Стройотряд

Из соседней комнаты вышел невысокий мужичок в белом халате и, остановившись у трупа, спросил:

– Ну что, ребятки? Приступим? – но в ответ была только тишина.

Мужичок посмотрел на Зиновия и обратился к нему:

– Мне нужно два помощника, – Зиновий с готовностью кивнул ему, – один будет мне помогать, а другой записывать, что я надиктую.

– Кто писать будет? – Зиновий оглядел, застывших в молчании студентов.

Видя, что добровольцев он не найдет, он решил:

– Я буду ассистентом, а Катя будет писать.

– А чего это сразу я? – тут же возникла Катя.

– А у тебя самые лучшие конспекты и самый лучший почерк в нашей группе, – посмотрел на нее Зиновий, – поэтому ты и писать будешь, – подвел он итог своим словам, чем вызвал со стороны студентов одобрительные голоса.

– Правильно! – негромко подтвердил кто-то. – Я сам у нее не раз лекции передирал.

– Ладно уж, – недовольно согласилась Катя. – Где тетрадь?

– Да вот она, – протянул ей тетрадь патологоанатом.

Катя устроилась рядом с ним за небольшим столиком, а Зиновий, надев перчатки и белый халат, встал рядом с врачом.

Леньке стало немного жутковато, когда мужичок в белом халате, взяв в руки скальпель, провел им по человеческому телу.

Он сжался от того, что никак не мог поверить, что вот так можно просто взять и разрезать человеческое тело. Корову, свинью – можно. Ведь это животные. Их много раз разделывали у него на глазах, а когда Ленька повзрослел, то он и сам участвовал в разделке туш. А вот так, чтобы человека разделать…. У него в голове не укладывалось, как же это всё может произойти.

А произошло это всё очень просто, обыденно. Скальпель врача прошёлся от подбородка трупа до его лобка. По помещению разнёсся обычный утробный запах внутренностей животного. Патологоанатом подрезал связки у горла и ещё где-то что-то внутри и вынул из человеческого тела, как обычный забойщик скота, горло с языком и лёгкими и поднял их над тазом.

Ленька стоял сзади, за всеми ребятами, и только между голов впередистоящих мог видеть, что врач доставал из тела.

– А этот человек при своей жизни очень много курил, – услышал Ленька его голос и, с интересом приподнявшись на цыпочки, старался рассмотреть, почему это так решил патологоанатом

И, на самом деле, он увидел в руках врача нечто странное.

Когда разделывали свинью или быка, то лёгкие у животного были нежно розового цвета. Здесь же в руках врача был какой-то осклизлый буро-коричневый кусок. Он с трудом напоминал лёгкие только что вынутые из человеческого тела. Скорее всего, это было больше похоже на залежалый и заветренный кусок несвежего мяса. Сверху лёгкие были темно коричневые, покрытые слизью, а к низу коричневый оттенок переходил в более светлые тона. И, наконец, где-то в самом низу легких, просматривалась небольшая розоватость.

– Он был заядлым курильщиком, – продолжал врач. – Через десяток лет, а то и раньше, у него бы были проблемы с лёгкими, и он бы всё равно умер от этого, но уже в мучениях. Так что, будем справедливыми, – патологоанатом, подняв глаза осмотрел студентов, – ему сейчас очень даже повезло, что он умер от отравления алкоголем во сне, а не в муках на больничной койке, – и он небрежно бросил в таз этот осклизлый кусок человеческого тела.

Ленька завороженно смотрел на выброшенный кусок мяса в тазу, а Зиновий, не обращая ни на что внимания, помогал патологоанатому вынимать остальные внутренности трупа, которые складывал в тот же таз, а кто-то из парней даже принялся отчерпывал кровь из тела.

Все свои действия патологоанатом сопровождал объяснениями, которые записывала Катя.

Студенты, как могли, помогали патологоанатому, а Ленька все никак не мог отвести взгляд от таза, в котором валялись останки этого человека.

Это был результат насаженной человечеству культуры. Пьянства и курения. Он никогда не задумывался, что безобидные сигареты могут сотворить с человеком такую страшную вещь. Он всегда думал, что курят многие, да и пусть курят. У ребят из его окружения и в городе, и в училище это было одним из признаков взрослости и независимости.

У них в школе курили только троечники и второгодники. Да к ним и отношение было соответственное. Куришь – значит, мозгов нет. Они у тебя усохли. И на большее ты не способен. Твой удел быть троечником и неудачником. Если хочешь, то и кури дальше. Это твое личное дело. Но, если нарушишь законы, а ты их и в школе итак не соблюдал, посадят в тюрьму. А оттуда и выходят только вот такие, с такими черными лёгкими. И, если и дальше будешь курить, то никогда не добьёшься, каких-либо результатов. Ни в спорте, ни в жизни. Никогда не пробежишь за рекордное время стометровку. Не одолеешь дистанцию в десять километров на хорошей скорости. Не выдержишь даже пару раундов, а не то, чтобы обычных три. Да и в футболе сдохнешь после первых же пятнадцати минут игры.

Папа у Леньки курил постоянно. В его карманах никогда не переводились папиросы и сигареты. Карманы в его пиджаках и плащах всегда были полны от просыпанного табака. По дому везде были раскиданы пачки папирос и спички. Мама на это не обращала внимания. Она всегда говорила, глядя на это безобразие:

– А что делать. Тогда это была такая мода. Мальчишки в то время рано становились мужчинами, кормильцами семьи. Вот и закуривали рано. Всё подражали своим бывалым отцам и фронтовикам. Ведь табак их и грел, и кормил. Их отцы прошли войну, и он помог им выжить. А вы не курите. У вас будет совсем другая жизнь. Не будет больше ни войны, ни голода. Всё будет по-другому. Счастливыми вы будете.

И они, три брата, поклялись, что никогда не будут пробовать эту гадость.

На следующий день, после завтрака, Зиновий подошел к Леньке.

– Слушай сюда, – безапелляционным тоном начал он. – Видишь этого парня? – он указал на широкоплечего высокого парня, который вчера, чуть ли не на равных говорил с Зиновием.

– Ну, вижу, – Ленька посмотрел в ту сторону, куда указывал Зиновий.

– Будешь работать под его началом, – приказал он, а потом крикнул. – Саша!

Парень обернулся, и Зиновий поманил его рукой:

– Иди сюда. Дело есть.

Саша, не спеша подошел к Зиновию и уставился на него:

– Чего? – чувствовалось, что он недоволен таким обращением с собой.

Но Зиновий, не обращая внимания на Сашины эмоции, также приказал ему:

– Ленька будет работать у тебя в бригаде.

– Пусть работает, если надо, – в голосе у Саши не было восторга от полученного приказания, а скорее – какое-то безразличие.

– Саша у нас бригадир на строительстве гаража, – пояснил Зиновий Леньке. – Он будет у тебя начальником. Понятно? – его тон напоминал Леньке училище, поэтому он, чтобы избежать дальнейших объяснений согласился:

– Да, понятно все. Под руководством Саши строить гараж.

– Отлично, – Зиновий удостоверился, что его приказ понятен и отошел от ребят.

Саша, осмотрев Леньку с ног до головы и обратно, только вымолвил:

– Чего ждать? Пошли. Без нас гараж не построят, – и, развернувшись, потопал к будущему гаражу.

Подойдя к стройке, Саша в двух словах объяснил Леньке:

– Фундамент мы выкопали, а сейчас заливаем его бетоном. Потом зальем полы и будем возводить стены вон из тех бревен, – он указал на штабель бревен, лежащих в отдалении. – Так что хватай тачку, иди к бетономешалке и будешь заливать опалубку. На обед я всех позову сам.

Больше не говоря ни слова, он развернулся и пошел к бетономешалке. Чувствовалось, что Саша, если что и говорит, то только по делу. В нем чувствовалась сила настоящего мужика, который просто так ничего не делает и зря слов на ветер не бросает. Леньке это небольшое общение с Сашей понравилось и он, скинув куртку, подошел к нескольким пустым тачкам, которые стояли поодаль.

Выбрав себе одну из них, он вернулся к бетономешалке, где уже завершали подготовку первой порции бетона.

Несколько парней таскали для нее цемент в мешках, засыпали внутрь барабана песок и заливали эту смесь водой, которую черпали из привезенной бочки.