Игры разумов

Игры разумов
Алексей Петрович Бородкин

В сборник включены три рассказа: "Тиффани Твинкл", "Действительность", "Последний концерт Рахманинова". Рассказы не связаны между собой сюжетно, в них нет общих действующих лиц. Места и время действий тоже решительно разнятся. Однако связующий элемент присутствует. Персонажи этих рассказов – необычные люди. В физическом и психическом планах. А также в плане морального наполнения. Тот редкий случай, когда внутренний Мир много шире и богаче окружающей действительности. Впрочем, понятие "действительность" уместно заключить в кавычки, ибо оно расплывается, как масло на тёплой сковороде. Содержит нецензурную брань.

Тиффани Твинкл

Основное правило – не смотреть в зеркало. Это важно. Нет, смотреть, конечно, можно. Главное не видеть своего отражения. Потому что как только ты видишь своё отражение, в теле возникает прореха, и сущности, наполняющие твоё нутро, разбегаются. Эти маленькие пушистые мерзавцы бегут прочь, как ошпаренные. Расползаются по углам, забиваются в щели, под раковину. Всю ночь потом приходится их собирать.

Ха-ха! Шучу! Вы подумали, что я идиотка? Собрать не получится! Всё, что выскочило из тебя – потеряно навеки. Поэтому с зеркалами лучше не шутить. Правда.

Ещё хуже со стеклянными банками и полированными боками автомобилей. Ты проходишь в супермаркете мимо рядов и сотня твоих отражений пялится и ждёт, когда ты поднимешь глаза.

Позавчера Тиффани вымыла в магазине окно – приказал герр Мейер. Поначалу всё шло хорошо, а потом Тиффани увидела своё отражение. Гадкое стекло тоже способно отражать, если посмотреть на него под определённым углом. Тиффани заметила отражение и замешкалась. Прореха получилась большой. Сбежало три или четыре сущности. Пришлось закрыть глаза и мысленно заштопать дырку. Иголка неприятно колола кожу. Теперь останется шрам.

Герр Мейер спросил, что со мной? Я ответила, что всё хорошо. Просто голова закружилась. Такое бывает у девчонок, когда у них красные дни. Ну, вы понимаете о чём я.

Вообще-то он хороший. Я говорю о хозяине цветочного магазина, где я работаю. Его зовут Мейер. Он из Голландии и требует, чтобы я обращалась к нему "герр". Сэр или мистер выводят его из себя. Зимой он носит свитер под самое горло, кожаную шляпу и высокие сапоги. Курит трубку. Впрочем, трубку он курит всегда. Круглый год.

Наш магазинчик расположен на Огэст стрит. Мы получаем цветы прямо из Голландии, а потому у нас самые крупные, самые свежие и самые необычные тюльпаны. Мне нравится сорт "Сварте дайф". На голландском это означает "Чёрный голубь". У них очень длинный бутон, резной край и пахнут они снегом. Когда я составляю букеты, я представляю поля, укрытые чёрным пушистым снегом, высокое хмурое дерево, желтые пятки висельника…

Ах, да… совсем забыла. Меня зовут Тиффани. Тиффани Твинкл. Мне не скажу сколько лет (это не ваше дело), и я работаю цветочницей в магазине. Герр Мейер очень добр ко мне, поскольку я умею хранить тайны. Дело в том, что "На одних тычинках не проживёшь, – так говорит хозяин. Глухо смеётся и прибавляет: – Нужны ещё пестики".

В магазине, в задней комнате, хозяин готовит средство. Средство, которое усиливает сексуальную привлекательность и силу. Женщин сильнее тянет к мужчинам, мужчин к женщинам… Я не пробовала эту гадость, и могу только догадываться, как она работает. Однако "секрет" охотно покупают, и платят хорошие деньги. Подозреваю, основной ингредиент этого эликсира – марихуана. Чтобы сбить подозрительный запах герр Мейер добавляет ландыш и пачули. Фасует порошки в аптекарские бежевые пакетики – берёт их по шесть центов за дюжину у немца Штейгера.

Однажды Тиффани видела, как "секрет" покупает для своих нужд миссис Даунфайр – розовощёкая пожилая дама с широким задом, напоминающим телевизионную тумбу. "Надо же! – удивилась Тиффани. – Сколько надо съесть "секрета", чтобы захотеть такую уродину?"

От размышлений разболелась голова. И очень захотелось почесать ТАМ.

Нельзя. Второе правило гласило: нельзя касаться волос над левым виском. ТАМ спрятана маленькая дырочка. Дырочка в кости – Тиффани потратила много сил, чтобы её пробуравить десертной вилкой. Через эту дырочку в мозг проникает воздух. Дополнительная подпитка кислородом. Тайное преимущество. Оно даёт Тиффани энергию.

Поэтому я успеваю штопать "зеркальные" прорехи. Поэтому тонко чувствую желания герр Мейера. Главное, чтобы демоны не прознали об этой дырочке. Ясное дело, каждому демону хочется забраться вам в мозг – там столько вкусного.

Однажды это случилось, и Тиффани две недели болела. Пришлось лежать под одеялом и считать дверные ручки. Не самое увлекательное занятие! На двери в комнате Тиффани была круглая ручка. Она вдруг размножилась и ожила – двигалась волнообразными движениями, наползала как змея. Тиффани считала эти фальшивые ручки, и они исчезали – лопались, словно мыльные пузыри. Так продолжалось целых две недели.

Хуже этого могло случиться только одно: если непроизвольно поправила прическу или заправила локон за левое ухо и в тот же миг увидела своё отражение. Тогда распахнётся прореха, а демоны устремятся прямо в мозг.

Тиффани представила, как такое происходит. Содрогнулась и произнесла вслух:

– Тогда я умру!

В этом была доля кокетства. Девушка Тиффани не собиралась умирать.

После Дня благодарения погода совсем исправилась. Дождь – он лил целую неделю – прекратился. Герр Мейер поехал в Уоллмарт и купил коробку кубинских сигар. Распотрошил одну из них и набил трубку. Мне показалось, он порядочно выпил… или наелся своих секретных порошков.

Герр Мейер тихонько сквернословил – партию цветов задержали таможенники, – похотливо поглядывал сквозь меня. На его брюках выпирал холм.

Мне стало страшно. Я опасалась, что хозяин не сдержится и… Однако случилось совсем другое. Появился ОН.

На другой стороне Огэст стрит располагалась скобяная лавка Боулби и Уивера. Я прекрасно знала мистера Боулби, здоровалась с мистером Уивером… хотя никогда не получала от него ответа. Это был в высшей степени угрюмый неприветливый тип.

В скобяную лавку наняли нового работника. Я подумала, что он англичанин. Почему? По многим едва заметным деталям. Моя дырочка позволяет цепко подмечать детали.

Новенький носил костюм-тройку, и этот костюм был точно впору. Даже чуть-чуть тесен. Американцы этого не любят. На ногах Новенького были коричневые "броги" безупречной чистоты. Насколько я могу судить, они стоили своему владельцу шестьдесят или даже семьдесят долларов. Наконец этот джентльмен носил шляпу с узкими полями. Кажется, такие называются "порк-пай".

Тиффани охватило волнение.

Ничего… ничего… это может быть простым совпадением. В конце концов, в Филадельфии полным-полно английских шляп… и англичан под ними. А тесный костюм мог достаться ему по наследству…

Новенький прохаживался по лавке. Через стеклянную витрину было видно, как он беседует с покупателями, как уговаривает мисс Штейгер купить новую лейку. Как приветливо улыбается и провожает покупательницу до дверей. Затем обменивается рукопожатием с мистером Боулби – немка купила лейку. Дура.

Ну и чёрт с ним! Я решила игнорировать Новенького. Какое мне дело?

Герр Мейер приказал составить дюжину букетов. Он решил отвезти их в "Лав парк", отдать местной цветочнице. Я быстро выполнила задание. Из двух оставшихся гвоздик – бедняжки сломались в коробке, – составила маленькую бутоньерку. Обожаю таких малюток. В микроскопическом букете столько наивного очарования!

Хозяин уехал. Тиффани вышла подышать воздухом. Закурила сигарету. Новенький англичанин тоже вышел из лавки. К его груди была приколота бутоньерка. Точная копия букетика Тиффани.

Абсолютная копия.

Тиффани опустила сигарету на мостовую – она выпала из пальцев, – развернулась и скрылась в магазине. Шла с прямой окостеневшей спиной. Казалось, что вместо позвоночника в тело вбили металлический прут.

Нужно что-то делать. Нужно что-то делать! НУЖНО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!!!

Обычно Тиффани обедала в магазине. Любила сесть прямо в зале, часов около четырёх. В это время не бывало посетителей. Девушка отключала вентилятор и замирала в облаке божественных ароматов.

Открывала ланч-бокс, из пакета с застёжкой вынимала мытый помидор и маленький огурчик. Приятно было ощущать в себе хруст огурца. Представлялось, как паук плетёт паутину, черепная коробка уже заполнена его "молочным заревом". От огуречного хруста колышутся ветки, паук моментально замирает. Испугано озирается. Два ряда бусинок-глаз напуганы и напряжены.

…У Новенького англичанина был точно такой же ланч-бокс, как и у меня. Голубой пакет для овощей и плоская баночка с горчицей.

Когда я это увидела, подумала, что разум оставил меня. Решила, что я сошла с ума. Разве такое возможно? Невероятно!

Тогда я пробралась в кабинет хозяина и выкрала секретный порошок. Он оказался приторного мылистого вкуса. Побоялась, что меня вырвет, однако этого не случилось. Пришлось выпить стакан минеральной воды и несколько раз подпрыгнуть, пропихивая гадость в желудок. Мысли сделались яснее. Настроение поднялось.

Подумаешь ланч-бокс! Я купила его в супермаркете! И пакеты купила там же! В Уоллмарт ходит половина города, немудрено…

Я стала присматриваться и даже делала пометки в блокноте. В поведении Новенького было много всего подозрительного. Не все покупатели его привечали. Многие сторонились. Мистер Боулби подавал руку, но мистер Уивер не обращал внимания, как будто перед ним пустое место.

Пустое место! Верно! Никакого Новенького англичанина не существует! Он мне привиделся! Он – плод моего воображения.

Эта фраза понравилась Тиффани. В ней заключалась сложная правильная мудрость.

Несколько последующих недель Тиффани равнодушно "дружила" с Новеньким. Дарила ему букетики из увядших роз – собирала их для себя. На ланч ела сосиску – мужчинам нужно хорошо питаться. Купила мужской шейный платок – он очень подошел англичанину.

Платком Тиффани отчаянно гордилась. Когда Новенький снимал пиджак и оставался в жилете, платок замечательно дополнял его туалет. Составлял очарование.

И всё же тревога не отпускала. Тиффани трижды крала секретные порошки и полагала, что следует поступить так в четвёртый раз.

– Здравствуй, Тиффани! – раздался голос…

Сегодня я пришла пораньше. Только-только открыла магазин и даже не успела оформить уличную витрину. В эти дни жара не поднималась выше восьмидесяти по Фаренгейту, и большинство букетов продавалось прямо на улице.