Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили

Годунов был осыпан милостями: он получил чин «конюшего», звание ближнего великого боярина и наместника Казанского и Астраханского царств.

Еще при жизни своего отца-тирана, и так как в течение трех лет у него не было от нее наследника, она родила одну только дочь, которая вскоре умерла, то Иван 4 пожелал, чтобы сын, следуя их обычаю, заточил ее в монастырь и взял себе другую жену.

Федор Иоаннович, человек нрава кроткого и доброго, очень любивший свою жену и не желавший исполнить требование отца, отвечал ему: «Оставь ее со мною, а не то так лиши меня жизни, ибо я не желаю ее покинуть».

Пока атаман «зимовой станицы» Андрей Корела был в Московии казаки сделали ряд набегов на Азовских турок и соответственно. Турецкий Мурат султан сразу начал жаловаться новому царю и просил унять Донского Атамана Кишкина, злого разбойника Азовских пределов, «чтобы ваши Казаки под Азовом людей наших не теснили, не грабили и не убивали».

В конце августа 1584 года Царь пишет грамоту на Дон, так как знает к кому обращаться и у него есть приблизительный перечень Донских Атаманов.

Заголовок грамоты Государя из сборника «Донские дела».

Ещё раньше в грамоте от 31 июля 1594 года «о заключении мира с азовцами и по случаю отправления в Царьград посланика Истленьева» и о присылки жалования казакам видим, что главными на Дону были атаманы: Епиха Родилов, Микита Болдырь, Степан Ершов и Иван Нос. В Москву был прислан казак Пронка с товарищами и с «языком». В пути им встретились бандиты, промышлявшие в Диком поле «и на поле их, погромили черкасы».

Из расспросных речей видно, что Казаки ходили на Казыевы улусы «…и многих азовских людей и Нагай Казыева побили… да отполонили русскаго полону 630 человек». За это Царь Федор Иванович выдал жалование за добрую службу «8 поставов настроилю, да 24 половинки еренковы, а в поставах и в половинках 150 портищ сукон добрых, да 50 пуд селитры, да 50 пуд свинцу,6 пуд с четвертью серы, да запасу 150 четь сухарей, да 40 четь круп,40 четь толокна». С этим жалованием, наверное, через Воронеж был направлен Василий Биркин с головою казацким Михаилом Кошелевым со стрельцами и казаками. Царь обещает Донским Казакам за их дальнейшую службу против крымских и азовских людей «наше царское жалование к вам и впредь будет». В этой грамоте так же говорится, что послан был «в Царь-город к турскому Мурат салтану» посланник Данила Истленьев с турком Резван-чеушем, а проводить их должны были"Василий Биркин, да голова казацкий Михаил Кошелев». Когда грамота пришла на Дон «велели петь попам молебны и из пушек, и из мелкого ружья стрелять… и слушали все сняв шапки с радостью».

Эта грамота сохранилась в архивах и я, считая нужным привести её полностью (из Собрания Грамот и договоров) от слова до слова:

Царь Феодор Иванович. Художник Б. А. Зеленский из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».

«Послали есмя во Царьград, к Турскому Мурат Салтану, в Посланникех, Бориса Петровича Благово, а идти велели есмя, Борису на Азов да на Кафу; и как Борис пойдет на Азов Доном, и вы б, однолично, с Азовскими людьми жили смирно, и задору никоторого Азовским людем не чинили, чтобы в том нашему делу порухи не было. И которые, будет, Азовские люди учнут ходить на Дон, и по рекам, для рыбных ловель, и для дров и иных которых запасов; и вы б тех людей, Доном и по рекам пропущали, и задору никотораго не чинили. А мы Борису, с Азовским Санчаком велели о том договоритися, чтобы Азовские люди, по тому ж жили с вами смирно и здоров вам не чинили никаких; а договорясь, к вам велели есмя, Борису, и отписати и знамя послати к вам, что он приговорит с Азовским Санчаком, чтобы вам то ведомо было. И как Борис к вам отпишет, или прикажет, и вы б в Азов, от себя ссылались к Азовскому Санчаку, что к вам наш указ пришел, и велено вам с Азовскими людьми быть в миру, и задору никотораго делати не велено, и на Крымские улусы вам ходить не велено, и они б, потому ж с вами жили в миру и сами бы не задирали, только есте того берегли накрепко, как воинские люди Крымские, и Казыева улуса и Нагаи поидут войною на наши украйны, или которые воинские люди пойдут с полоном, с наших украин и вы б в те поры на тех людей, на перевозех, приходили и над ними промышляли, чтобы над ними дал Бог, поиск учинити и полон отполонити: того бесте однолично берегли накрепко, а нам тем служили, а мы вас, за вашу службу, жаловать хотим. А ныне есмя к вам свое жалованье, которые ходили Атаманы и казаки под Калмиюс, послали с Борисом с Благим, селитру и свинец, а вперед вас, своим жалованьем, хотим жаловати; а как придет изо Царягорода Борис назад в Азов, и вы б его, от Азова, проводили до Рязскаго города, меж себя городок от городка. А которые останутся низовые Атаманы от Азова до Роздоров, и вы б их имяна, хто имянем атаман, и сколко с которым Атаманом казаков останется, то б есте имянно переписав, дали письмо посланнику нашему Благово, а мы Борису велели тех имена прислати к нам; а мы к ним вперед, на весне рано, свое жалованье пришлем. А как Борис в Азов придет, и вы б его проводили, чтобы ему Казыева улусу и от Крымских людей, проити здорово и безстрашно; а будет Салтан Турской пошлет к нам, с нашим Борисом Благово, своего Посланника, и вы б его, Посланника, провожали чесно, вместе с Борисом. Писана на Москве, Лета 1584. Августа в 31 день».

Не все из донских казаков ещё подчинились царю, так из документов Благого видим: «…на Дону Донские атаманы Гаврило Глумов да Лука Царёв казак, а с ними 500 человек казаков дожидаются, государь, меня холопа твоего, а хотят громити».

Сопровождал Бориса Благого воевода Юрий Булгаков, а казакам отправлена ещё одна грамота, в которой обещали им дать поместья если в точности исполнят волю Царя.

Приняв посла турецкого и поняв, что Султан не думает о заключении дружественного договора, а желает только торговать с Россиею, Царь Фёдор отпустил посланника с ответом, что на Дону злодействуют более Казаки Лиговские; что атаман Иван Кишкин отозван и Москву, и товарищам его атаману Юшко Несвитаеву не велено тревожить Азовцев.

Далее в течение следующих шести лет Царь никого не посылал в Царьград и даже явно начал действовать против Султана, ибо в самый день Ибрагимова отпуска, 5 Октября 1586 года, Государь торжественно принял Грузию в подданство; послал Воеводу Князя Хворостинина с дружиною Стрельцов в городок Терский, который хотя был уже оставлен, но в нем еще держались вольные Казаки, преграждавшие Туркам путь к Дербенту.

В 1587 году было ещё одно дело, ногайцы, убегая от черкес пятигорских прикочевали к Дону, казаки, охраняя свои территории вторглись в улусы князей Екшисата и Кайбулы и прогнали их в сторону Крыма.

Казаки продолжали вытеснять азовских турок и нападали на их поселения вокруг крепости Азак (Азов). Крымский хан Казы-Герей жалуется уже не царю, а боярину Борису Фёдоровичу Годунову: «Да казаки ваши Донские Азаку городу досаду чинят и вам бы для турок тех казаков уняти, да вашиж казаки с Дону и Самары к Овечьим водам приходя украдом к нашим ко многим улусам, воруют, живот емлют, а терские казаки ходили к Темрюк городу».

В 1588 году Царь заключил союз с Персидским Шахом, что обнаруживало уже такое недоброжелательство, которое могло и долженствовало быть весьма неприятно Турецкому Султану.

В этом же году на Дон впервые пришли «Запорожские Черкасы» под начальством атамана Матвея Фёдорова по приглашению станичногоатамана Андрея Корелы. Они остановились у Северского Донца на дороге Ливенской по которой проезжали послы и купцы из Москвы в Крым.

Борис Годунов в 1589 году отправил гонца своего Петра Зиновьева в Крым с отрядом из 150 стрельцов и детей боярских и поручил встретиться с запорожцами и склонить их к службе Царю Московскому за большое жалование. Зиновьев позже писал Годунову: «Да Черкасы же литовские воевали, сее весны в Азов посад, месяца мая в 8 день, а взяли де в Азове на посаде Черкасы всяких людей человек с 300».

Мартин Бер современник и пастор лютеранской церкви в Москве так пишет о том времени:

Фёдор Иоаннович желал служить Богу, выбрал бояр и князей и велел вельможам избрать мужа благоразумного и возложить на него тяжесть забот государственных. Никто из бояр не пошёл на этот рисковый поступок. Один Борис Фёдорович Годунов оказался решительным. Фёдор снял с себя золотую цепь и отдел на Годунова сказав при всех: «Вместе с цепью снимаю я, Царь и Самодержец всея Руси, бремя с моей выи и возлагаю его на тебя Борис Фёдорович. Решай в моём государстве все дела, кроме важнейших, которые докладывай мне, не приводя в исполнение без моей царской воли, я же буду по-прежнему Царём-Государем».

Старинная гравюра17 века. Неизвестный худодник.

Обратимся к делам церковным которые во многом повернули историю страны. Летом 1588 года в Москву прибыл Константинопольский Патриарх Иеремия. Состоялась встреча Царя Фёдора Иоанновича с Патриархом, последний ехал во дворец «на осляти» были преподнесены дары: золотая панагия с частью Дерева, крови Христа и ризы и многое другое. После аудиенции с Царём, переговоры продолжил Борис Годунов.

Вначале он предложил остаться жить в России и перенести Патриаршество, но так как Иеремия не знал языка и обычаев этой земли, он отказался. Тогда Борис одарил всех гостей богатыми подарками и уговорил учредить Патриаршество в Москве.

Были выдвинуты три кандидатуры. 23 января 1589 года большинством был избран первым Русским Патриархом Йов.

Гравюра 17 века. Неизвестный художник.

До времени правления Иова было напечатано всего 4 церковных книги Евангелие, Апостол, Часослов и Псалтырь. Уже 1589 году была напечатана Триодь Постная. Книгоиздание вступило на новый уровень. Началось строительство каменных храмов в Москве.

Печати на грамоте при избрании Патриарха Иова. Архивный документ 16 века.

Но вернёмся к Годуновым. Многое решают женщины хотя правят мужчины, Жена Бориса постоянно стремилась к возвышению и мечтала со временем стать царицей, и надежды ее возрастали, ибо у царицы Александры не было детей; и Мария Годунова (Скуратова) постоянно убеждала своего мужа в том, что никто, кроме него, по смерти Федора не может вступить на престол, хотя еще живы были другие, а именно Димитрий, сын Ивана 4 от седьмой его жены Марфы.

Брат Великого князя и Царя Федора Иоанныча, юный царевич Димитрий, был послан в имение, находящееся на берегу большой реки Волги, называвшееся Углич, где молодого царевича воспитывали и содержали с тою же пышностью, как самого царя.

Прежде всего Борис Годунов старался извести Димитрия, полагая, что, если это произойдет, ему легко будет достигнуть своей цели. Прежде всего он добился того, что царица Марфа была отправлена к сыну, а все родственники ее из рода Нагих разосланы правителями в отдаленные места.

Когда в 1591году отбились от крымского хана Борис приступил к осуществлению своего намерения, совещаясь со своими друзьями и родственниками, которых было до 70 домов, а именно: Годуновы, над которыми Борис был главою, хотя некоторые из них были старше его, Вельяминовы и Сабуровы два рода, прозванные так; с ними он каждодневно советовался, как достичь короны; прежде же всего необходимо было избавиться от юного царевича Димитрия, ибо весьма опасались, что удобное время упущено, ибо Димитрию было десять лет и по своему возрасту он был очень умен, часто говоря: «Плохой какой царь мой брат. Он не способен управлять таким царством», и нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, державший в своих руках все управление государством, говоря при этом: «Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если будут столь доверять недостойным дворянам, поэтому надо позаботиться заблаговременно».

Царевич Дмитрий Иоаннович. Рисунок из «Титулярника» XVII века. Неизвестный художник.

Эти и им подобные речи были передаваемы Борису и его приверженцам, опасавшимся, что если они вовремя не осуществят своего намерения, то сами попадут в западню, приготовленную для других.

Николай Михайлович Карамзин в своей «Истории Государства российского» так пишет: «Если Годунов боролся с совестью, то уже победил её и, приготовив легковерных людей услышать без жалости о злодействе, держал в руке яд и нож для Дмитрия: искал только, кому отдать их для совершения убийства».

Это мы сейчас знаем много различных источников и можем с уверенностью сказать, что царевича Дмитрия точно убили и кто потом был Лжедмитрий. А люди того времени располагали в основном слухами и докладами бояр.

Борис велел дьяку Михаил Михайловичу Битяговскому ехать в Углич, что бы править там земскими делами и хозяйством вдовствующей Царицы, не спуская глаз с обречённой жертвы и не упустить нужной минуты. Годунов дал ему много золота и пообещал ещё больше и совершенную безопасность. Дьяк привёз с собой своего сына Даниилу и племянника Никиту Качалова.

Наступила суббота 15 мая 1591 г. Михаил Битяговский хорошо зная, что следует делать, ближе к вечеру он приказал сыну своему Даниилу вместе с Никитою и Осипом Волоховым спрятаться на дворе, Царица возвратилась с сыном из Церкви. Пока готовились обедать, боярыня Василиса Волохова позвала Дмитрия погулять во двор. Во Дворе ещё находились Данила Третьяков, Данила Михайлов, Петрушко Колобов, Баженко Тычков Ивашка Красенков. Пацаны подошли к царевичу и спросили: «Государь! У тебя новое ожерелье». Тот с улыбкою невинностью подняв голову ответил: «Нет, старое…». В это время Осип Волохов взмахнул ножом по горлу и сразу бросил. Царевич упал, а Данило Битяговский и Никита Качалов ещё полоснули ножами и кинулись по лестнице вниз. У всех случился ступор, а потом поднялся крик.

Кормилица Орина схватила Дмитрия на руки, он трепетал и испустил дух и тут Царица вышла из сеней на крыльцо. Кормилица указала на боярыню Волохову и на её сына и родственников. Царица Мария кричала и поленом била Василису и пробила той голову в двух местах. Подбежал Григорий Нагой хотел заступиться, и бедная Мария этим поленом била его и упала замертво, её покинули силы. И тут начали звонить во все колокола. Ближний дьяк Битяговский в положенный час, разослал всех с различными поручениями, а сам, дабы отклонить от себя всякое подозрение народа, отправился в канцелярию заниматься своими делами в присутствии большой толпы народа, собравшегося для решения тяжебных дел.

Смерть царевича Димитрия в 1591 г. Художник Б. А. Чориков.

В это же время двое помянутых убийц перерезали царевичу горло, от сильного смущения забыв умертвить других детей, и тотчас бежали; они успели ускакать на лошадях, заранее для них приготовленных.

Убийство царевича. Художник К. Е. Маковский.

Как только это свершилось, молодые дворяне подняли на дворе сильный вопль. И известие тотчас дошло до канцелярии, а потом распространилось по всему городу. Каждый кричал: «Разбой, извели царя!» И многие вскочили на лошадей и сами не знали, что предпринять; другие бросились на двор, схватили здесь всех – и дворян и недворян – и заточили до той поры, пока Москва не узнает об убийстве; между тем во время ужасного смятения многие были умерщвлены.

Когда это известие пришло в Москву, сильное смущение овладело и народом, и придворными, и Царь Фёдор был в таком испуге, что желал смерти; его утешали, как только могли; Царица Ирина также была глубоко огорчена и желала удалиться в монастырь, ибо подозревала, что убийство совершилось по наущению ее брата Бориса, жаждавшего управлять царством и владеть короною; но она молчала и все, что слышала, таила в сердце, никому ничего не сообщая.

Борис Годунов с чрезвычайной ловкостью сумел подействовать на царя, что тот поручил ему произвести розыск, и Борис принял это поручение.

Убиение царевича Дмитрия. Неизвестный художник 18 века.

Можно было справедливо сказать: овцу поручили волку, но Борис Годунов так произвел розыск, что всех, бывших при дворе царевича, схватили как изменников, и все они подверглись царской опале и были отправлены в ссылку; некоторых, навлекших на себя подозрение, казнили; так совершенно невинно погибли многие добрые люди с женами и детьми.

Из Москвы послали знатного боярина Василия Ивановича Шуйского, окольничего Андрея Клешнина и дьяка Е. Вылузгина провести расследование и присутствовать при погребении. По окончании следствия они осмотрели тело царевича, которого хорошо знали, и собственноручно положили его во гроб в присутствии старой царицы Марии, его матери, вдовы покойного тирана. И так похоронили царевича Дмитрия в том городе Угличе, с великим воем и плачем, по русскому обычаю.

Затем старая царица Мария (Марфа) заключена была в монастырь, все оставшиеся в живых ее родственники из рода Нагих были, как уже сказано, сосланы. По всей стране было много толков среди знатных людей, которые не осмеливались действовать против Годуновых, пока царь Фёдор жил с царицею Ириной, сестрою Годунова: не простой народ, купцы и другие простые люди толковали между собой о Годуновых, говоря втайне, что они изменники и стремятся овладеть царским венцом, поэтому Борис употреблял всевозможные средства для того, чтобы отвести от себя эти толки.