Пепельные цветы

– Ты умеешь играть на флейте?

– Нет.

– Тогда зачем говоришь, что сыграла бы?

– Глупый. Спи!

– Но я не понимаю.

– Да будешь ты спать или нет?!

– Да. А что ты будешь делать, пока я сплю?

– Буду сидеть и любоваться на тебя.

– Да? Тогда я наверняка увижу хороший сон.

– Надеюсь.

Он ещё что-то пробормотал, какие то нежности, которых она не расслышала. Потом тело его обмякло, голова потяжелела.

Тогда Беатрис тихонько встала, сняла тёплую кофту, подложила её под голову спящему.

– Спи, мой ангел, – прошептала она, осторожно целуя его в лоб. – Мой милый безумный ангел. А я пойду, поищу дров. Надеюсь, Маклахен всё же не солгал, и деревня на острове действительно была. Тогда я её найду. И у нас снова станет тепло. Хотя бы тепло. Хотя бы ненадолго… Спи.

Она уже подходила к двери, когда вдруг ожило радио. Столько дней молчало, а тут… Наверное, Ллойд, который каждое утро начинал с того, что включал приёмник и пытался что-нибудь поймать, забыл его выключить.

Она метнулась к приёмнику, убавила громкость. Но выключить его совсем не было сил. Пусть оно разбудит Ллойда, но она должна услышать. Ведь раз работает радио, значит жизнь продолжается!

"… радио "Дредноут", – донеслось до неё сквозь хрипы и свист, – и я Кевин Джонс… к последним новостям… А новостей-то и нет, ребята. Совсем никаких. Помните замечательную пословицу: "Лучшие новости – это отсутствие новостей"? Как раз наш случай… На улице снег.... Немного зябко, но зато… кто-то из вас ведь наверняка ещё жив. Впрочем, не отчаивайтесь: вам тоже осталось недолго, как и мне… пирим-дирим-сирим-нитрита или как его там. Это облако зависло в районе… не скоро… А там и весна не за горами, но мы с вами вряд ли… На этом, пожалуй, мы и… последний выпуск… Пока, ребята! Радио "Дредноут" желает вам быстрой и лёгкой смерти!"

И наступила тишина.

38. День последний

Этот её поход ничего им не дал. Из последних сил, задыхаясь и едва не падая, Беатрис обогнула скалу. Там было море. Просто море, которое начиналось сразу за отвесной каменной стеной.

Она села на укрытый слоем чёрного снега булыжник и долго сидела, глядя в беспросветное марево тумана, нависавшее над морем.

Удивительно, сколько в человеке слёз. Наверное, больше чем всего остального; больше, чем крови.

Хотелось крикнуть морю что-нибудь обидное. Морю, мёртвому Маклахену, небу, сожравшему солнце, и миру…

Но кричать она не стала. Да и сил на это просто уже не было…

Ллойд встретил её у входа. Улыбкой.

– Прекрасный день! – провозгласил он. – Прекрасная погода! Этого ужасного снега сегодня нет, и мир заиграл иными красками, не так ли?

– Да, мой хороший, да, – устало произнесла она, проходя мимо него в гостиницу.

– Хорошо прогулялась?

– Замечательно.

– Да, сегодня так хорошо, так вольно дышится. Всё же жизнь на необитаемом острове чудесна! В детстве я очень завидовал Робинзону Крузо. А теперь – не завидую. Ведь Робинзон и мечтать не смел о таком Пятнице, какой есть у меня!

Он остановил её, нежно обнял за плечи, поцеловал во впалую щёку. Беатрис нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

– Что-то мне нехорошо, милый, – прошептала она. – Боже, как мне нехорошо! Я пойду прилягу, ладно?

– Конечно! – весело поддержал он, входя следом за ней в гостиную. – Приляг, любимая, отдохни. Тебя долго не было. Конечно, ты устала.

– Да. Безумно.

Она кое-как добралась до дивана, буквально упала на него. Голова была пуста и звенела. И где-то левее затылка как будто засела игла – тонкая острая боль вонзалась в мозг. Переутомление.

– Принести тебе воды, дорогая?

– Нет, не уходи! – она почему-то испугалась остаться одна. – Побудь со мной.

– Ладно, милая, – пожал он плечами. – Надо бы приготовить поесть… Ты не займёшься этим?

– Конечно, конечно займусь, мой хороший. Вот только полежу немного. Ноги совсем не держат.

– Да, полежи, отдохни. Нам нужно больше бывать на свежем воздухе. Хотя прогулки и выматывают тебя, но они необходимы. Любой врач тебе это скажет… Интересно, как там профессор Локк… Я записан у него на сентябрь… А какой сейчас месяц, Беатрис?

– Думаю, заканчивается июль. Или уже начало августа…

– Август теперь – зимний месяц. Забавно, правда? Интересно, каков будет сентябрь… Наверное, самая жара отныне будет стоять зимой, а?

– Думаю, жары больше не будет.

– Никогда?

– Ты же сам говорил про ядерную зиму.

– Я говорил?.. Да?.. Не помню. Но в любом случае, она же не будет вечной.

– Это хорошо, – слабо улыбнулась она. – Значит, мы ещё увидим лето.

– Конечно! Обязательно увидим!.. Есть хочется.

– Бедненький. Потерпи минутку, ладно?

– Да, конечно. Ты не беспокойся ни о чём. Тем более, гнилая картошка уже немного приелась.

– Плохо, что у нас нет огня. Если бы ты так не жадничал, мы бы…