Броненосец «Варяг»

Райт ответил:

– Я изучил его возможности по джейнс файтинг шипс, и могу сказать, что он эквивалентен по возможностям русским броненосцам-крейсерам «Пересвет».

– В эскадренном бою его бояться тогда не стоит, – заметил Того.

– Но он может нанести много бед на коммуникациях.

– Наша война, – заметил Того, – все идет по плану, разработанному мной и Вами еще до войны. Русский флот закупорен в Артуре, два новейших броненосца повреждены. Фактически мы уже выиграли войну в море, осталось дожать этих русских в Артуре и Владивостоке, как угрей в своей норе.

– Согласен с Вами, адмирал, – сказал Райт, – но собака, загнанная в угол, может здорово покусать, – добавил он, отпивая чай. – Вот и русские хорошо ответили огнем эскадры и береговых батарей, когда Вы решили их проинспектировать после ночной минной атаки. Но, конечно же, затопленные «Варяг» с «Корейцем» – это плюс, а также потопленный «Боярин», «Манчжур» и «Енисей» существенно снизили возможности эскадры русских и в минной войне, и поддержке сухопутных войск со стороны моря.

– Но русские исхитрились и сгрызли кость, – сказал Того, отпивая чай, одновременно делая вдох, – в виде 7-го боевого отряда адмирала Ямала.

Райт ответил:

– Данная ситуация не более чем досадная случайность. Сейчас первый боевой отряд блокирует Артур, убрать его мы не можем. Второй отряд адмирала Камимуры движется к Владивостоку, чтобы покарать непослушных гайдзинов. Третий боевой отряд адмирала Девы находится при главных силах флота, а четвертый при втором. Поэтому для поимки «Варяга» предлагаю немедленно телеграфировать Катаоке и Того-младшему, пусть ищут германский броненосец или в Цусимском проливе, или при выходе из него, возможно, повезет Камимуре и он потопит Руднева уже у Владивостока.

Того, задумавшись и взяв паузу, сказал:

– На все воля Богов, – и отдал необходимые распоряжения.

Наши герои подошли к проливу, как и предполагалось, и вошли в него в сумерках и в тумане. Вдали виднелись маяки, японцы их для удобства судоходства не гасили. Море слегка штормило, и волны били в правую скулу нового русского корабля. Но броненосец, отметил Руднев, был очень ходкий, и легко взбирался на волну. Пару раз отворачивали в сторону от огней, виднеющихся вдалеке, и к утру уже огибали Цусиму и взяли курс на Владивосток. Евгений Бернес стоял, склонившись над картой, весь в напряжении, постоянно требуя от впередсмотрящих и марсовых всей информации, что к ним поступает. Старший офицер Вениамин Степанов тоже находился на вахте и обеспечивал работу корабля.

В сонных Пусане[64 - Пуса?н (кор. ???, ???) – город на южной части Корейского полуострова.] и Симоносеки[65 - Симоносе?ки (яп. ??? Симоносэки-си) – центральный город Японии на юго-западной оконечности острова Хонсю, самый крупный город префектуры Ямагути.] забегали матросы, пары были разведены, якорные цепи стали выбираться и японские корабли пошли в темную ночь на поиск неприятеля. Если у контр-адмирала Катаоки были, хоть и устаревшие, но достаточно мощные корабли в виде броненосца «Чин-Йен» и крейсеров «Ицукусима», «Мацусима» и «Хасидате», имевшие крупнокалиберную артиллерию, то Того-младший, который во всем хотел подражать Того-старшему, вывел в пролив лишь крейсера «Сума», «Чийода», «Акицусима» и «Идзуми». Но, как ни мчались японцы на всех парах, вываливая в иссиня-черное небо снопы искр, как ни опрашивали всех рыбаков, попадающихся на пути, броненосец «Варяг» они так и не нашли.

К утру ветер сменился на западный, бортовая качка сменилась продольной, и корабль-призрак без огней, но с четырьмя башнями направился курсом на Владивосток, удовлетворенно констатировал Всеволод Федорович.

Глава 7. Возмездие.

Контр-адмирал Иессен собрал капитанов крейсеров на флагманском «Богатыре» вечером 21 февраля, выслав вестовых заблаговременно. За бортом мела заунывная вьюга и было страшно холодно. Казалось, никому нет дела до замерзшего Владивостока. Но дисциплина собрала капитанов крейсеров. Стемман пришел из своей каюты в кают-компанию. Адмиральского салона на «Богатыре» не было, и Иессену пришлось довольствоваться отдельной каютой. К нему на борт поднялись капитаны Арнаутов, Тундерман, Трусов, а Риценштейн с Дабичем прибыли чуть позднее. Извинились за опоздание, им просто было дальше добираться.

Карл Петрович обвел всех присутствующих взглядом (Николай Леонидович, как мог, соблюдал торжественность и важность) и сказал:

– По конфиденциальным сведениям, завтра с утра к Владивостоку явится сам адмирал Камимура[66 - Барон Камимура Хиконодзё (яп. ????? Камимура Хиконодзё: 1 мая 1849 г. – 8 августа 1916 г.) – японский адмирал, командовавший 2-й эскадрой Объединенного флота Японской империи в русско-японскую войну.] со своими броненосными крейсерами, а именно «Идзумо», «Адзума», «Асама», «Якумо», «Ивате», и бронепалубными крейсерами «Касаги» и «Иосино».

Фото 9 – броненосный крейсер «Асама».

Лица собравшихся офицеров погрустнели.

– Противники более чем серьезные, – прервал паузу капитан «России» Арнаутов.

– И у нас, лиц ответственных за оборону наших дальневосточных рубежей, есть различные варианты действий, – продолжил Иессен.

– Информаторы у Вас – то, что надо, – заметил крутящий в руках курительную трубку Дабич.

– Во-первых, – продолжил Иессен, – отсидеться в порту, как будто котлы прогреваем, дескать, и крейсера у нас бронепалубные, и орудий у нас меньше, и ремонта корабли требуют. Но это только теория, конечно, мы так не поступим.

Тундерман задумчиво сказал:

– Да, у обывателей вся надежда на нас, на флотских, даже на береговую артиллерию не надеются, как на нас.

– Второй план, – продолжил Карл Петрович, – напасть на коммуникации противника у Квельпарта, или сходить в залив Вакса, или же вообще на траверз[67 - Траверз – это направление, соответствующее курсовому углу 90 градусов. Другими словами, это – перпендикулярное положение относительно корпуса судна, самолета. Таким образом, в зависимости от борта различают левый и правый траверз.] Токио?

Капитан 1-го ранга Трусов, встрепенувшись, сказал:

– Я лично поддерживаю, раз мы в эскадренном сражении противостоять не можем, а объективно, мы можем через два часа вывести в море лишь четыре крейсера, то логично было бы нанести япошкам удар в их слабое место, а именно по коммуникациям. И привести в гавань несколько жирных купцов с грузами. Кто за?

И некоторые уже были готовы поднять руки, но, не успели. Карл Иессен далее ведет совещание, тем временем, когда за стальным бортом крейсера мороз и лед трется о борт корабля.

– Но что скажут горожане, если мы уйдем, что будет после нашего возвращения? Сохраним ли мы честь? Предлагаю, уважая традиции русского флота, драться! – предложил контр-адмирал.

Арнаутов кивнул. Стемман сказал: «Да». Тундерман сказал: «Драться, так драться». Трусов: «На все воля Божья». Риценштейн спросил Иессена:

– А чем нам заниматься, тем, кто находится вынужденно в ремонте? В то время, пока Вы сражаетесь, и вообще, как Вы видите предстоящий бой?

Иессен говорит, обращаясь к командиру крейсера «Громобой», который стоит в ремонте с разрушенной кормой, и «Полкана», получившего торпеду в машинное отделение:

– Ваша задача – побыстрее отремонтировать корабли, они очень нам нужны. А бой вижу в том виде, что когда японские броненосные крейсера втянутся в ледовое поле, а сейчас оно полметра толщиной, то на свободной воде останутся «Касаги» и «Иосино», вот против них и направим свой первый удар. А потом обстреляем выходящий головной из ледового плена крейсер, потом второй, а там как Бог даст. Если выберутся, прибавим скорость и отойдем в океан, а там ищи нас свищи, затем вернемся – героями.

Все присутствующие одобрительно закивали.

– Причем попросим вас, – обратился Иессен к Риценштейну и Дабичу, – сообщать нам по радио и ракетами каждые десять залпов японцев. Чтобы мы напали, когда у противника будут полупустые погреба. Соответственно, если Камимура выпустит по Владивостоку примерно половину снарядов, я думаю, он так и поступит, то и нам справиться с ним будет легче, так как в арсеналах у японских броненосных крейсеров останутся бронебойные снаряды, а они будут прошивать небронированные наши борта, и, надеюсь, половина не взорвется!

– За одно это утверждение, милейший Карл Петрович, вас к Георгию представить надо, – сказал уважительно Дабич.

Капитаны крейсеров обсудили детали, после отъезда на крейсерах стали разводить усиленно котлы, одевать чехлы на орудия, в общем, на кораблях почувствовали предстоящий выход в море, причем срочный. Матросы судачили: «Что за срочность? Даже отдохнуть после тяжелого выхода не дали да наградить всех не успели».

И вот, в ночь с 21-го на 22-е февраля, под завывание вьюги, вдоль заранее проделанного ледоколом «Надежный» пути прошел флагманский бронепалубный крейсер 1-го ранга «Богатырь», ведущий остальные русские крейсера, в количестве пяти единиц, на встречу с неизвестностью. Они растворились в ночной тьме, шли строем фронта на юг, с дальностью до полумили между крейсерами, огней не включали, и зоркие марсовые видели лишь тени соседних мателотов. Но тем не менее утром, когда рассвело и были на восемьдесят миль южнее Владивостока, увидели на горизонте на дальности четырнадцать миль одиночный военный корабль, и весьма крупный. Причем было видно, как корабль уже заметил крейсерский отряд чуть раньше. «Что поделать, у большего корабля и наблюдатели находятся выше», – подумал Иессен и отдал приказ к бою. Комендоры заняли свои места, боевой лазарет развернут, кочегары и машинисты развели пар на полную мощность. Все офицеры на своих постах, прожектора закрыты и опущены под бронепалубу, расчеты мелкокалиберных орудий укрыты во внутренних коридорах, и так далее.

Но, к великому удивлению Карла Петровича, который уже был готов дать бой одиночному кораблю, и тогда перехватить японские корабли явно не успевали, встречный корабль поднял Андреевский флаг! Наверняка какой-то отвлекающий маневр кого бы ни было. Но когда броненосец с удвоенным количеством башен главного калибра лег в дрейф и все орудия на нем находились в диаметральной плоскости, от высокого борта отвалил катер и направился к «Богатырю», то в принципе все сомнения отпали. А уж когда на палубу поднялся улыбающийся и здоровый Руднев Всеволод Федорович в сопровождении Степанова и Бернеса, вообще вся команда прокричала: «Ура!» Улыбки появились на лицах обычно суровых матросов.

Иессен пригласил нежданных гостей на завтрак, Стемман присоединился и офицеры с «Варяга» тоже. Формальные приветствия остались в стороне. И спасшиеся из Чемульпо, быстро позавтракав, перешли к сути дела:

– Восторгаюсь вашим мужеством 27 января. Выйти вдвоем против шести противников и восьми миноносцев – это подвиг, достойный практически боя брига «Меркурий». Думаю, ваши имена будут навечно запечатлены в списках российского императорского флота.

– Да, сегодня 22 февраля, двадцать шесть дней всего прошло, мы приняли в Циндао по приказу государя императора броненосец «Виттельсбах» и переименовали его в «Варяг» по высочайшему повелению государя императора. Приняли корабль и, миновав Цусимский пролив ночью, без огней почти, прибыли во Владивосток и встретили вас, – рассказал Всеволод Федорович.

– По моим данным, сегодня адмирал Камимура должен подойти к Владивостоку и обстрелять его в отместку за наш рейд к Хоккайдо.

Присутствующий Стемман улыбнулся.

– Да уж, читали в газетах, что вы уничтожили и «Фусо» с «Такао», и три канонерки. Как это, чувствовать, что вражеские корабли тонут? Ваш подвиг не менее значительный чем наш, вы по крайней мере утопили несколько кораблей противника, – сказал Степанов.

– Но как Камимура будет бомбардировать Владивосток? Там же льда полуметрового на пять миль примерно от берега. Орудия не достанут, – поинтересовался штурман Беарлинг.

– Важно не это, а то, что в японском отряде, милейший Всеволод Федорович, будет присутствовать крейсер «Асама», согласно Вашему рапорту, ушедший в док на ремонт. А это, согласитесь, как-то не вяжется с Вашим геройством в Чемульпо, – сказал Иессен.

– Не может быть. Это, вероятно, крейсер «Токива» – его систейшип.