Чудо ты мое, зеленоглазое

– Вот сам и лезь туда, – буркнул Петрович, имея в виду нерадивого племянника. – Поищи-ка эту кикимору! Такая животинка на голову свалится – от страха помрешь…

Старик захлопнул двери.

Возле подъезда Петровича ждала Багира. Последние несколько дней кошка упрямо сопровождала старика во время его визитов на котоферму. Сначала немного удивленный такой чисто собачьей повадкой старик гнал ее. Но Багира только отходила в сторону и упорно продолжала преследование. В конце концов, старик смирился.

«Увидят люди, засмеют, – вздыхал он. – Скажут, нашел, мол, себе собачонку на старости лет…»

– На вот, пополнение тебе привел, – улыбнулся Петрович и подтолкнул ногой к Багире молодого кота. – Наверное, соскучились уже друг по дружке?

Старик отложил в сторону скомканную фуфайку и принялся ковырять землю подвернувшейся под руку железкой. Мокрая земля была податливой.

Багира отогнала заигрывающего с ней молодого кота и обнюхала фуфайку. Рядом стояла кошка с чуть заметным белым пятном на груди и внимательно смотрела на старшую подругу. Багира сердито фыркнула и тронула лапой сверток. Из-под сдвинувшейся в сторону полы выглянула черная шерсть. Молодая кошка боязливо отбежала в сторону. Багира осмотрелась по сторонам, в ее глазах засветился недобрый, боевой огонек…

Между тем, не совсем лестно поминаемый племянник лежал на кровати и сосредоточенно рассматривал больничную палату.

В палате-люкс рассчитанной на одного человека, стояло три койки. Впрочем, эта кажущаяся на первый взгляд, теснота не была столь уж чрезмерной. На подоконнике растопырилась герань. Цветные шторы были почти новыми. Комната казалась даже уютной, если бы не запах лекарств и доносившийся из коридора шум голосов свойственный только казенным учреждениям.

На одной из коек, отвернувшись лицом к стене, лежал босоногий человек в полосатой пижаме. Другой обитатель палаты сидел за столом и читал книгу. У него было полное, доброе лицо отца многочисленного семейства. Иногда, переворачивая страницы, Иван Кругликов добродушно улыбался.

Витька почесал лоб. До сегодняшнего дня он не пропустил ни одной передачи «Артефакт» о необъяснимых и загадочных явлениях, которые вел Иван Кругликов. Витька любил оттачивать свое остроумие, глядя на экран.

– Смотри, – говорил он Лене, показывая пальцем на расплывчатую фотографию очередного загадочного феномена на телеэкране. – По-моему, это сохнущие на веревке трусы.

– Объект был замечен на юго-западной стороне деревни Пронькино, – между тем пояснял с телеэкрана Иван Кругликов – Он был снят примерно в час ночи…

– Объект высохнуть-то успел? – вопрошал Витька.

– …Погода была пасмурной, – оправдывался журналист.

– Тогда нужно было спешить – улыбался Витька.

– По словам очевидцев… – продолжал Иван Кругликов, даже не подозревая о том, с каким острословом ему приходится иметь дело.

– Соседки Лукерьи и ночного сторожа деда Ибрагимыча, – глумился Витька.

– …Зависший над землей примерно в полутора метрах объект долгое время оставался неподвижным…

– Пока его не сняла женщина с тазиком.

В конце концов, Лена начинала смеяться. Витька считал свою миссию выполненной и переключал телевизор на другой канал.

В силу сложившихся обстоятельств прежний способ общения с журналистом Иваном Кругликовым исключался напрочь. Витька почесал лоб.

«Интересно, что он сейчас читает? – подумал будущий монополист. – Можно бы было сыграть на общности интересов. А потом, между делом, рассказать историю о загадочном старике и его зеленоглазых котах. Чем не сюжет для очередной телепередачи? Тем более, что мне не нужно предъявлять никаких расплывчатых фотографий. Соседи Петровича будут только рады заглянуть в объектив видеокамеры и подтвердить самые смелые предположения. Боже мой, это же такой простор для импровизации, какой не приснится даже писателю-фантасту!..»

Витька снова и очень осторожно покосился в сторону толстяка. Тот держал книгу слишком близко к столу. Названия не было видно.

Мнимый больной перевел взгляд на потолок. Сам Витька читал не очень много, предпочитая классику самых различных жанров. Все сиюминутное, остро модное и написанное на грани эксперимента над наивным читателем он не любил. Психологический, исторический или даже эротический бестселлер, нарушающий древнекитайский постулат «Ты придумал мысль? Сейчас же высмей ее!» вызывал у Витьки острое чувство неприятия. Хотя, следует отметить, что его протест не заходил слишком далеко. Витька бережно хранил все нелюбимые книги. Страсть к обличению различных «правд», рисующих мир в сюрреалистических, неживых красках, уживалась в Витьке рядом с вселенской веротерпимостью. Впрочем, сам Витька объяснял такой факт довольно просто: он коллекционировал человеческую глупость и мир, лишенный этой «добродетели», казался ему скучным.

В коридоре, поскрипывая колесиками, проехала медицинская каталка. На ней лежал больной и рассказывал медсестре анекдот про забывчивого пьяницу.

Иван Кругликов оторвал взгляд от книги и улыбнулся.

– Что читаете? – как бы между прочим, но торопливо спросил Витька.

– Сборник анекдотов, – продолжая улыбаться, ответил толстяк.

«Все, попался!..» – решил Витька.

– Интересуетесь анекдотами?

– Да, это мое хобби. И вообще, – Иван Кругликов снял очки и потер ладонями глаза. – Я хотел бы издать книгу с лучшими из них. – Он постучал дужкой очков по обложке книги. – Это не совсем то, много лишнего и мало действительно смешного.

В глазах мнимого больного вспыхнул уже откровенно хищный огонек.

– Хотите, я вам помогу? – спросил он.

Босоногий мужчина на койке заворочался и тяжело вздохнул.

– Давайте, – охотно согласился толстяк.

За двадцать минут Витька рассказал шестьдесят два анекдота. Пятьдесят девять из них Иван Кругликов знал и выслушал с дежурной улыбкой. Три оставшихся он счел откровенно пошлыми.

У Витьки сжалось сердце. Он впервые в жизни встречал человека, обладающего почти энциклопедическим знанием анекдотов. Журналист потерял к Витьке всякий интерес. Он вежливо поблагодарил его и направился в курилку.

Растерявшийся Витька догнал толстяка в конце коридора.

– Я еще много анекдотов знаю, – заверил он.

– Очень хорошо, – мягко улыбаясь, согласился Кругликов.

Витька почувствовал, что теряет лицо – толстенькая, казалось бы, беззащитная и аппетитная жертва ускользала прямо на глазах. Витька был готов схватить журналиста за шиворот и приступить к изложению очередной серии анекдотов тут же, в коридоре. Только огромным усилием воли будущий монополист сумел сдержать себя и опустил уже было поднятую вверх руку.

– Я вам потом расскажу, – сказал он в спину удалявшегося толстяка.

– Прекрасно, – прохладно согласился тот.

Витька вернулся в палату.

Босоногий мужчина сидел на кровати и пил пиво из горлышка бутылки. У него было горестное лицо человека недавно понесшего тяжелую утрату.

– Бесполезно все, – сказал мужчина, оторвавшись от бутылки. – Я уже пробовал.

– Что пробовал? – притворно удивился Витька.

– Анекдоты ему рассказывать, – босоногий отхлебнул из бутылки. – Тебя как зовут?

– Виктор.