Рецензистика. Том 1

Артур Болен. Дитя во времени: Роман. – СПб., «Родные просторы». 2004. – 408 с.

Пока воздержимся хвалить автора. Десятки имен, от Шелер-Михайлова и Сэлинджера до Лимонова, непроизвольно всплывают в памяти, когда читаешь роман. А это плохой симптом, симптом ученичества. Но и эта имена предстают сияющими вершинами по мере углубления в «текст». Ладно, думаешь, вот и Томас Вульф страшно многословен, но ведь какой напор! И Борис Виан жесток, но ведь как умеет закрутить! И мало-помалу перестаешь находить оправдание тому, что выдал Артур Болен под вывеской «последнего романа о любви». Все-таки для прозы важно не просто наваливать слова, а сопрягать их с интересом действия, сюжета. Теперь же, когда стало возможно наговаривать романы на диктофон, набивать на компьютерные дискеты, издавать за свой счет и. что называется, в собственной редакции, иные авторы утратили ответственность за слово, а подчас и простой самоотчет.

Но, может быть, текст нарочно так организован? Через сплошной молодежный стеб (кстати, сильно осовремененный), через узкие, внутригрупповые тусовочные интересы питерских старшеклассников времен застоя? Может быть. Но в таком случае прием следовало подчеркнуть.

Пока что бесконечные короткосложные диалоги, обжиманья, танцульки и выпивки, как они описаны, производят впечатление стереотипичности. Поступков-то ведь нет; чувственные позывы, и те не в силах состояться. После этой странной толкотни на сотнях страниц автор просто-напросто использует одну из ранее заявленных версий своего же романа: у героя умирает девушка. В 17 лет. В заключительных сценах, когда герой теряет ее и уходит наконец со своей арены – одной-единственной улицы Народной – прочь от цивилизации в лес и в поле, автор достигает определенного (давно жданного) эффекта воздействия. Через обиду и слезы он забывает об Артуре Болене, увидев себя не только в зеркале своих сверстников, но и в природе, в одиночестве. Тут, наконец, виден некий выход из круговращения запертой сексуальности и спонтанного остроумничанья. Но идти к такому воздействию так долго… согласится ли читатель? Разве только молодой, который найдет здесь массу прикольных словечек в полном соответствии с тем, как говорят.

Вместе с тем общее воздействие книги серьезнее, чем у остросюжетной прозы, к которой я вроде бы склоняю А. Болена. Так что можно констатировать: роман вызвал неоднозначное отношение и дискуссии.

    А. ИВИН
    (Рецензия подготовлена для «Литературной газеты», не опубликована)

20. На русской службе

Эстонские российские писатели Вл. Илляшевич и М. Гайнуллин предприняли у себя в Таллинне историко-генеалогическое издание по типу популярных до революции выпусков журнала «Русская старина»: с обзорными очерками прибалтийской дипломатии от основания Юрьева Ярославом Мудрым до 1917 года, с подробными биографическими и родовыми портретами дипломатов. Эти выдающиеся люди, от известного несчастного перебежчика и авантюриста Паткуля до первого наркома иностранных дел СССР Г.В.Чичерина, по происхождению были связаны с известными остзейскими родами и, привлеченные на государственную службу российскими императорами, оказали заметное влияние на европейскую политику. Наследственные браки между русскими и немецкими монархами способствовали тому, что, оказавшись на пересечении их интересов, прибалтийские дворяне охотно служили и тем, и другим. Русские цари ценили такие качества прибалтийских дворян, как исполнительность, аккуратность, честность; вступая на русскую службу, те нередко оказывались даже большими патриотами, чем русские аристократы, не желавшие служить. Особенно сильно было влияние выходцев из Прибалтики при Бироне и Екатерине 11.

Оказывается, как бы кто сейчас не говорил обратное, – российская корона заботилась, поощряла наградами, поместьями, титулами выдвиженцев из балтийских стран; многие из них были послами в европейских столицах, а иные, например, Н. П. Румянцев и А. М. Горчаков, государственными канцлерами. Судьба почти каждого из них достойна отдельной книги, а Будберги, Стакельберги и Палены дали целое созвездие посланников.

В сжатом виде, с привлечением дипломатической переписки, в книге дан по сути исторический обзор европейской дипломатии всего дома Романовых. Материал, конечно, обширный, и, безусловно, очень интересный. Досадно, что представлен он все же с упущениями (например, нет отдельного очерка о министре иностранных дел В. Н. Ламздорфе). Тем не менее, книгу можно считать удавшейся. Становится очевидно, насколько прочны и неразрывны были связи балтийских государств с Россией. И становится также очевидно, что из-за размежевания и объявления независимости мало что изменилось коренным образом: привлечение на службу по-прежнему идет, и это процесс взаимообразный.

Особенность этого издания проясняется еще и тем обстоятельством, что оба автора являются членами Европейского общества генеалогии и геральдики в Эстонии. Книге сопутствует обширный справочный материал.

    А. ИВИН
    (опубликовано в «Литературной газете»)

21. Не сдавайтесь в плен!

Тютюнник С. П. 12 пуль из чеченской обоймы. – М.: Время, 2005. – 192 с. – (документальный роман).

Жанр четвертой книги полковника Сергея Тютюнника – это скорее мозаика из личных и семейных воспоминаний о войнах, собрание статистических данных и журналистских расследований, анекдотов и действительных происшествий из солдатской и офицерской жизни на войне. Эти человеческие «документы» расположены по 12 разделам. Участник военных действий в Афганистане, Абхазии, Дагестане и двух кампаний в Чечне, автор знает, о чем пишет, он опытен. Недаром же он то и дело ссылается на «Опыты» Монтеня, на книги древних историков Ксенофонта, Геродота, на новые военные фильмы и новых военных писателей от Лермонтова до Шолохова. Эта подкрепительная аргументация делает свежий опыт уже как бы историческим.

Как веруют на войне, как пьют, любят, награждают, кормят, грабят, празднуют, развлекаются – обо всем этом, хоть и бегло, из очерков, можно узнать по книге Тютюнника. Любопытно, что автор ныне возглавляет газету Северо-Кавказского военного округа, в котором некогда начинал Бабель. Написанная неровно, но с большим душевным подъемом в начальных главах и в последних, книга призывает читателя не сдаваться в плен ни на войне, ни в гражданском обществе, бороться, сохранять мужество и оптимизм.

    А. ИВИН
    (опубликовано в «Литературной газете»)

22. Зато мы делали ракеты

Феоктистов К. П. Зато мы делали ракеты: Воспоминания и размышления космонавта-исследователя. – М.: Время, 2005. – 288 с. – (Серия «Диалог»).

Вот уже и на космические исследования можно взглянуть исторически. Инженер-конструктор космических аппаратов и космонавт Константин Петрович Феоктистов прослеживает развитие ракетостроения от первых испытаний ракет ФАУ-2 и Р7. Сразу после войны до современных орбитальных МКС как человек, который сам их строил. То есть с полным знанием дела. Ранним – детским, юношеским воспоминаниям – уделено не много места, зато работе в КБ Королева, тому, как создавались корабли «Восток», «Восход», «Союз» и «Салют», какие возникали трудности при их разработке и испытании, – об этом один из первых космонавтов и бортинженер рассказывает без всякого снисхождения к читательской некомпетентности. Книга, в которой так много внимания уделено технической стороне космонавтики, читается поэтому трудно, зато погружает читателя в мир людей, увлеченных великим делом.

В оценках и характеристиках сослуживцев, конструкторов, летчиков-космонавтов, государственных чиновников автор почти всегда лоялен, мягок, но от этого портреты Королева. Тихонравова, Устинова, Гагарина не теряют своей выразительности. Много было бюрократических препон, показухи, волюнтаризма, инженерных просчетов, которые могли обернуться трагедией при пилотировании, но «зато мы делали ракеты». И сами испытывали их (полет К.П.Феоктистова вместе с Комаровым и Егоровым состоялся в октябре 1964 года). В случае успеха окупались усилия сотен людей, достижения инженерной мысли. Шаг за шагом, методично, системно автор прослеживает формирование и развитие отечественной космонавтики, а в последних главах сопоставляет с американским способом космических исследований.

Замечательная особенность этой книги еще и в том, что нигде не высказано разочарование в избранной профессии и в коллективном способе воплощения идей. И это действительно так: личные устремления не могут быть реализованы иначе, чем в дружбе и сотрудничестве. «Быстрое развитие наших космических работ определялось и естественным честолюбием, и тщеславным стремлением доказать, что мы можем первыми, раньше американцев и всех других, проникнуть в новый неизведанный мир», заключает автор.

Книга проиллюстрирована несколькими фотографиями и, думается, найдет распространение среди романтиков и практиков космоса.

    А. ИВИН
    (опубликовано в «Литературной газете»)

23. Типовой портрет

Алексей Абакшин. Сны на темной стороне Земли. – Александров, 2008. – 207 с. – тир. 700 экз.

Совсем перестал обожать Абакшина, как это было еще пять лет назад, когда впервые услышал его песни. Возможно, сказывается разница в возрасте. Возможно, беспокоит чувство дежа-вю. Многие нынешние 70-летние оказались изгнанниками, нас, 50-летних, страна переварила не подавившись и вот-вот извергнет, а они, 40-летние, безобразно нацелены на успех, гламур и масскульт. Ведь вот уверен, что Абакшин, когда писал одноименную повесть «Сны на темной стороне Земли», не читал ранних – молодежных – повестей Гладилина, Аксенова, Войновича, поэтому написал почти то же, но через 50 лет и на другом материале. Но согласитесь, что такое наследование – по духу, по основной проблематике, – все же лучше, нежели прямой гламур: когда книги пишут о представителях (топ-моделях, гонщиках «Феррари»), а они замечательны лишь узко прикладным интересом: либо хорошо одета, либо мельтешит на телеэкранах, либо в авторалли рискует.

Абакшин – тоже представитель, но он представляет поколение нынешних 40-летних изнутри. «Дети перестройки» почти все затронуты афганской и чеченской войнами и западной рок-культурой, и это закономерно отражается в их собственном творчестве. Мы свое время тоже потихоньку напевали из битлов, исподтишка, но в конце 80-х годов англоязычная попса ворвалась в нашу жизнь в чудовищном объеме (как, впрочем, и литература тоже). И Абакшин в своей повести это явление типизирует в образе студента Астапова. Раньше были «звездные мальчики», а теперь вот рок-музыкант. Ему чего делать, если КПСС уже бессильна, а бизнес-решения еще не внедрены? Увлечься песнями протеста и борьбы. Он так и поступает, потому что он человек честный и страдающий.