Корабли, уходящие в завтра

– Да, я, собственно, по делу, где тут можно перекусить?

– У нас есть два прекрасных ресторана, которые представляют кухню северного и южного полушария. В них вы сможете отведать самые изысканные блюда. Насколько мне известно, в южном ресторане сегодня подают живого кальмара, очень рекомендую, если вы еще ни разу не пробовали. Вам забронировать столик? – парень был сама любезность, видимо часть чаевых предназначалась ему, и он доблестно их отрабатывал.

– Нет, простите, мне бы что-то попроще, но надежней, вы меня понимаете? – дабы парень перестал проталкивать мне платные услуги, я вынул из кармана пару кредитов в виде небольшого треугольника из платиноиридиевого сплава и положил на стойку перед ним. – Меня интересует такая еда, которую мой организм примет сразу, без подготовки. Нам сегодня улетать, не хотелось бы терять время в сортире, пока снаружи проносятся года.

– Поднимитесь на лифте на последний этаж, там есть очень приличный кафетерий для персонала и местных. Если на входе, вас вдруг остановят, просто скажите “транзит” и вас без разговора пропустят.

Я готов был поклясться, что парень не поднимал руки из-за стойки, однако, треугольная монетка исчезла словно и не бывало. Вход в лифт не отличался особенным разнообразием, а двери напоминали две бетонные плиты, отчего создавалось ощущение, что это вход в какой-то бункер или бомбоубежище. Двери раскрылись с таким грохотом, что я даже коснулся их рукой. Ну, само собой, это пластик, он был относительно теплым и легко проминался под давлением пальцев.

Последним этажом был восемьдесят пятый, видимо лифт ходит внутри того самого шпиля, что высился над всей постройкой, словно пламя из сопла ракеты. Примерно посередине пути наверх, стены вдруг стали прозрачными, и я смог лицезреть всю площадку космодрома и его окрестности. Удивительно, но под бетон закатали несколько квадратных километров поверхности, видимо ожидали большой наплыв туристов или планета обещала стать сырьевой базой?

Теперь уже это совершенно неважно. Через несколько часов я покину эту поверхность и, разогнавшись практически до скорости света, улечу в далекое будущее. Если когда-нибудь вернусь еще раз сюда, то это будет совершенно другая планета, тут пройдет сотня, а быть может и больше лет. Может быть, и этого унылого космодрома уже не будет, но будет другой и этот мальчик за стойкой исчезнет, а вместо него будет его внук или правнук.

Стены, внезапно, вновь стали серыми и вскоре лифт остановился, шумно раскрыв свои бутафорские бетонные двери. На пороге никого не было, кому стоило бы сказать “транзит”, а потому я просто вышел и отправился прямиком к барной стойке. Зал был обширным, примерно на дюжину столиков и практически все они сейчас пустовали.

Весь космодром, впрочем, как и вся планета, создавали впечатление – “не сезон”. Словно тут всегда бегает куча ребятишек, крича и визжа от радости, выглядывают в окна. А на площадке не протолкнуться от кораблей всех цветов и размеров. Возле складов должны выситься громадины грузовиков, а ближе к городу прогулочные яхты и частные корабли, которые просто обязаны соревноваться друг с другом в дизайне и необычности. А сейчас просто “не сезон” и все это готово и ждет своего часа.

Но, к сожалению, это было не так. Космодром ветшал, планета была признана неперспективной и все, кто жил на ней, просто доживали свой век, не в силах покинуть ее. Кого-то держали остатки бизнеса, у кого-то просто не было денег на билет, возможно были и патриоты, что считали свою планету самой лучшей и ругали внешние миры за поганое отношение к ним. По большому счету всем было просто плевать на эту планету, и никто этого не скрывал.

За одним из столов спал сидя, уронив голову себе на грудь, навигатор той самой Синей Чайки. Видать не легкий вышел маршрут, раз он уснул прямо в баре, даже не допив бутылку какого-то вина.

– Простите, а он тут давно? – поинтересовался я у бармена, кивая в сторону навигатора.

– С самого утра. Проснётся, выпьет немного вина и обратно спать. Но вроде как с ним все хорошо, не из буйных. – тихонько рассказал бармен, полируя какой-то стакан и придирчиво осматривая его на просвет, скорее всего, просто чтобы убить время.

– Что у вас есть перекусить?

– Это вам в ресторан надо было, тут их два, у нас с едой не густо.

– Да мне не надо густо, мне бы простое что-то, чтобы не пронесло.

Бармен прекратил свое, лишенное смысла занятие и уставился на меня немигающим взглядом. Через несколько секунд пристального изучения он спросил:

– Стейк из буйволятины пойдет?

– Буйволятина, это четвероногое парнокопытное? – засомневался я, мельком глянув на пейзаж за окном.

– Ну да… Что-то не так?

– Просто удивлен, что у вас есть такой отличный кусок мяса и вы молчали…

– Не такой уж он и отличный, впрочем, есть можно. – бармен залез под стойку, вынул какую-то квадратную коробку и засунул ее в устройство позади себя. – Вам придется подождать пару минут. Налить что-нибудь?

– У вас есть что-то не очень крепкое, чтобы подошло к мясу?

– Есть, но вам не понравится. Это дистиллят из местных ягод, который разбавляют соком этих же ягод. Получается что-то вроде вина, только кислое, воняет спиртом и дерет горло. – произнося это бармен даже инстинктивно сморщился.

Я обернулся посмотреть на навигатора Чайки, тот все так же мирно спал, удивительным образом, не заваливаясь набок и не падая назад.

– А вон тот молодой человек пьет что-то, можно и мне это?

– Нет, нельзя. – невозмутимо произнес бармен.

– Вот так, безапелляционно? А почему ему можно?

– Ему тоже нельзя, это просто я не успел. Он эту бутылку с собой принес, а у нас со своим нельзя.

Устройство за спиной бармена громко запищало, и он достал все ту же коробку. Поставив ее на стойку, он одним движением вынул из нее тарелку, обтянутую тонкой пленкой, а следом сорвал пленку и пододвинул тарелку ближе ко мне. Я бы никогда не поверил в то, что это было готовое блюдо, если бы собственными глазами не видел, как эту самую коробку только что вынули из…, черт его знает, что это за агрегат.

Стейк был свежий, на его поджаренной корочке еще шипело ароматное масло, которое восхитительно пахло чесноком и какими-то травами. От мяса шел такой запах, что я жадно сглотнул слюну. Пристально присматриваясь к мясу, я пытался найти изъян, хоть что-то, что выдавало в нем полуфабрикат. Бармен тоже наклонился к тарелке и начал всматриваться.

– Что-то не так? – почему-то шепотом спросил бармен.

– Оно что свежее? Оно выглядит именно так, как должно! Просто идеальный стейк и идеальная жареная картошка! – я взял одну палочку картошки и раскусил, она звонко хрустнула корочкой и слегка обожгла язык мягкой сердцевиной. – Даже картошка идеальна! Но вы же достали ее только что из этой вот штуки!

– Ну да, замороженные продукты, полуфабрикаты, а что плохого то? Вы же сами просили надежное и проверенное. – обидчиво начал было бармен.

– Но как вы этого добились? Как вы смогли сохранить все эти вкусы и ощущения в исконном виде? Вы просто обязаны это экспортировать!

– А мы и экспортируем… Я уверен, что на вашем корабле грузовой отсек просто забит нашими замороженными продуктами.

И тут я задумался, а ведь правда, я никогда не обращал внимание на груз, который мы возим. Если это было не оружие и не какие-то опасные химикаты, то контейнеры были совершенно одинаковые по виду и важен был лишь их вес. Странно было другое, почему я никогда не встречал и даже не слышал о таких продуктах, хотя за свой немалый век перепробовал уйму консервированной еды. Разместить на корабле вот такую установку ничего не стоит, а по сравнению с тем, что я пробовал до сих пор это была просто пища богов!

– А почему про вас никто не слышал? Это что, так дорого?

Я воткнул вилку и сделал первый надрез, на тарелку вытекло немного сока и мне предстал розовый разрез стейка. Мясо все больше и больше удивляло меня своей консистенцией, интересно, сколько оно хранилось в замороженном виде?

– Очень давно, когда этот бизнес только развивался, – начал рассказывать бармен, завидев во мне благодарного слушателя. – Они что-то не поделили с нашим правительством, и партия зеленых начала давить на то, что мясо есть плохо. А затем партия живой силы продавила, что поедать живых существ полезней и правильнее, чем термически обработанных. Вы же были в наших двух ресторанах Юг и Север?

– Нет, не был, но после вашего рассказа не очень-то и хочется…

– Если вы сторонник традиционной кухни и предпочитаете мертвую еду, то вы ничего не потеряли. Но продажа таких вот пайков на нашей планете очень сильно сократилась, она практически незаконна. У меня он есть только благодаря тому, что это космопорт, а так просто его не купить.

– Спец поставки?

– Да нет, просто сюда не так-то легко пройти с инспекцией, и зеленым, и живым. Кто знает, быть может, если бы не тот случай, у нас было бы больше трех городов, да и космодром пригодился бы.

– Я так понимаю, его строили те же, кто продает эти стейки?

Я отрезал очередной кусок и наслаждался вкусом настоящего выдержанного мяса, мягкого, сочного и наполненного вкусом. Стейк уже начал остывать и даже теперь он вел себя как свежий, сок выделялся на тарелку небольшой розовой лужицей, а мясо стало чуть жестче, но продолжало сохранять вкус.

– Нет, что вы, его строили еще земляне, мы удачно расположены, тут раньше был хаб, для дальней разведки. Мне кажется, это к вам – бармен кивнул головой куда-то мне за плечо.

Я обернулся, передо мной стоял невысокий парень, лет пятнадцати в шлепках, шортах и длинной, до колен, рубашке. Судя по состоянию одежды, он был не попрошайка и не нищий, впрочем, кто его знает, как тут выглядят нищие, мы всего несколько дней на планете. Он пристально разглядывал меня, словно оценивая – стоит со мной разговаривать или нет. Парень явно старался причесаться, но волосы предательски выдавали в нем сорванца, который не очень-то любит мыть голову.

– Парень, тебе чего? – спросил я, отложив приборы и повернувшись к нему вполоборота на барном стуле.

– Наш дальнейший разговор будет зависеть от того, кем вы являетесь.