Синар. Морские рассказы

Тут же позвонил капитан:

– Все, лоцман сдан, набираем полный ход.

В ответ я отрепетовал ему:

– Тогда ставь ручкой телеграфа на полный ход, а я тут уже сам начну доводить его до режима полного хода.

Капитан поставил ручку телеграфа на «полный вперед». Я сразу зафиксировал это время в рабочем журнале. Механик прошелся по машине и записал показания счетчиков топлива, по которым я пересчитал количество оставшегося топлива. Эти данные я передал на мостик. Вахтенный механик постепенно стал добавлять нагрузку до полной.

Когда нагрузка на двигатель достигла полной, то дядя Саша перевел питание электросети на валогенератор, а Серега после этого пошел останавливать обесточенные дизель генераторы.

Когда он вернулся в ЦПУ, то я обратился к нему:

– Ну что, Серега. Оставляю тебя тут в гордом одиночестве. Наблюдай тут за всем. Мы тебя покидаем. В случае пожара меня выносить первым, – пошутил я вдобавок.

А потом обратился к ловеласам:

– Так, дядя Витя и дядя Саша, давайте-ка разбредайтесь по каютам. А то у Инны от ваших побасенок, наверное, уже уши опухли. Серега сам тут будет за всем смотреть.

Потом еще раз я обратился к Сереге:

– Когда все параметры войдут в норму, а это будет часа через полтора, то и ты можешь идти в каюту.

Когда главный двигатель в море работает в режиме полного хода, то на ночь мы все покидаем ЦПУ, и оставляем включенной только сигнализацию, переведенную в каюту вахтенного механика и еще несколько постов в надстройке.

Ночью в ЦПУ никого нет, и только периодически механик, который числится на вахте, раз в четыре часа, спускается в машину для осмотра работающих механизмов. Осмотрев все, он делает отметку в машинном журнале и возвращается к себе в каюту досыпать.

А иногда этого и не надо делать, потому что все отработано, все механизмы в норме, все надежно отремонтировано. Иной раз сутками ничего не надо было трогать.

Но, если механик заметит, что где-то начало подтекать топливо, то он его вытрет, повесит баночку, сделает запись в журнале.

А уже ремонт или капитальную приборку, сделают утром два моториста-филиппинца под руководством фиттера.

Мы с Инночкой вышли на главную палубу. Погода была изумительной. Ночной, теплый ветерок охлаждал тело. Огни Дубая остались уже за кормой. Зарево от его огней освещало полнеба. Темное море, штиль, и только шипение, которое раздавалось от волн, расходящихся от форштевня, нарушало общую идиллию.

Бурун воды от работающего винта за кормой определял наш путь. А так как в воде было очень много планктона, то вся кильватерная струя светилась серебром. Создавалось впечатление, что кто-то снизу, из самой глубины моря как будто кто-то просвечивал толщу воды огромным фонарем.

Для Инночки это было необычно. Она, завороженная красотой этой картины, смотрела, не отрываясь, на уходящую далеко за транец кормы кильватерную струю. Наконец-то оторвавшись от такой красоты, она посмотрела на меня:

– Вот это красотища!

Море было освещено на полнеба, от оставшегося за кормой Дубая и всполохи от его зарева занимали почти весь горизонт. Черное море и светящаяся кильватерная струя, уходящая вдаль, завораживали.

Обнявшись, мы постояли еще с полчаса, подышали прохладным ночным чистым воздухом и поднялись в каюту. Я закрыл светонепроницаемыми шторами лобовые иллюминаторы, и мы стали укладываться спать.

В шесть утра мне позвонил вахтенный механик:

– Все, Владимирович, сейчас будем выводить главный двигатель из режима полного хода.

– Давай, зови дядю Сашу, второго механика и запускайте вспомогательные дизеля, – моментально очнувшись от сна, приказал я Сереге.

– Да мы все уже здесь, – бодро ответил Серега.

Процесс перевода с валогенератора на вспомогательные дизеля очень чувствительный. Тут нужно было делать все опытной рукой.

После запуска вспомогательного дизеля до взятия его в сеть и вывода из сети валогенератора был запас всего лишь на 35—40 секунд. Этот перевод надо было сделать очень умело и четко. Если не угадать, или прозевать время перевода, то был риск обесточивания судна. А это при подходе в порт было очень опасно. Третий механик со вторым механиком это уже делали не один раз самостоятельно. Сейчас они оба были в ЦПУ, и я был спокоен.

Трубку телефона взял второй механик:

– Владимирович, не волнуйся, спускайся потихоньку, мы тут все сами разрулим.

Я осторожно, чтобы не разбудить Инночку, встал с кровати. Поцеловал ее. Это ее разбудило, она перевернулась на другой бок и махнула рукой:

– Иди, иди, иди. Я еще посплю.

Я еще раз поцеловал ее:

– Конечно, поспи, что тут такого? Все нормально.

Умылся и только стал одеваться, натягивая на себя комбинезон, как вдруг – бах, трах, тарарах, бумс!!! И все обесточилось. Темнота. В этой темноте и тишине только послышался запуск запускавшегося аварийного дизель генератора. Сразу зажглись лампочки аварийного освещения. Тишина, главный двигатель только по инерции еще ухает поршнями. Что такое? Ничего не понятно.

Я, на ходу застегивая молнии комбинезона с рабочими ботинками в руках, кидаюсь в машинное отделение. Промчавшись по всем трапам, вбежал в ЦПУ. Непроизвольно бросаю взгляд на механиков. Они все стоят в растерянности. Сигнализация орет, двигатель еще по инерции немного вращается. Лопасти винта остались развернутыми на передний ход, и он потихоньку, чух-чух-чух-чух, начинает глохнуть. Винт работает в турбинном режиме, под воздействием инерции судна. Масляные насосы стоят. Все стоит. Запустился только аварийный дизель, и было дано аварийное питание на освещение.

Тут же звонит капитан:

– Что случилось? Почему обесточились? – начал засыпать он меня вопросами.

– Понятия не имею, что случилось, сейчас будем разбираться, – попытался я хоть немного его успокоить.

– Давай. Действуй осторожно. Под нами глубина семьдесят метров. Якорь бросить невозможно. До берега далеко. Вблизи проходящих судов не отмечается. Хорошо, что танкерная стоянка осталась слева. У нас впереди через полтора часа уже должен быть Корфаккан. Наше место у причала еще свободное, – уже спокойнее добавил он, – Давай, решай проблему. Найди причину и попробуй запуститься, как можно быстрее.

– Сейчас попробуем. Вначале разобраться надо, что же случилось.

Ну, так как механики пускали только один вспомогательный дизель, я сразу подошел ко второму дизелю, и попытался его запустить.

Он только издал какое-то непонятное «дыр-дыр-дыр», бух, и заглох. Я кинулся к третьему дизелю. Попытался и его запустить. Но он тоже издал «дыр-дыр-дыр», и тоже заглох.

Что такое? Непонятно. В машине стоит непривычная тишина. Можно уже не орать. Полумрак рассеивали только лампочки аварийного освещения. Тишина. Оба механика, ничего не понимая, стоят около меня.

Я тоже ничего не понимаю:

– В чем дело? – а они так же тупо хлопают своими ясными очами.

Тогда меня озарила мысль:

– Ну-ка, тащи ключ на семнадцать, – говорю третьему механику, – Надо открутить заглушку на топливной трубке. Мне кажется, что топливо не поступает к насосам.

Третий мигом сгонял за ключом и открутил заглушку на топливном трубопроводе. А оттуда полилось не топливо. И даже не топливная эмульсия, а чистейшая вода. Что такое? Откуда вода? Как она попала в топливо? Где топливо?