Побег назначен на первое марта. Тюремный роман из осколков жизни…

– Есть тут, племяш, один, – все также шепотом повествовал Эвклид, – одного «дяденьки». Навэрное, мэсто ему мое приглянулось.

– И тут – родственные узы?!

– А то…

Во втором часу ночи подвыпившие Андрей c Эвклидом вышли из кафешки.

Нетвердо ступали, пошатываясь, хрустя свежим белым снегом, вдоль неприлично рано ярко увешанной к новогодним праздникам гирляндами улице. Громко спорили, тут же мирились, снова чего-то дискутировали. Сошлись во мнениях o внешней политике, частично – o внутренней, а в вопросах любви, – нет.

– Есть инстинкты, есть химические процессы в организмах, есть привычка, – размахивал руками Андрей, – ну и, конечно, душевные порывы.

– Любовь – это… это, – Эвклид задумался, – это очень хорошо!

– Продолжим?! – кивнул в сторону двери попавшегося на их пути еще одного незакрытого кабачка Симонян.

– Можно…

– Заходи…

– А, знаешь, паршиво здесь.

– Где?

– Здесь! И городишка твой паршивый, и коньяк этот, и начальник, – уставился мутными глазищами Андрей, – и коллектива в вашей тюряге нет.

– Да что вы говорите?! Ну, уж извините! Не Лас-Вегас!

– А ты, Эвклид Магометович, вроде ничего. Дай-ка я тебя обниму!

– O, – вежливо отстранился от объятий собутыльника Элик, красноречиво подмигивая официанту, – не пора ли нам c тобой на боковую?!

Семь лет

Сплавив отяжелевшего Лисовца охраннику гостиницы, Эвклид поехал на такси домой.

В квартире было холодно. Причина нашлась сразу, – в виде колыхавшейся на ветру занавески у открытой форточки.

Элик, не раздеваясь, лег на диван. Вспомнился разговор o любви. И нечаянно, как это часто бывает, из глубин памяти всплыла давняя история: маленькая, на первый взгляд неприметная, но сохранившая в душе неизгладимый след…

– Элик! Смотри! Какой-то уж больно подозрительный! – чуть кивнул в сторону рослого парня Дорохов.

В этот момент молодой мужчина перепрыгнул на эскалатор, движущийся вверх, и побежал, перепрыгивая через три ступеньки на выход. Сотрудники милиции, не мешкая, вторя трюку убегающего, кинулись в погоню…

– Гдэ, гдэ он?! – оглядывал уличную толпу Эвклид. Дорохов влез, кряхтя, на бетонную тумбу. В шумном людском потоке он быстро вычислил, чуть ли не на голову выше остальных неадекватного…

– Вон он!!!

Парень тоже несся, c трудом уворачиваясь от прохожих. Вдруг нагнал девушку в красном пальто. Резко одернул ее за плечо. Женская сумочка, потеряв лямку, отлетела в сторону…

Странный нападавший стоял как вкопанный, глядя в ее глаза… и только на лице его читалась величайшая досада, что, видимо, обознался…

В то же мгновение был повален и скручен милиционерами…

– Все молчишь? А зря, – Дорохов ловко подбросил паспорт напарнику, – Эвклид Магометович, проверь-ка по базе…

Через полчаса вернулся в кабинет Элик. Зачем-то приволок ноутбук. Что-то настроил. Повернул экраном к Дорохову…

Майор быстро прочитал текст. Шумно вздохнул. Молчком нагнулся над столом. Снял c задержанного наручники…

– Ты уж извини. Служба такая…

Ближе к полуночи подвыпившие сотрудники ушли домой. А монитор портативного компьютера продолжал светиться в темноте…

C экрана печально смотрела симпатичная девушка в красном пальто…

Внизу фотографии было напечатано, что она погибла семь лет назад в авиакатастрофе…

Поездка за счастьем

Ясным майским днем из только что прибывшего пассажирского поезда вышел молодой парень. Жмурясь от яркого солнца, огляделся вокруг. Большой город, вольно раскинувшийся под синим, безоблачным небом, шумел, грохотал, сигналил на все лады. Казалось, только шагни с места, как сразу затянет, унесет с собой крикливый людской круговорот. На привокзальной площади у коммерческих киосков сновал разный люд, но и в нем густо выделялись пестро одетые цыганки вперемешку с бомжами разных оттенков. Вовсю торговали семечками и пирожками, дымились, далеко распространяя аппетитный запах, шашлычницы. Мимо проезжали автобусы и такси, брызгаясь раскисшей грязью. Чирикали, как сумасшедшие, воробьи. Голуби и те радостно ворковали в такт весеннему веселью, шумно перелетая с места на место.