Формула

– Возможно. Если это весело. Впрочем, есть и другая причина. Более важная, быть может.

Она легла на меня. Прижалась. Последние промежутки между нами медленно, но неотвратимо заполнились

Солнце передумало насчёт долины. Точнее, решило изменить тактику и ударить по ней сверху. Хороший план, нечего сказать.

Я чувствовал себя слегка придурком – но придурком, предельно довольным собственной персоной и тем, как складываются обстоятельства.

Похоже, меня таки втянули в ещё один заговор.

Фюрер сделал знак садиться. Я машинально отметил вялость жеста.

– Я прочёл сводки, генерал. Собственно говоря, мог бы и не читать.

Он снял очки, медленно положил их на стол, поднялся и сделал пару шагов, сутулясь и заложив руки за спину. Я вскочил, но был остановлен.

– Послушайте, Отто… Ева умирает. Вы абсолютно уверены, что ей невозможно помочь?

Что тут скажешь? С этой болезнью уверенным в чём-либо быть невозможно. Кто-то сгорает, как спичка. Кому-то без видимых причин удаётся протянуть десяток мучительных лет. Некоторые странным образом излечиваются, – но на время. …В конечном счёте, умирают все.

– Я понимаю. Пытаюсь понять. Но не могу смириться. Это и есть воля Бога? Чего же тогда стоит наша воля?

Мне оставалось смотреть в пол. Отличная имитация паркета рейхсканцелярии. А может быть, это он и есть?

Фюрер прекратил ходить. Тяжело опустился в кресло.

– Достаточно. Вернёмся к делам. Да…

Он делал над собой усилие, и это было заметно.

– Жаль, что с нами больше нет профессора Бергауза…

Вообще говоря, профессор умер почти три года назад. Под конец он начал заговариваться и дежурному офицеру пришлось слегка поторопить старика подушкой. Конечно, «пришлось» в данном случае не совсем точное слово. В сущности, даже абсолютно неточное – поскольку этим офицером в ту ночь был оберштурмбанфюрер Карл Шеффер. Известность в определённых кругах он приобрёл, приказывая раздевать пленных, связывать их валетом и стрелять над спиной верхнего бедолаги. Вероятно, их телодвижения и в самом деле были забавны, но юмор такого рода не в моём вкусе. Так или иначе, латвийские легионеры СС смеялись до колик. И, после отбытия Карла, вроде бы, постарались превзойти своего учителя.

– …И многих других, не так ли? Нас остаётся всё меньше, Отто. Значит ли это, что четвёртый рейх будет существовать только в мечтах?

Фюрер встал – на мой взгляд, для сегодняшнего дня, резковато. Я в очередной раз подскочил с места.

– В Америке тысячи наших людей. Чем они занимаются? Чем занимается Борман? Он предал нас? Или, как обычно, затаился и хочет действовать наверняка?

– Мы не имеем связи с рейхсляйтером. Возможно, его нет в живых. Мой фюрер, он отступал позже нас. Всякое могло случиться.

Гитлер хмыкнул.

– Чуть не забыл – вы же его человек.

Я счёл необходимым изобразить недоумение.

– В первую очередь – я Ваш человек, мой фюрер. Неужели…

Он отмахнулся.

– Бросьте, Отто. Я высоко вас ценю. Ценил всегда – с того момента, как узнал о вашем существовании. Конечно, вы – головорез. Но чертовски умный головорез. Не такой везучий, как ваш тёзка, но – настоящий интеллектуал. Кстати, о тёзке…. Где он сейчас обретается?

– Скрывается в Испании. Собственно, не так уж и скрывается. Если точнее – за ним не так уж и охотятся. Но, насколько мне известно, поддерживает себя в форме.

Гитлер приподнял со стола очки, подержал их в руке, словно взвешивая.

– Как насчёт вашего старого знакомца Мюллера?

Как обычно – полный прокол. Мы не смогли его вычислить. Точнее, не смогли вычислить, кто из трёх потенциальных кандидатов в Мюллеры настоящий. Что тут поделаешь – для выполнения такой задачи требовались именно те кадры, которые он благополучно вывез и растворил среди пространств Южноамериканского континента. Разумеется, я ничего не знаю доподлинно. Просто интуиция.

– Боюсь, группенфюрер становится слишком серьёзен, когда дело заходит о конспирации.

– Итак, мы одни?

Я промолчал. Гитлер встал, прошёлся вдоль стола. Некоторое время он явно меня не видел.

– Мы в одиночестве …наши силы тают.

Да что там – мы попросту стареем. И достаточно скоро вымрем.

Фюрер заметил моё присутствие.

– Позаботьтесь о Еве, Отто. Она не должна страдать. Больше не должна. Идите.

– Да… ещё.

Я развернулся.

– Насчёт плана «Последний удар»… Скорее всего, меня рядом с вами уже не будет. Так вот…. Думаю, вы не обязаны его исполнять, Отто. Поступайте так, как сочтёте нужным.

Их собралось не менее пяти десятков Перед дверью я слегка прихватил политтехнолога за рукав.

– Возможно, нам имеет смысл выпить? В наших барах недолго отравиться, а у меня имеется достаточное количество вполне аутентичного пойла.

Он посмотрел на меня с некоторым сомнением.

– А также музыка и приятное общество…

– Общество …кого?

Об этом я как-то не подумал. Впрочем, нет, дружок, на противного ты не похож. Голубая водолазка – это ещё не особая примета. Вот будь она зелёной…

– Вербуете вы как-то тривиально. Вроде бы, никто и так не отбивается. Более того – приходит к вам с объятиями, а встречает какие-то непонятки. Надеетесь узнать что-нибудь …этакое? Хм. …Впрочем, сегодня вечером я совершенно свободен.

По пути я позвонил Зине, обрисовал ситуацию и сказал, что вышлю за ней машину минут через десять. Активировал камеры наблюдения. (Мы установили их сразу после того, как соглашение было парафировано. Мало ли, что может случиться).

Эдгар Великий созерцал моё жилище с интересом и, вроде бы, одобрительно.