Человеческая оболочка

Айзек снял часы с запястья и надел их поверх своего черного рукава. На память. Стрелки давно остановились. Мальчишка ковырнул головку заводного механизма здоровым большим пальцем правой руки и начал тихо трещать шестеренками. Часы, что остановились со смертью учителя, вновь шли. Только теперь на руке ученика. Оставалось дать им свет, что будет поддерживать их движение.

Айзек вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Как бы он не хотел похоронить Юрия – это вряд ли бы у него получилось. Он набрался смелости и зашел попрощаться с Марией. Парень впервые увидел ее в таком виде, но это уже его не удивило. Он был готов.

Женщина, что некогда дала ему его странное имя, лежала умиротворенно, в отличие от старика смирившись со своей смертью перед самым концом. Глаза ее были закрыты, словно она спит. Так бы и казалось, если бы не огромная лужа замерзшей крови. Айзек накинул на нее покрывало, проведя рукой по плечу. Слезы крупными каплями заполняли его маску, когда он выходил из госпиталя, но он совсем их не чувствовал, скорее даже не понимал, что плачет. Пустота внутри лишала его возможности адекватно воспринимать происходящее.

– Спасибо за все, Мария. Я вас всех никогда не забуду.

Айзек открыл дверь машины и закинул на колени Ханны куртку и плащ. – Надевай.

– Это…

– Да, это моего старика. И вот еще… маска. Но ее можешь кинуть на приборку. Сейчас без надобности.

Ханна держала в руках затертую маску и глядела через нее на заходящее солнце. Она думала не о том, что это вещь мертвеца, а о том, как много Юрий, про которого постоянно рассказывал ее спутник, увидел через это помутневшее от времени стекло. Девушка замолчала, разглядывая вещицу с которой познакомилась лишь тогда, когда Айзек впервые показался перед ней. Эта маска сначала выглядела странной, но теперь, ощущая какие безумные ветра порой дуют в этом мире, маска больше не казалась ей таковой. Ханна поймала взглядом уходящего обратно юношу и выпрыгнула из машины.

– Айзек… Я могу помочь.

– Нет.

– Но почему? – Ханна накидывала на себя черный плащ старика.

– Не такой мир я хотел тебе показать. Будь здесь.

Айзек прошелся по домам, проклиная себя за содеянное. Он собирал все, что может пригодиться ему в пути. Начиная от еды и засохшего хлеба, заканчивая топливом, что по чуть-чуть хранилось у многих. В доме Томаса Айзек нашел бутылку с той самой водой, что впервые в жизни заставила парня чувствовать себя странно. Он порылся в доме мужика в поисках простыни, чтобы накрыть спящего Тома, но не найдя, ограничился скатертью со стола. Айзек поклонился в дань уважения человеку, что многие годы управлял этим местом, ведя его к процветанию.

Парень шел мимо ветряка, волоча за собой большую простынь в которую сложено было все, что он смог найти. Взгляд упал на аккумуляторы, которые подзаряжались мельницей и в свое время бережно обслуживались и охранялись.

– Нет, это перебор, – подумал про себя Айзек. Мысль о том, как он начнет тащить из городка все, что не приколочено, пугала его. Он и так многое забрал у местных жителей. Без спросу.

Свернув простынь в мешок, Айзек закинул все в кузов машины, отводя взгляд от Ханны. Ему было стыдно за то, что он сделал. Но девушка все прекрасно понимала. И старалась не отвлекать парня, пока тот разгребал вещи, что взял с собой. Айзек аккуратно отсортировал еду и топливо, отложил медикаменты в свой рюкзак и сел за руль.

– Не сожжешь? – спросила девушка, не поворачивая лицо к Айзеку.

– Что?

– Город. Он деревянный. Не похоронишь, так сожги.

– Зачем? – парень пристально вглядывался в лицо Ханны, что боялась посмотреть ему в глаза. – Я тебя не понимаю.

– Ты их так оставишь?

– Да.

– Но это же неправильно!

– Неправильно – сжигать город, который они строили, вкладывая в него душу. Однажды придут те, кому это все понадобится.

– Мародеры?

– Как минимум… Трупы уберут и смогут тут жить. Это хорошее место. Явно лучше тех пещер, в которых эти ублюдки ошиваются.

– Зачем ты беспокоишься об этих отбросах?

– Мародеры или налетчики. Да без разницы. Они такие же люди. Проблема не в них, а в мире, в котором они живут. Вот ты сейчас, беглянка, чем лучше них?

– Айзек!

– Равно, как и я. Разграбил родной городок, чтобы прожить на пару дней дольше…

Парень прервал бесполезный и жестокий диалог зарычавшим мотором, что рвался дальше. Но на пути была еще одна остановка, и Айзек молча поехал домой.

Пролетев равнину, по которой они с Юрием обычно очень долго топали за считаные минуты… Вскарабкавшись цепкими гусеницами в гору, Айзек с Ханной остановились у заколоченной досками пещеры. Сумерки уже наступили, и синий снег вперемешку с темными горами нагонял тревогу на девушку. Выйдя из машины они оба направились ко входу.

– Где он?

Айзек вытянул правую руку и ткнул переломанным пальцем в сторону ящика для снегохода. Девушка подбежала к сколоченной будке и заглянула за нее. Свет фар дотягивался далеко, и девушка улыбнулась, обнаружив то, что так хотела увидеть.

– Так ты не придумал его?

– Нет.

Все было именно так, как парень описывал при их первой встрече. Вот снегоход, вот дрова, что занесло снегом. Площадка перед входом достаточно большая, чтобы уместить даже машину. Маленькие ветряки. Деревянная дверь и окно над ней. А внутри темнота.

Айзек соединил провода и заряженный за длительное отсутствие хозяев аккумулятор выдал все, на что был способен. Ханна зашла внутрь освещенной редкими лампами пещеры. Остывшая печь, замерзшие кровати и шкафы. Доски на полу, что протерлись от времени. Парень так точно все описывал, что девушке стало грустно, ведь он действительно любил это место. Каждую деталь он описывал с любовью, которой теперь словно в нем не осталось. Ханна чувствовала пустоту внутри Айзека. Ей было искренне его жаль, иногда даже забывая про то, что сама уже находится не в самом хорошем положении.

– Что ты делаешь? – обернулась девушка.

– Собираю все необходимое.

– Нет! Я не об этом! Ты просто так уйдешь?

– А что, и это место сжечь?

– О, Боги, Айзек! Давай заночуем тут!

– Зачем? – продолжал набивать огромную сумку парень.

– Впереди долгий путь! Что может быть лучше отдыха в родном доме? Сейчас темно, соберешься утром, со свежими силами. Мы три дня тряслись сюда. Как минимум, я устала!

– Ладно, я тебя понял… – отложил свое занятие в сторону Айзек, еще на предыдущем аргументе согласившийся остаться до утра. Он вышел на улицу и принес дрова. Спички, что лежали над печью зажигались, хоть и не с первого раза. Огонь разгорался в печи все сильнее и через некоторое время она вновь раскалилась докрасна, грея окружение даже своим тусклым свечением.

Айзек молча достал сковороду, замерзший кусок мяса из тамбура, батат и овощи из машины, и начал готовить последний в этом доме ужин. Набрав снега в кастрюли, он довел воду до кипения и залил сушеную траву в кружках, которая настоявшись дала терпкий и такой родной для обоих аромат.

– Мне помочь?

Айзек чуть-чуть подумал, осознавая, что Ханна сидит без дела на холодной кровати уже очень долго. Он положил кусок мяса на замытый от крови стол. – Да, было бы здорово.

Парень старался находить внутри себя хорошие слова, пусть не всегда у него это и получалось. Ханна взяла нож и начала резать толстые плоские куски подтаявшего мяса.