, но продолжал руководить Московскими войсками. Он снял осаду с Рыльска и отошёл назад по направлению к Кромам в Радогожский острог, что бы неприятель не отрезал от него дорогу на Москву. У него были проблемы с порохом и питанием, съев все свои запасы его войско обращалось к грабежу и мародёрству против местного населения, многие покидали армию и уходили домой. По сообщению Маржерета воеводы московские «хотели распустить на несколько месяцев своё войско, очень утомлённое». Царь Борис Годунов сведав о том, строго запретил увольнять воинов, к тому же присылал грамоты с угрозами воеводам о наказаниях за то, что «того Гришки не умели поймать». Именно под Путивль привёл 4000 казаков с Дона товарищ Андрея Корелы атаман Посник Лунёв.

Прибытие Дмитрия самозванца в Калугу. Картина художника Николая Дмитриева-Оренбургского.

У знаменитого русского историка Сергея Фёдоровича Платонова описано, что Корела видя такое положение, опережая московское войско маленькими силами занял крепость Кромы. Он ещё так определяет это событие «вот при таких обстоятельствах ведена была знаменитая осада Кром, под обгорелыми стенами которых решилась участь династии Годуновых».

Цитата из С.Ф.Платонова.

И. Масса так пишет: «Этот Корела, находясь в Кромах, помышлял о том, чтобы при этих счастливых обстоятельствах удержать крепость, и послал известить обо всех обстоятельствах Димитрия и просил прислать людей и припасов, что часто исполняли с великой отвагой и проворством, и они, казаки, полагали, что московское войско, постояв так всю зиму или до весны, само расстроится и погибнет».

14 февраля 1605года прибыли в Москву воевода Петр Федорович Басманов и князь Никита Трубецкой, и их торжественно везли на царских санях и лошадях за их отвагу и стойкость под Новгородом-Северским, как о том было сказано выше; и царь пожаловал им дорогие подарки «золотое блюдо весом 6 футов, насыпанное золотыми червонцами, сверх того 2 тыс. рублей, множества серебра и поместья, с крестьянами». а настоящего героя князя Мстиславского Борис не жаловал.

П.Ф.Басманов. Современное фото из оперы «Борис Годунов».

У шведа Петра Петрея в книге «Достоверная и правдивая реляция» читаем:

«Когда войска Бориса подошли к крепости Кромы, там было 600 донских казаков во главе с их начальником Корелой. Там они стояли шесть недель, все время перестреливаясь с врагами, так что ни один день не обходился без многих жертв. У русских не было порядка, и у них чесались уши от желания получить нового повелителя. Они не хотели ничем поступиться для дела. Иноземцы подожгли крепость и штурмовали ее, чтобы войти в город. Когда русские начальники увидели это, они побежали к ним и вернули их назад, сказав, что великий князь приказал не штурмовать крепость, а взять ее измором, чтобы сохранить своих людей».

Надо помнить, что была зима и московское войско не было готово к большой войне, Годунов думал победить числом и быстрым наскоком, слабым было материальное снабжение, не хватало пороха на такое большое войско и начались болезни.

Защита города. Неизвестный художник 20 века.

Что может быть лучше, чем повествование о той осаде крепости Кромы современником, вот как сказано у Конрада Буссова в «Московской хронике», он был уроженец Люнебургского княжества в Германии, служил у Царя наемником-ландскнехтом.

«Военачальнику Борис приказал со всеми силами идти на Кромы, взять этот городишко, а Корелу, который с подчиненными ему казаками отступил туда во время прошлой битвы, истребить полностью. Но поскольку полководец князь Иван Мстиславский после полученных в этой битве 15 ранений не совсем еще оправился, Борис придал ему для замены еще одного знатного вельможу, князя Катырева. Это очень возмутило некоторых важных персон (которые почитали себя более пригодными для этого), и даже настолько, что они с несколькими тысячами людей отпали и перешли к врагу. Однако оба полководца, и Мстиславский, и Катырев, вместе с иноземцами выказали усердие, осаждая деревянный городишко Кромы. Иноземцы подожгли его, так что он выгорел дотла и не осталось от домов ни одного кола. Казаки вырыли вокруг всей оборонительной ограды снаружи и изнутри глубокие рвы. Из обоих рвов землю повыбрасывали наверх и сделали изнутри под оградой так много сквозных лазеек, что можно было, если нужно, мигом выйти и войти. Свои жилища казаки, подобно мышам, устроили тоже в земле, так что никакой пушкой их нельзя было потревожить. От наружного рва они прорыли к шанцам московитов маленькие рвы и прятались в них.

Когда московиты приближались для схватки или посылали людей на штурм, казаки, как мыши, вылезали из земляных нор и храбро оборонялись, а если московиты начинали одолевать их, они живо через отверстия забирались снова во внутренний ров и ждали там преследования со стороны московитов, но тех мороз пробирал по коже, и они не хотели залезать туда; так они и стояли там около 3 месяцев, расстреляли много пороха и свинца и ничего не добились, ибо слишком много было у них измены, и она с каждым днем усиливалась, даже настолько, что однажды среди бела дня 500 казаков, которых Димитрий послал из Путивля на помощь осажденным, проехали через один из московитских лагерей в Кромы с сотнями саней, груженных съестными припасами, прежде чем московиты из другого лагеря заметили это».

В Никоновской летописи сказано:

Цитата из Никоновской летописи.

Вот это случай многих «московских воевод» удивил и стали приписывать Атаману Андрею Кореле всевозможные неземныекачества, называли«волшебником»и «характерником». Немец Конрад Буссов говорит, что отряд прошёл днём, но это не так. Пехота Донских Казаков возглавляемая Юрием Беззубцевым проявили изобретательность и смекалку, одев, как мы сейчас говорим, маскхалаты и обмотав ружья тряпками. Про белые одежды упоминает Н. М. Карамзин при битве у Новгород-Северского. Сам Корела проявил свои способности к убеждению противника, уговорил «волжских казаков» в стане «московитов» и ближе к ночи промазав все сани жиром чтобы не скрипело провёл подмогу в крепость через камыши и болота. Какой высоты бывает камыш мы знаем по плавням устья Дона, а способность казаков незаметно передвигаться в таких условиях рассказывали азовские турки.

Русский историк В. Сухоруков писал: «…осада Кром казалась столь непонятною, что Петрей в записках своих называетКорелу волшебником».

В Русской летописи дьяк, её писавший так говорит о Кореле; «…зане был воин искусный, а к тому досужий волшебник, и от того сделалось, что войска тут Московския часто с конными Козаками и на всякий день много раз бившись, ничего важного ради несоюзства сделать Кромам не могли и отступили; одна часть войска к Гришке перешла, а другая вбеги, третья в сомненьи повисла».

Стольник Бутурлин, проводивший специальное дознание, зафиксировал в своем протоколе, что стрельцы князя Шереметева: «слышаху токмо многогажды ископыть и храп лошадиный, такоже скрып саней многих, но николе же не видяху».

Приведу ещё цитату из записей Троицкого келаря Авраамия Палицын «Иное сказание»:

«А в городе Кромы засел того же еретического войска казачий атаман Гришка Корелас казаками и с кромлянами. И царь Борис посылает в Кромы своих воевод, боярина Федора Ивановича Шереметева, с большим войском. И они, подступив к городу, крепость осадили и стали штурмовать стены, но защитники города много войска побили и немало пролили христианской крови. И царь Борис еще прислал воевод- князя Федора Ивановича Мстиславского да князя Дмитрия Ивановича Шуйского с большим войском, чтобы скорее взять город. И воеводы собирали войска и храбро и мужественно наступали на крепость, били из пушек по острогу и по городу и всякие стенобитные хитрости использовали и острог, и город разбили до основания. Но те казаки, зломысленные и коварные, не боящиеся смерти и непокорные и ко всяким лишениям терпеливые, отсиживались в норах земных и вели бои с осаждавшими из-под земли, да устраивали вылазки из города. И так, не сумев взять города, московские воеводы стояли под Кромами до весны. И тогда много людей в войске умерло от зимней стужи, так как время было очень студеное и стояли страшные морозы».

Ещё один великий Российский историк В.Н.Татищев в «Истории Российской» упоминает Корелу и Салтыкова:

«В Великий пост пошел боярин Федор Иванович Шереметьев с товарищами с войском под Кромы и оный осадили. В Кромах же сидел Григорий Акинфеев да атаман донской Корела. Бояре после многих боев город Кромы сожгли и взошли на насыпь, а казаки ушли в средний острог. Но Михаил Салтыков войско свое со стен свел без ведома воевод и тем войскам царя Бориса немалую беду учинил».

Ранее мной цитируемый Исаак Масса (Isaac Abrahamszoon Massa) голландский купец в своём труде «Краткое известие о Московии в начале XVII в» пишет про осаду;

«14 марта 1605года московское войско остановилось на равнине, окруженной большими болотами, в то время промерзшими, и там была гора, на которой расположена деревянная крепость, называемая Кромы, внутри которой было несколько домов; и к этим Кромам на гору вела летом только одна тропа, и то весьма узкая, ибо кругом стояли болота. В эту крепость прибыл один ротмистр из числа немецких военачальников, живших в городе Туле, по большей части ливонцев, пленных немцев и курляндцев, и его звали Лас Вейго, и он водрузил на крепости знамя и занял ее своим отрядом.