Едва взглянув на стрелу, пробившую икру ноги, Гридя осторожно потрогал ее багровый от крови наконечник. Андрей поморщился.
– Вскользь, но кость чуть задела, – пояснил Гридя. – А если бы сломала – закричал бы…
Он вынул нож, отрезал наконечник и рывком вытащил стрелу. Андрей вздрогнул всем телом, но снова промолчал.
– Терпи, терпило! – пошутил Гридя. – Я на скорую руку перевяжу, но тебе лучше домой пойти. Жена рану промоет.
Гридя выбросил стрелу за стену и стал перевязывать ногу Андрея.
Подошли воины, защищавшие пролом. Первым шел Данила – не высокий, широкобороды, кряжистый как дуб, за ним – два его брата-близнеца – Годимир и Годислав. Оба – выше Данилы едва ли не на полголовы, но не такие могучие, как младший брат. Лица воинов были суровы и темны, как лики на иконах. Пришли Перко, Войнята, Заруба и еще трое молодых парней из западной слободки.
– Что? – коротко спросил Данила, кивая на Андрея.
– Живой, – Гридя оглянулся на командира. Он тут же пошутил: – Ему бы жену навестить.
– Мне бы тоже, – сказал Заруба.
Воины оживились. Рассаживаясь возле раненного Андрея, они перебросились парой шуточек. Данила остался стоять, хмуро осматривая почти скрытый темнотой монгольский лагерь.
– Слышь, Данила, говорят, их главный хан вон там, на троне сидел… Видно нами любовался, – Гридя привстал, показывая рукой направо. – Жаль, стрелой достать было нельзя.
– Ну, пешком бы сходил к нему, – без улыбки сказал Заруба. – Глядишь, и достал бы.
– Такого достанешь, – сказал кто-то из молодых. – Хитер, волчара!
Данила не спешил со словами… Он щурился, словно примеривая расстояние до лагеря врага, и пару раз взглянул на крышу стоящей у ворот города стенобойной машины.
– Завтра выходить нужно, – наконец сказал Данила. – Если не сожжем ее… – он кивнул вниз, – татарва в город войдут.
– А как выйдешь?.. Под их стрелы, что ли? – спросил Первуша, высокий, светловолосый парень с нежным, почти девичьим лицом. Он не присел, как и Данила, а стоял рядом с ним, опираясь на копье. Искоса он то и дело старался заглянуть в лицо воеводы и виновато улыбался.
– Не первый раз выходим, не бойся, – Годимир сердито сверкнул глазами на Первушу. – До камнеметов и тарана добраться нужно. Без них татарва зубы о стены обломает.
– Земли они до башен навалят и все равно не уйдут, – чуть слышно возразил Первуша.
– Пусть валят до зимы, – зло сказал Гридя. – Они уже сейчас поля с травой огораживают, чтобы кони всю не потоптали. А что через месяц они жрать будут?
– Найдут, небось… Говоря, татары табуны в степь гоняют. Один табун отгуляет – другой идет.
Все немного помолчали.
– До зимы, говоришь? – спросил Гридю Данила.
– А почему нет? Надо будет мы не с двумя, а с десятком проломов устоим. Хаты на бревна разберем. Очень уж татарам не нравится сквозь завалы продираться. Стена что?.. Поставил лестницу и ползи вверх. А груду бревен просто так не одолеешь. Ты сам видел, они щиты бросают, чтобы уцепиться половчее…
– … А их вдруг снизу копьем между ног! – вставил Перко.
Воины засмеялись.
– Наловчился, значит, Перко?
– Давно уже. Не хитрое это дело.
Пока воины говорили, взгляд Данилы вернулся к крыше стенобойной машины. Выпавший снег быстро таял и на ней уже были видны ржавые железные пятна. Поле перед Козельском оживало и по белому, снежному покрывалу то тут, то там чертили двойные следы телеги и арбы. Данила щурился, высматривая в темноте бесчисленные костры, едва видимых людей и юрты.
– Завтра не будем ждать, пока татары сломают ворота, – наконец сказал Данила. – Сами ворота откроем, до первого татарского удара. Годимир с двумя десятками ребят выйдет через пролом, – Данила посмотрел на брата, – возьми тех, что полегче и помоложе… Проскользнете через бревна, как только мы выйдем. Татар резать быстро. Жжем таран и живо дальше – к камнеметам.
Данила немного помолчал, ожидая возражений. Их не было.
– Татарва хитрая, как только у ворот бой начнется, многие через Жиздру и Другусну на лодках к стенам бросятся, – продолжил Данила. – Андрей!..
Андрей поднял глаза.
– Не уснул еще? – Данила улыбнулся.
– Нет…
– От потери крови такое бывает. Нужно было сразу рану перевязать.
– Перевяжешь ее, когда татары чуть ли не по друг другу, как тараканы, ползут, – снова подал голос Гридя.
– Ладно, – отмахнулся Данила. – Короче, в городе тоже бойцов оставить нужно. Тех, кто ранен, но еще держится. Андрей, ты-то сможешь?
Преодолевая боль, Андрей встал.
– Смогу…
– Вот ты с теми, кого татары задели, стены и прикроешь. Сколько наберем таких? – Данила посмотрел на Годислава. Тот знал все и про всех…
– Дюжину, не больше.
– А стариков?
– Ну, еще дюжину, – неуверенно сказал Годислав. – Деду Добрыше уже за восемьдесят, ему не то что копья, палки не удержать.
– Князя Василия бы спросить нужно, – снова подал голос Первуша.
– О чем? – в упор, глядя на юнца, спросил Данила.
– Князю двенадцать лет, его не спрашивать нужно, а уму-разуму учить, – усмехнулся Годислав.
Первуша опустил глаза.
– Да я так… Просто так сказал, – еще тише, почти шепотом, произнес он.
«Эх, любят парня девки за красоту, вот он умирать и не хочет, – подумал о Первуше Гридя. – Весна к тому же… И жить всем до светлой тоски хочется».
Гридя подставил плечо Андрею.