Убийство на Знаменской

– И не столовый нож со скруглённым кончиком. Это орудие именно с заточенным остриём: нож, кинжал.

– Что скажете о времени смерти? – спросил Агафон Иванов, осматривавший тем временем детали мужской одежды, разбросанные по комнате: пиджак, длинный тёмно-коричневый плащ, развязанную бабочку.

– Судя по тому, что челюстной отдел полностью окоченел, и окоченение спустилось к рукам, но не охватило ног, ну, а также оценивая температуру тела, я бы отнёс момент смерти к интервалу от пяти до восьми часов до нашего появления. То есть, жертва погибла после часа ночи, но не позднее четырёх, – доктор вытащил из жилетного кармана часы на цепочке и взглянул на циферблат, сверяя с ним свои выводы. – Да, такая оценка представляется достоверной.

– Что скажете про возраст? – продолжал расспрашивать Иванов.

– Примерно сорок пять – пятьдесят лет.

Агафон, закончив осмотр одежды убитого, подвёл итог:

– Ни документов, ни записной книжки, ни визитных карточек. Только бумажник и вот ещё, носовые платки.

– А в бумажнике что? – полюбопытствовал Гаевский, ощупывавший карманы брюк.

– Шестьдесят пять рублей денег, отделение для карточек пусто. А у тебя что-нибудь интересное есть?

– Только испачканные кровью руки, – Гаевский зашёл за ширму, отгораживавшую умывальник, и принялся смывать кровь.

Ещё не так давно функцию умывальника исполнял простой комод с зеркалом над ним и спрятанными внутри кувшином и лоханью. Теперь же, после недавней реконструкции, в гостиницу были проведены водопровод и канализация, так что комод оказался заменён элегантной тумбой, в которую прятались подводные и отводные трубы. Всё это, конечно, было в высшей степени удобно и комфортно, но сыщики в данный момент как раз предпочли бы видеть старинную конструкцию «удобств», позволявшую судить о действиях обитателей номера.

Две пары толстых полотенец на латунных крючках рядом с умывальником оказались сухи и незапятнанны. Этих полотенец, по-видимому, вообще никто не касался. Очевидно, что убийца не пытался приводить себя здесь в порядок. Примостившийся за тумбой в углу ватерклозет также выглядел чистым, сухим, без единого пятнышка.

На место Гаевского возле кровати заступил Агафон Иванов. Не довольствуясь простым визуальным осмотром, он немного подвигал тело из стороны в сторону, заглядывая, не лежит ли что-то под трупом. Ничего не увидев, он тоже направился к умывальнику отмыть запачканные кровью руки.

– Ну, конечно, в журнале регистрации, мы не найдем фамилии погибшего, – пробормотал он, дожидаясь, пока напарник уступит место.

– Ты сам всё знаешь, паспорта здесь никого не интересуют, – вздохнул Владислав. – Меня другое волнует: а где же дама? Он же был не один?

– Конечно, не один, – отозвался Иванов. – Когда станешь осматривать комнату, обрати внимание на столик.

Гаевский оставил альков и перешёл в ту часть номера, которая была названа его коллегой «комнатой». Он сразу понял, что имел в виду Иванов, предлагая обратить внимание на столик. Там стояли початые бутылки «Camartina», довольно дорогого красного вина, и шампанского «Roederer», тоже весьма недешёвого. Подле находились две пары фужеров – высоких, на тонкой ножке для шампанского и пониже, пузытеньких, – для вина. На одном из высоких фужеров был хорошо различим след ярко-красной губной помады. Владислав ещё рассматривал бутылки, как послышался голос Агафона:

– Посмотри-ка, возле постели стеариновые следы. Ты видел?

– Нет покуда, – Гаевский вернулся к кровати.

– Кто-то жёг свечку и закапал стеарином пол.

Действительно, сбоку кровати, ближе к изголовью на полу и на самой постели виднелось множество застывших капель стеарина. Кто-то долго держал здесь свечку.

– Как думаешь, сколько минут надо стоять со свечой в руках, чтобы так наследить? – полюбопытствовал Иванов.

– Минуты три точно, – заверил Гаевский. – В свободную минуту можешь устроить дома эксперимент. Полагаю, убийца что-то искал здесь. Обыскивал тело…

– Есть и другое объяснение, – тут же отозвался Иванов, – убийца был не один, а с компаньоном. Один убивал, а другой держал свечу. Причём, полагаю, в этом случае он должен был закапать стеарином свою одежду.

– Всё-таки, полагаю, имел место обыск трупа. Ты заметил, что у убитого отсутствуют часы?

– Не только часы. Колец тоже нет. Из ценных вещей только золотой нательный крестик.

– А сие означает, что преступник обыскивал тело, потому что…

– … потому что часы носят в жилетном кармане, а жилетку погибший не снимал, – закончил мысль своего коллеги Агафон Иванов.

– А ещё это значит, что убийца не мог не запачкаться в крови. Даже если представить, будто ему удалось избежать попадания брызг крови при нанесении ран жертве – что маловероятно и чему я не верю! – всё равно убийца должен был испачкать руки, пока обшаривал мёртвое тело. Но он не мог покинуть гостиницу в таком виде. Что это может значить?

– Только то, что он где-то привёл себя в порядок.

– Но умывальником в этом номере не пользовались, поскольку полотенца остались неприкосновенны.

– Да, я это заметил, – кивнул Иванов. – Стало быть, убийца или убийцы пришёл из другого номера и в него же затем вернулся.

Сыщики некоторое время смотрели друг на друга. Каждый, видимо, мысленно проверил получившуюся причинно-следственную цепочку. Изъянов она вроде бы не имела.

– Что ж, пора звать коридорного… – подвёл итог Иванов и щёлкнул пальцами, привлекая внимание урядника, стоявшего в дверях. – Братец, коридорного пригласи-ка сюда.

Спустя минуту появился Алексей Полозов. Он выглядел собранным и серьёзным, сознающим важность момента.

– Ты, что ли, коридорный на этом этаже? – спросил его Гаевский.

– Так точно-с, я. Алексей Полозов, сын Данилов.

– Давно ли работаешь тут?

– Восемнадцатый год уже.

– Постоялец, – Иванов неопределенно махнул рукой в сторону кровати, на которой лежал убитый, – при тебе заселялся?

– Да-с, именно при мне. Я заступил вчера в девять часов вечера, а оне-с с дамочкой явились уже в двенадцатом часу, ближе к полуночи, – стараясь не смотреть на окровавленный труп, проговорил коридорный.

– Ты их знаешь? Прежде видел?

– Никак нет-с.

– Как-то они назвались?

– Да никак не назвались. А у нас в гостинице правило – документов мы не требуем. Иначе, сами понимаете, заведение придётся закрывать. Клиенты и клиенты. Этого человека я впервые видел, а дамочка мне тоже не знакома, но…

– Ну, Ломброзо, не томи, – подбодрил коридорного Гаевский, – говори, что хотел сказать.

– Дамочка… она… из ЭТИХ… Мы их сразу отличаем.

– Из «этих» – это которые за деньги? – уточнил Иванов.

– Так точно-с. Панельная или салонная сказать не могу, поскольку в билет не заглядывал. Да только не барышня и уж тем более не дама – это точно. Именно из этих… – он многозначительно округлил глаза.

– А кто же нашёл тело? – спросил Гаевский.