Холодный туман прошлого

– Семен приходил туда после его смерти. Не один, конечно, а с родителями покойного друга, но он мог все нужное забрать.

– Да, это тоже возможно. Но посмотреть стоит. Сам знаешь, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть.

– Ладно, тогда позвоню его родителям. Надо только какой-нибудь предлог благовидный выдумать. Пока не хочу вываливать на них подозрения, что их сынок не сам помер, а с чужой помощью. Только перенесу это на денек, потому как я на дежурство завтра заступаю. Не факт, что будет возможность поговорить или съездить. А ты давай тряси Дашу. Или, если она не в состоянии идти домой к любимому, просто попроси у нее ключики. Тем более что адрес известен, а посторонних там не будет. Если, конечно, Даша еще не позвонила этому двоюродному или троюродному брату.

– Вариант. Тогда завтра сгоняю к Царькову, а потом уже и на квартиру к Закутько. Сегодня вечером тогда и звякну Даше.

Лев Иванович посмотрел на часы.

– Так уже вечер, – улыбнулся он.

– Да? – Опер тоже глянул на время. – И правда, восьмой час уже. Что-то мы, Лева, засиделись. Пора и честь знать.

– Согласен. У нас еще завтра рабочий день.

4

Встречу с Дашей Крячко чуть не прошляпил. Разумеется, не специально, а потому, что долго проторчал в больнице, где лечился после рабочих травм Михаил Царьков. Накануне опер накопал на него гору информации. Из которой следовало, что всякими политическими идеями Миша увлекся еще в далекой юности (а сейчас ему чуть за тридцать) и даже сейчас не расставался с ними, хотя возраст и жизненный опыт уже не делали из него наивного и фанатичного юнца. Некогда молоденький парнишка Мишка, или, как его раньше называли, Михась, постоянно ходил на митинги, шествия, политические акции и тому подобные мероприятия. Как личность он был довольно умелым и вдохновенным оратором, превосходным собеседником, мог поддержать любой разговор на любую тему, даже не связанную с политикой, так как был человеком начитанным и неглупым. Со Стасом Царьков общался довольно спокойно и охотно и даже сделал пару умелых попыток перевести разговор в русло равенств, прав и свобод. Впрочем, Крячко тоже был не лыком шит и быстренько вывел Михаила на нужную дорожку.

Про грешки своего начальника потерпевший, разумеется, знал. И пустился в подробные объяснения.

– Я просто хотел, чтобы эту гниду убрали от нас, – сказал он, имея в виду Гаврюхина. – Ладно бы он просто воровал, но так он еще и редкостный самодур. Премии лишал по поводу и без, сверхурочные за вечера и выходные нам не оплачивал, а тем, кто принципиально не выходил, то выговоры лепил, то зарплату резал. И жаловаться-то без толку, у него везде прихват, а если какая проверка, то он тут же менял пластинку и становился показушно доброжелательным и заботливым, понимаете?

– Еще бы, – усмехнулся Станислав. – Встречал таких, и не раз. Даже у нас, в органах.

– Вот, – Миша поднял палец. – Поэтому я говорю, что с такими людьми надо бороться любыми доступными методами. У нас недавно на заводе перестановки начались в начальственных верхах. Я и стал ребят в цеху подбивать, мол, давайте скинем эту гниду. Сначала уломал коллег на забастовку, когда Гаврюхин в очередной раз сверхурочные зажал. Этот… – он употребил матерный эпитет, – простите за выражение, там орал, как пожарная сирена, но все-таки выплатил людям то, что причитается. А потом бац – и всех забастовщиков премии лишил. Каково, а?

– Да ясен пень, – пожал плечами опер. – Самодур, как ты и сказал. Тут я с тобой согласен. Но ты мне, Миша, лучше вот что скажи: про кражу металла наверняка слышал?

– Да это все слышали. Чай, в одном цеху все работаем.

– А про то, что Гаврюхин взятки берет?

– Ну, так, – Михаил неожиданно замялся и отвел взгляд. – Догадывался.

Юлит, понял Крячко. Ушлый парень этот Царьков.

– Миша, вопрос неофициальный. – Стас посмотрел в глаза парню. – Скажи честно, ты ведь не только добивался того, чтобы Гаврюхина от вас убрали. Ты ведь с него самого хотел что-то поиметь, так?

– Да ничего мне от него не надо! – возмутился Миша, но слишком уж делано. – Мне надо нормальное отношение к рабочим людям.

– Это все понятно. Но у тебя же тоже есть нужные знакомства и связи, это я знаю точно, можешь не отрицать. Но я тебе повторяю: это вопрос неофициальный. То, что ты хотел что-то с этого жулика слупить, – дело твое. Вот только Гаврюхин тебе платить не захотел, а подстроил эту аварию. И не переживай, в деле это не всплывет – то, что ты требовал с него денег. А если и всплывет, то не от меня.

Царьков помолчал. Потом вздохнул.

– Да, вы правы, – сказал он. – Я и сам по-идиотски сделал. Не продумал все до конца, когда пошел к нему. Понимаете, мы с ребятами задумали выпуск нашей газеты, а на это деньги нужны. Ну не все же из нас богатые или спонсоров имеют, понимаете?

– Понимаю, – кивнул Стас, сильно сомневаясь в благородных целях Михаила. Наверняка если бы он и получил деньги с Гаврюхина, то большую часть обязательно бы себе прикарманил. – Он тебя послал?

– Не совсем. Сказал, мол, иди, завтра поговорим. И тут это ЧП.

– А он знал, что у тебя школьный дружок в трудинспекции работает и бывшая подружка в органах?

– Не знал, но я намекнул, что могу сообщить куда надо о его проделках и даже доказательства предоставлю.

– Видимо, говорил ты убедительно, – усмехнулся Стас, – раз Гаврюхин решил таким способом от тебя избавиться.

– А то, – горделиво повел плечами парень. – Говорить убедительно я могу.

– Ну тогда расскажи мне, как все было. В подробностях.

Царьков кивнул и начал рассказывать. Крячко внимательно слушал, периодически задавая уточняющие вопросы. Под конец беседы он уже не сомневался, что Гаврюхина они с Гуровым теперь точно прижучат. Никуда милок не денется с подводной лодки в Тихом океане.

Когда опер вышел из палаты, намереваясь отправиться обратно в управление, он почувствовал, как в кармане джинсов завибрировал мобильник.

– Слушаю, – ответил он.

– Здравствуйте, Станислав Васильевич. Это Даша.

Вот же блин! Крячко совсем забыл, что накануне договорился встретиться с девушкой и навестить квартиру Закутько. В этот раз Даша согласилась. Видимо, уже немного пришла в себя после трагедии. И договорился как раз на это время. А на машине отсюда ехать не пять минут. Ладно, извинится, объяснит причину и попросит подождать.

– Здравствуйте, Даша. Вы уже подошли?

– Нет еще. Я хотела предупредить, что задерживаюсь. Ездила на собеседование и на обратном пути попала в пробку. Так что буду, наверное, минут через тридцать-сорок, не раньше.

– Ничего страшного, я сам тут был занят по работе, закрутился. Так что тоже только через полчасика подъеду.

– Ой, хорошо, а то я уж переживать начала, что задерживаю вас.

– Нет-нет, не переживайте. Все мы люди, всякое бывает. Тогда минут через тридцать-сорок жду вас у вашего дома.

– Да, до встречи.

Вот и прекрасно, одной проблемой меньше. Как раз за полчаса Станислав успеет добраться до дома Даши. Надо тоже, что ли, пробочки глянуть в интернете. А то застрянет где-нибудь, тогда девчонке точно придется его ждать.

Через тридцать две минуты опер уже был во дворе дома, где жила Даша. Припарковав машину, опер огляделся. Девушки еще не было. Ладно, минут через десять позвонит. И подождет сколько надо. Сейчас Стасу трудно было переключиться на историю с Закутько. Его мысли занимало дело Гаврюхина. Мысленно он переваривал всю информацию, полученную от Миши Царькова. Да, теперь есть на чем подловить этого начальника цеха. Надо будет все с Гуровым тщательно обсудить. И с Орловым. У него даже промелькнула в голове пара задумок, как это лучше все провернуть.

Но несмотря на погруженность в мысли, Станислав не пропустил появление Даши. Девушка быстрым шагом зашла во двор, огляделась и достала сигареты. Крячко вышел из машины и направился к ней.

– Еще раз здравствуйте, Даша, – улыбнулся он.

– Ой, здрасте, – улыбнулась она в ответ. – Давно, наверное, ждете?

– Да нет, только подъехал. Так что вы не опоздали. Ну что, пройдемся до дома Семена?

– Да, идемте. Это недалеко, через три дома.

Они пошли дворами. Погодка сегодня выдалась прекрасная и почти по-летнему теплая, несмотря на последнюю декаду мая.